Агенты паранойи
Как манга о Холодной войне вскрывает травмы современной Японии
Истории о шпионах — один из главных масскультурных памятников Холодной войне — давно уже стали обыденностью, но порой и в них случаются не рефлексы жанра, а нечто совершенно живое. На западном телевидении о том, как трудно агентам национальной безопасности разделить работу и быт, рассказывал сериал «Убивая Еву». В Японии трудности двойной жизни живописует «Семья шпиона», популярная и в формате манги, которую Тацуя Эндо рисует и пишет с 2019-го, и в аниме-версии студий Wit (три сезона «Атаки титанов») и Cloverworks («Рок-тихоня!»). Трогательный семейный хит, напечатанный уже суммарным тиражом в 29 млн копий и собирающий пачками почетные грамоты анимационных рейтингов, ненавязчиво демонстрирует, почему эхо Холодной войны будет звучать еще долго.
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
В доме 128 по Парк-авеню, что в Западном Берлинте, живет семья Форджер. Лойд работает психиатром в больнице, Йор трудится в мэрии, а маленькая Аня ходит в элитную школу «Эдем», которую посещают дети первых лиц Остании (буквально — будущее страны). Разумеется, у идиллии есть изнанка.
На самом деле Лойд — супершпион Сумрак, работающий на соседнее государство Весталис и прибывший в столицу Остании, чтобы предотвратить грядущую войну. Ее планирует развязать лидер правящей партии Донован Десмонд — и подобраться к нему максимально сложно: кратчайший путь — родительские собрания в «Эдеме», куда ходят сыновья политика. Для этой цели в рамках спецоперации «Неясыть» и была сформирована семья Форджер: Аню Сумрак нашел в местном детском доме, а Йор встретил в химчистке и попросил исполнить роль его супруги (якобы покойная жена очень хотела, чтобы дочь училась в «Эдеме», где быть вдовцом для вступительной комиссии — сразу минус балл).
Шутка в том, что остальные Форджеры тоже не те, кем кажутся: Йор — высококлассная серийная убийца, в миру — нескладная, застенчивая и милая, а коверкающая слова Аня — телепатка, подвергавшаяся опытам берлинтских ученых. Даже прибившийся к семейству впоследствии пес Бонд — с секретом: он умеет видеть будущее (тоже, конечно, в результате жестоких экспериментов).
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Фото: CloverWorks; Wit Studio
Такую концентрацию конспирологии восходящая звезда индустрии манги Тацуя Эндо объясняет тем, что сызмальства любил истории, где персонажи ведут двойную жизнь. Вдобавок специализация Форджеров позволяет сюжету балансировать между шпионским боевиком, школьной комедией и политическим триллером, изредка отвлекаясь и на другие жанры — вроде спортивной драмы (игра в вышибалы и теннис) или повседневности (японское ноу-хау, сфокусированное на бытовых делах).
Казалось бы, при чем тут Холодная война, о которой напоминают разве что пейзажи Берлинта (и его название), две противоборствующие (сверх?)державы и атмосфера паранойи, скрывающаяся в пригожих переулках и темных кабинетах? Даже если предположить, что 40-летний Эндо использует тревогу массовой культуры на счет третьей мировой исключительно ради эффектного фасона, это открывает широкое поле для размышлений. Так ли быстро зарастает травой то место, где долгие годы высилась стена, а повседневные привычки людей из тотального недоверия трансформируются в восприятие мира без границ?
На обложках «Семьи шпиона» неслучайно красуются стулья, которые Эндо тщательно подбирал под характер каждого своего персонажа. Так, несгибаемый Лойд Форджер — не просто супершпион, но немного сверхчеловек — восседает в LC2 Petit Modele, разработанном Ле Корбюзье в 1928-м. Подобно модернистской конструкции, Сумрак всегда собран и нацелен на работу, а дата рождения LC2 — между Первой и Второй мировой — перекликается с прошлым шпиона, осиротевшего из-за войны и поклявшегося, что ни один ребенок в Весталисе больше не прольет слезу из-за захватнической политики соседей. Вечно витающая в облаках и чужих мыслях Аня Форджер расположилась на Marshmallow Sofa (1950–1960), вписавшемся уже в жизнелюбивые послевоенные интерьеры. Йор, чье убийственное прозвище Принцесса шипов, сидит в элегантном, похожем на морскую раковину La Chaise, которое братья Имз разработали в 1948 году для выставки массовой мебели в нью-йоркском Музее современного искусства. Затея провалилась: La Chaise оказался слишком эффектным, габаритным и дорогостоящим, чтобы отвечать послевоенным нуждам. Так и Йор в обычной жизни чувствует себя слонихой в посудной лавке, для которой договоренность с Лойдом — тоже спасение от осуждающих взглядов окружающих («Еще не замужем? Подозрительно!»).
Собственно, тут и происходит переключение внимания с интерьеров и осанки на более насущные проблемы. «Семья шпионов» слишком уж хорошо вписывается в общий нарратив отношений личности с обществом, тотальной проблемы «быть или казаться» и строжайших социальных ожиданий, сводящих с ума не одно поколение японцев. Элитистское устройство Остании, где будущее детей программируется чуть ли не с первого класса, похоже на ретроверсию реальности Страны восходящего солнца, где школьники порой не справляются со стрессом и кончают жизнь самоубийством, считая, что будущее уже проиграно. Формальные отношения Лойда и Йор тоже чересчур напоминают патриархальный спектакль, в котором муж и жена изображают лучшие версии себя, а домашние обязанности воспринимаются как строгие задания, за которые невидимый судья выставляет оценки. Наконец, превращение серьезной миссии Сумрака в интенсивную симуляцию обывателя переключает спасение мира в логику японского трудоголизма, сформированного как раз необходимостью отстраивать страну и поднимать экономику после проигранной войны.
Возможно, «Семья шпиона» не слишком педалирует политическую линию, но тем ярче просматривается влияние фоновых процессов на жизнь и мировосприятие людей, на их быт и даже интерьер. Недаром любимое шоу Ани — мультик про Бондмена, супершпиона в маске а-ля Зорро, а брат Йор работает в тайной полиции, делая государственную паранойю делом семейным. В Берлинте нет большой разделяющей стены, но ее маленькие копии высятся между всеми персонажами: на работе и дома, в школе и на кухне. Так Эндо походя подсвечивает общую матрицу у логики полярного мира, нарциссизма малых различий, свойственного государствам-соседям (см. случай Северной и Южной Кореи), и страха показать истинное лицо в повседневной жизни — потому Сумрак нередко прибегает к пластическим маскам, как у Итана Ханта в «Миссии невыполнима», чтобы получить нужную информацию.
Исторических отголосков в манге и сериале хватает — например, добряк Бонд поселяется у Форджеров после истории со студентами-радикалами, тоже ратовавшими за былое величие Остании,— но заочное противостояние Форджера и Десмонда идет не по идеологической линии. В конце концов, противопоставляются две вневременные методы: изнуряющая конкуренция (даже за внимание отца) и готовность к сотрудничеству, партнерству, открытости. И пускай Лойду, Йор и Ане последнее тоже дается нелегко, именно совместная деятельность, готовность поддерживать и обогащать друг друга делают из них не только продуктивную команду, но и — страшно сказать — настоящую семью. Все остальное — и не зря так зовут любимую игрушку Ани — химера.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram