Weekend

24.03.2023, 00:00

Сила чужого слова

Главная особенность одежды будущей зимы

Сезон FW 2023 непросто определить — и не потому, что он как-то невероятно разнообразен и сложен, напротив, он получился довольно однообразным и при этом ни плохим, ни хорошим, ни холодным, ни горячим. Мода зависла где-то между реконструкцией и деконструкцией — и это вовсе не динамическое равновесие.

Текст: Елена Стафьева

«Мы все это уже где-то видели» — эта нехитрая, но довольно навязчивая мысль крутилась, уверена, не только в моей голове все эти недели показов FW 2023. Вот, например, длинная прямая юбка и нечто крошечное — бра, бандо, полоска,— прикрывающее даже не грудь, но соски: сначала первый выход на женском показе Gucci без Микеле, в черном, затем он же, тоже в черном, открывает первый показ Людовика де Сен-Сернена для Ann Demeulemeester (он же и закрывает, только в белом). А между ними было еще что-то такое же, уже не помню у кого. Но хорошо помню архетип этого лука, знаменитое шоу Chanel SS 1996 — черное микробикини с белыми логотипами на Стелле Теннант (с юбками там тоже луки были). А если чуть расширить контекст, то можно вспомнить и фордовский SS 1997 с ее G-стрингами из того же стилистического ряда.

Тут нужно сделать важный общий дисклеймер: нет никакой беды в том, что мы все это уже где-то видели. Нет никакой проблемы в чужом слове — в виде аллюзии ли, реминисценции ли, оммажа или даже прямой цитаты. Вопрос только в том, с какой целью заимствовать и куда помещать, то есть, по сути дела, есть ли у того, кто заимствует, свой голос, свое видение и свой собственный контекст. Все великие — Миучча Прада, Фиби Файло, Раф Симонс — цитировали, и даже иногда очень близко к тексту. Вообще в ситуации современного процесса создания моды, насквозь цитатного, это больше не проблема. Более того, игра цитатами и отсылками может быть исключительно эффектной, может даже стать смыслообразующей, на ней можно построить целое высказывание. Поэтому в недавнем сетевом скандале вокруг коллекции Хайдера Аккермана для Jean Paul Gaultier, где обнаружилась довольно узнаваемая цитата из бельгийского дизайнера Юрги Персонса (Jurgi Persoons), я вижу некоторую досадную оплошность коммуникации, а вовсе не проблему плагиата — у Аккермана настолько узнаваемая эстетика, настолько мощное видение, что он легко абсорбирует любое заимствование, делает любую вещь своей.

Коллекция Gucci вовсе не плоха, более того, это вполне современно сделанная коллекция — современная работа с объемами и с силуэтом, например маленькие куцые свитерочки, надетые на более широкие рубашки в соединении с широкими мужского кроя брюками (и если бы не брюки, это был бы вполне прадовский силуэт, именно брюки его смещают и оживляют), хороший современный стайлинг, удачный очень современный каст (важнейшая для нашего времени вещь, кстати),— в студии Алессандро Микеле работают хорошие дизайнеры, мы в этом и не сомневались. Но результат их усилий образует эклектичный набор референсов — на том месте, где у Микеле был свой мир, тщательно разработанный, населенный именно его, микелевскими персонажами, не похожими ни на чьих других. Здесь и мини-платье из 60-х с мохнатыми moon boots, и огромные по-баленсиаговски жесткие черные пальто, перехваченные узким поясом, и ампирные платья с высокими мохнатыми головными уборами, похожими на медвежьи шапки королевских гвардейцев, наряд в стиле маккуиновского историзма. А синее буклированное пальто с тремя карманами в стиле «шанель» и еще одно, с разноцветными меховыми манжетами и воротником, остались, видимо, от Микеле и теперь тоже пошли в дело. Это такая пестрота, которая не складывается ни в какое единство — ни стилистическое (которого мы, в общем-то, от современной моды и не ждем), ни концептуальное.

Дебют Людовика де Сен-Сернена в Ann Demeulemeester был одним из главных в этом сезоне. Нельзя сказать, что он не удался, но нельзя и сказать, что этот дебют был запоминающимся, сравнимым с дебютами того же Микеле в Gucci или Гвасалии в Balenciaga, уже историческими, да даже с дебютом Дэниела Ли в Bottega Veneta. Де Сен-Сернен показал длинные скроенные по косой юбки, строгие пальто из плотной блестящей кожи, накидки из пушистой овчины, брючные костюмы с белыми рубашками, практически все черное, все — азбука Демельмейстер, обыгранная в этаком будуарном стиле, характерном для де Сен-Сернена. Среди прочего и знаменитые демельмейстеровские высокие сапоги, главный хит бренда, которых не видели на подиуме давным-давно,— и это, пожалуй, самый дальновидный его жест. И ничего сверх этого. Впрочем, надо отметить, что тот самый лук — длинная юбка и бандо-перышко, только в белой версии,— Лоу Роуч, главнейший стилист современности, только что с помпой объявивший о том, что удаляется от дел, успел надеть на супермодную сейчас актрису и модель Хантер Шафер, и та появилось в нем на оскаровской вечеринке Vanity Fair.

Но, конечно, самый ожидаемый дебют был в этот раз у Дэниела Ли — в Burberry. Стал ли он историческим? Ну если только в том смысле, что продемонстрировал нам то, что мы и сами знали: дизайнерский потенциал ugly shoes и прочих гипертрофированных аксессуаров, на которых Ли построил образ новой Bottega Veneta, не безграничен. Равно как и маркетинговый потенциал фирменного цвета — и едва ли цвет синьки, очень красивый сам по себе, сработает так, как сработал когда-то цвет ядовитого плюща. Возможно, дело в выборе этих аксессуаров: огромные шапки-ушанки, хвосты из искусственного меха, огромные сумки, похожие, как и шапки, на что-то охотничье, утки — утки! — и даже вязаная шапка-утка. Самые, скажем так, беспроигрышные в этом ряду — это грелки в трикотажных чехольчиках в цвет наряда, которые несли модели. А вот то, что на них было надето, выглядело довольно хаотичным набором референсов под лозунгом «давайте соберем все главные тренды и добавим британский акцент». Возможно, дело в клетке, и она оказалась тут роковой, это вообще какое-то проклятье всех дизайнеров Burberry, а возможно, в том, что одежда всегда удавалась Ли хуже, чем аксессуары.

Между тем у Матье Блази, преемника Ли в Bottega Veneta, дела идут неплохо. Он нашел правильный баланс между простотой и остроумием: простые синие джинсы с белой майкой, открывавшие самый первый показ, простая клетчатая рубашка со второго и простое прямое миди-платье на бретельках в этот раз — Блази будто бы составляет из открывающих луков каталог базовых вещей, каждая из которых очевидным образом непроста, неслучайна и продумана, равно как и все они вместе. Он меняет их пропорции, и они начинают выглядеть странно и свежо: простой свитер, удлиненный до пола и на мужчинах становящийся почти что джеллабой, наряды, похожие на гибрид рыб и актиний, ручки в виде прозрачных разноцветных рыб у плетеных сумок. И если такую повторяемость он превратил в алгоритм, то его вполне может хватить еще на несколько сезонов вперед.

Сознательно организованная повторяемость в сочетании с остроумными отступлениями от нее может стать основанием целой большой карьеры. Пример тому — Дрис Ван Нотен, который показал красивую коллекцию. Все его любимые вещи, которые мы у него много раз видели, были тут, но оказались какими-то преображенными: прямые мужские пиджаки, но внезапно из золота или с вплетенной жаккардовой полосой, мужские же пальто, перехваченные на талии поясом или защипами, но внезапно покрытые золотыми мазками, простой серый костюм, пиджак и скроенная по косой прямая юбка, но с золотыми сапогами. Или без всякого золота: прямое широкое без воротника пальто, оно же полупальто, постоянный дрисовский силуэт в этот раз расщеплен на слои — оранжевый простеганный подклад, темно-серая сетка и сиреневый полупрозрачный шелк сверху, они скреплены только у горла и на манжетах и волшебно разлетаются при каждом движении. Все это по отдельности и даже вместе, всю эту его красоту, мы видели много раз — но она не девальвируется, она все еще трогает нас.

