Большими концертами на крытых аренах началась европейская часть турне бывшего участника Pink Floyd Роджера Уотерса «This Is Not A Drill». Игорь Гаврилов вспомнил любимые песни Pink Floyd на его концерте в барселонском Palau Sant Jordi.
Роджер Уотерс уверен, что своими шоу он, как и десятилетия назад, отстаивает идею свободы
Фото: Lorena Sopena / Europa Press / Getty Images
Роджер Уотерс уверен, что своими шоу он, как и десятилетия назад, отстаивает идею свободы
Фото: Lorena Sopena / Europa Press / Getty Images
Название тура Роджера Уотерса можно перевести как «Это не репетиция» или «Второй жизни не будет». Прямо на афише один из основателей группы Pink Floyd объявляет: разговор пойдет о серьезных вещах. Пока зрители рассаживаются в зале, голос музыканта в динамиках сообщает: «У меня к вам две просьбы. Первая — отключите гребаные сотовые телефоны [смешок в конце фразы означает, что сам он в это, конечно, не верит]. Второе. Если вы пришли послушать хиты Pink Floyd, а на политические воззрения Роджера Уотерса вам наплевать, можете сразу проваливать в бар». «The Bar» — одна из новых песен Роджера Уотерса, написанная им во время локдауна. Образ бара удобен ему тем, что в нем есть и «свобода», и «общность», и «коммуникация». Музыкант поет ее, сидя за роялем, два раза за шоу, в начале и в конце, и таким образом снижает плакатный, а иногда и кликушеский запал спектакля.
Но начинается шоу новой аранжировкой канонической «Comfortably Numb» с альбома Pink Floyd «The Wall». Музыканты группы Уотерса исполняют ее, стоя спиной к зрителям, на сцене, размещенной в центре зала и окруженной танцпартером. Каждый из них словно уткнулся в угол, образованный крестообразным пересечением двух огромных экранных панелей, на которые проецируется изображение высочайшей четкости. В начале шоу это постапокалиптический мир с людьми, застывшими среди полуразрушенных зданий. Вскоре крестовина поднимается над сценой, и музыканты получают полную свободу для передвижений и обращения к публике на все четыре стороны.
Почти в самом начале звучит песня «Another Brick In The Wall». Роджер Уотерс словно развивает мысль: если вы пришли за хитами Pink Floyd, то вот вам главный. Если это все, что вам нужно, можете дальше не смотреть.
Дальше в программе — «The Power That Be» из его сольного альбома «Radio K.A.O.S.», здесь музыкант наконец седлает любимого политического конька. На экранах — кадры убийств протестующих полицейскими и титры, из которых следует, что кто-то из этих людей убит за то, что был черным, кто-то — за то, что был иранцем, кто-то — за то, что был палестинцем, а кто-то — за то, что он женщина.
Массив информации, которую сообщают зрителям с экрана, чрезмерен. Документальная хроника чередуется с анимацией, крупные планы музыкантов — кадрами из досье Джулиана Ассанжа, которого Уотерс защищает последовательно и с тем же пылом, что и палестинцев. Вот музыканты на сцене, вот специально отснятое для шоу видео, вот текст песни, как в караоке, вот статистика жертв в конфликтах, развязанных США, а через какое-то время по залу, как в старые добрые пинкфлойдовские времена, пролетает овца («Sheep») или свинья («Run Like Hell»). Фанат Pink Floyd получает все, за что уплачено, сполна.
Когда Уотерс поет «Wish You Were Here», титры на экране подгружают в пространство шоу историю знакомства Роджера Уотерса и Сида Барретта. Герой вечера считает, что именно сейчас, когда зрителям хочется просто попеть от души, ему необходимо лишний раз намекнуть на то, что именно они с Сидом были у истоков Pink Floyd, а Дэвид Гилмор, который сегодня выступает под этим брендом, тогда и рядом не стоял. Сида Барретта давно нет в живых, и никто не удивился бы, если бы Уотерс дал на экран фразу из своего недавнего интервью: «Давайте избавимся от этого "мы"», имея в виду, что он, собственно, и есть Pink Floyd.
Во время исполнения «Run Like Hell» Уотерс появляется на сцене в знакомом по альбому и фильму «The Wall» образе диктатора Пинка — кожаный плащ, повязка со скрещенными молотками на рукаве, темные очки. Вокруг — красные полотнища с молотками. На экране — шагающие молотки вперемежку со строчками из Оруэлла: «Теперь все хорошо, борьба закончилась. Он одержал над собой победу. Он полюбил Большого Брата».
На сцене — человек, чьи песни для нескольких поколений были вакциной против диктатуры. Кажется, во второй половине XX века ничего сильнее «Стены» на эту тему создано не было. В то же время на сцене человек, у которого в рок-н-ролльной среде сложилась репутация долбанутого левака. Незадолго до того, как пуститься в тур по Европе, он выступал по просьбе России на заседании Совбеза ООН. Позже в Германии было объявлено об отмене двух концертов его тура, и он тут же объявил, что будет разбираться с этим в судебном порядке. В Германии его обвиняют в антисемитизме, но дело явно не только в этом.
«Если бы в наш бар зашел Джо Байден, мы бы спросили его: "Почему на Украине идет эта ужасная война?" Он бы, я думаю, ответил нам что-то вроде "Путин — это новый Гитлер, и он напал на Украину". А я бы сказал: "Джо, мы в баре, ты можешь быть откровенным. Ведь это не вся правда. Ты хотел бы, чтобы твой гребаный сын пошел и погиб бы на кукурузных полях Украины?" Я думаю, он ответил бы "нет". Всем своим сердцем я желаю, чтобы молодые украинцы перестали погибать на кукурузных полях Украины, и я желаю, чтобы молодые русские тоже перестали погибать».
Очевидно, что с такой риторикой Роджеру Уотерсу сложно рассчитывать на тотальное обожание в Европе. Очевидно и другое. Среди всех рокеров-миллионеров он самый въедливый и дерзкий критик мировой политической системы и самый отъявленный антиамериканист. К слову, в североамериканской части турне Уотерс продал билетов на $66 млн, и там его концерты никто не запрещал. Бар работал без перебоев.