Догма жизни

В Музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме открылась выставка графики Веры Матюх (1910-2003) "Новое чувство мира".

       Названа выставка, на первый взгляд, абстрактно и как-то стерто: в конце концов, у каждого художника есть свое, новое, чувство мира. Но в приложении к графике Веры Матюх банальное название оказывается на удивление осмысленным. Для того чтобы в возрасте девяноста лет жадно впитывать городской шум судорожных 1990-х годов, искать и тасовать графические формулы уличной суеты, надо действительно каждое утро просыпаться не просто с жаждой жизни, а с ощущением, что новый день несет новое чувство мира. Может быть, именно это ощущение, что мир неисчерпаем и необходимо неустанно запечатлевать его, позволило Вере Матюх прожить столь долгую жизнь. Как, впрочем, и целому ряду художников легендарной "ленинградской школы" графики, группировавшейся вокруг созданной Николаем Тырсой Экспериментальной графической мастерской, сохранивших в самые кондовые годы соцреализма верность "формализму", то есть пластическим ценностям.
       "Работа продолжается" — так назвала Вера Матюх портрет своей ровесницы, художника Татьяны Шишмаревой (1983). Название с подтекстом: чтобы понять пафос продолжающейся и продлевающей жизнь работы, надо знать, что за два года до этого Татьяна Шишмарева потеряла и мужа, и сына.
       Новое чувство мира — это еще и возвращение к одному и тому же мотиву, иногда через десятилетия, часто — в новой технике. В казанской эвакуации, например, Вера Матюх зарисовала танцы на снегу выздоравливающих после ранения солдат с девушками-лыжницами. В 1957 году сделала не основе рисунка литографию, в 1971 году — еще одну, убирая все лишнее — а лишним с течением времени оказались и снег, и небо, и вообще все бытовые подробности, заполняя пространство листа даже уже не танцующими фигурами, а самим движением, доведенным до грани абстракции, до очищенной красоты переплетающихся линий.
       Творчество Веры Матюх, так и не остановившейся, в отличие от многих художников, раз и навсегда на чем-то найденном, — движение не столько к абстракции, сколько к чистоте, почти что к иконе. Очищая натуру, она выбирала несколько точных линий, несколько даже не цветов, а тонов, отрешенных от материи, но создающих физически узнаваемое ощущение полета чаек над Кижами, пелены дождя, силуэтов гуляющих на Университетской набережной в белые ночи. Именно эта чистота придает почти сакральную, ангельскую прозрачность и отрешенность от мира людям, занятым совершенно банальными делами: и грибникам в лесу, и девушке, читающей книгу, и художникам, готовящим экспозицию.
       Вера Матюх не была ученицей ни Казимира Малевича, ни Павла Филонова, а причастность к их школам для ленинградской интеллигенции была признаком "голубой крови". Зато она сформировалась в атмосфере авангарда, оставаясь абсолютно свободной от его догматизма. И, когда лет десять назад автор этих строк привел к ней в гости французского режиссера и тот дотошно расспрашивал ее о монстрах авангарда, элегантная красавица Вера Матюх, пренебрегая скучными материями, просто рассказала ему, что больше всего любила в те годы танцевать и играть в теннис.