Вообще, расслоение, разъединение и последующее наслоение и соединение, уже при помощи деконструкции, по-прежнему остается главным способом создания современного силуэта, вообще современного видения и ощущения. Hакладывание, наматывание, деформирование и добавление объема — это по-прежнему работает. Любое расчленение привычных одежных единиц на сегменты и соединение их в непривычном порядке по-прежнему достигает цели. Даже несклонные к деконструкции дизайнеры именно так создают самые интересные свои силуэты. Надеж Ванье-Цыбульски в Hermes заматывает своих моделей в несколько слоев, обматывает их крест-накрест не то шалями, не то шарфами, не то какими-то вязаными отростками пиджаков и курток, не то полами трикотажных кардиганов — и они выглядят как Герда, отправившаяся спасать Кая из царства Снежной королевы. Мария Грация Кьюри в Dior деформирует ткани, вываривает их, соединяет в одну несколько разных слоев, заставляет прямые юбки топорщиться и собираться мелкими складками на талии и накладывает друг на друга два жакета, черный и в мелкую клетку, получая объем и форму, напоминающую о раннем Гальяно или позднем Диоре.

Глядя на показе Balenciaga на перевернутую вверх ногами одежду, где пояс брюк виден в подоле пальто, а на настоящих брюках сверху, как фалды, прикреплена еще одна пара штанин, думаешь о том, что Мартин Марджела — это звезда, которая давно погасла, а свет ее все идет и идет, все греет и греет,— и эта плоская часть коллекции Гвасалии в суровых тонах по-прежнему воспринимается современно. Ровно так же, как в его объемных деформированных кожаных куртках мы узнаем Рей Кавакубо и ее lumps and bumps, «бугры и шишки», Comme des Garcons лета 1997 года. Мы все это видели десятки раз, и кажется, что это уже не должно срабатывать,— но нет, наш глаз по-прежнему опознает эти объемы, эти пропорции, эти силуэты как актуальные, как непосредственно связанные с нашей современностью.

Гленн Мартенс в Y/Project делает надрезы на своих объемных, клубящихся джинсах, отрезает низ и пришивает к ним обычные черные брюки, нарезает ткань соломкой и склеивает из нее свои куртки и жакеты, вообще разрезает все и соединяет это все со всем. Рок Хванг в Rokh склеивает из двух мужских пиджаков один женский, из двух джинсов сшивает одни, а из нижней и верней одежды составляет одну вечернюю — все знакомо, но это живые и красивые вещи.

Но больше всего жизни — хрупкости, изъянов, странностей, совершенства и несовершенства — получается поймать и воплотить Миучче Праде и Рафу Симонсу. Prada FW 2023 тоже, конечно, занята деконструкцией, пусть формально тут ничего не режется и не пришивается друг к другу, и даже ничего особенно не наслаивается. Хотя открывавшие показ белые юбки в аппликациях из искусственных цветов явно хотели бы быть свадебными платьями самого кондового вида — а потом их отрезали и надели с простыми серыми, черными и песочными джемперами. А белые (офисные) рубашки и белые халаты (медсестринские) превращены в свадебные платья со шлейфом. Все любимые герои авторов присутствуют тут, как всегда, в более или менее скрытых отсылках и цитатах: белые одеяла, из которых сшиты мини-юбки, мини-платья и целые комплекты,— это привет Марджеле (он есть почти в каждой коллекции, особенно с тех пор, как пришел Симонс), классическая спина пузырем, как у Кристобаля Баленсиаги в прямых узких платьях и дафлкотах (с ним мы тоже тут встречаемся уже несколько сезонов подряд). Это как раз то самое, с чего мы начали наши рассуждения,— чужое слово, ставшее частью собственного языка, помогающее этот мир выразить.

Но особенно живой, яркой и даже веселой выглядела Miu Miu, которая, на мой взгляд, вообще лучшая коллекция сезона. Со всеми такими знакомыми прадовскими штуками — резинкой колготок, торчащей над поясом юбки (вообще, юбки и прозрачные колготки, более того, телесные колготки — две главные вещи будущего сезона), трусы, надетые сверху на колготки, и колготки, надетые без всяких трусов, маленькие кардиганчики к ним, трогательные платьица из 50-х, с американской проймой, прозрачные и в горошек, мешковатые жакеты и короткие пальто с меховыми воротниками на голое тело, плотные легинсы и худи с сумками леди, изумительно сидящие мужского кроя брюки, опять же с маленькими кардиганчиками,— это буквально коллекция будущих хитов. Невысокая, с грудью и бедрами Миа Гот открывала показ, высока и худая, без груди и бедер Эмма Коррин его закрывала, а между ними было настоящее, а не формальное diversity, там все были разные и все ужасно интересные. Вообще, удивительной силы и цельности коллекция, где вроде бы ничего наглядно не связано с нашим вывихнувшем все суставы временем, но все дает силы его пережить.