первые лица
Вчера утром на саммите G8 в шотландском городке Глениглс царил почти такой же хаос, как и на лондонских улицах. И там, и здесь это стало результатом террористической атаки. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Я узнал о первом лондонском взрыве, когда ехал из столицы Шотландии Эдинбурга на автобусе-"шаттле", который раз в 20 минут собирает журналистов из четырех городских гостиниц и везет их в международный пресс-центр.
Ехать около полутора часов. По краям довольно узкой дороги, на парковках, у домов мы постоянно встречали полицейские машины. Мы обогнали не одну сотню таких машин. Они стояли везде так, словно их кто-то бросил. На бортах машин была надпись Metropolitan Police, казалось, лондонская полиция, как и автобусная компания National Express, на чьем автобусе ехали мы, получила специальный заказ на обслуживание этого саммита.
Вряд ли кто-нибудь поверит, если я скажу, что именно в эти минуты я думал о том, что же будет с Лондоном, если там, не дай бог, сейчас что-нибудь случится. В конце концов, это было бы даже логично. Антиглобалисты накануне словно нарочно оттянули на себя главные полицейские силы не только Лондона, но и всей Великобритании.
Но нет, конечно. Я не думал, что будет с Лондоном. В этот момент я думал, как попасть в гостиницу Gleneagles, где в это время уже начиналась встреча лидеров G8. Газетным журналистам на этом саммите надежно перекрыли кислород. Им запрещен доступ на территорию отеля, где и происходят все события. Это было сделано из соображений безопасности.
Не тех блокировали, господа.Известие о первом взрыве никого в нашем автобусе не разволновало. То ли он был, то ли не было его. Может, и правда где-то перемкнуло электричество. После сообщения о третьем взрыве я подумал о том, что проход на территорию пресс-центра теперь может занять много времени.
Это оказалось правдой. Полицейские на входе в пресс-центр уже подготовились к нападению террористов. Накануне полицейские рассеянно оглядывали журналистов и так же рассеянно, не спеша здоровались (впрочем, всегда успевали первыми). Теперь они ощупывали, по-моему, каждый сантиметр журналистского тела.
Пресс-центр еще некоторое время по инерции жил мирной жизнью. В секции российской делегации давал брифинг Нодари Симония, спецпредставитель президента по связям с лидерами африканских государств и директор Института мировой экономики и мировых отношений РАН. Он рассказывал о предстоящем заседании "восьмерки", посвященном помощи странам Африки. Нодари Симония не нравилась эта идея, и он не стыдился признаться в этом:
— Я считал, когда первый раз приехал в Лондон в 2002 году: за последние несколько лет Африке было выделено не меньше 50 миллиардов долларов. И что — Африка процветает? Страны есть, а государств нет! СССР тоже соревновался с США в помощи Африке. Но витрины и социализма, и капитализма в Африке были разбиты. Неудача! Американцы рапортовали, что их Берег Слоновой Кости в полном порядке — но увы...
Нодари Симония признался, что это он был именно тем человеком, которого президент СССР Михаил Горбачев в критическую минуту прислал к президенту Анголы Жозе Эдуарду Душ Сантошу.
— Надо было объяснить ему, что социализм — это фикция и чтобы он вел свою страну каким-нибудь другим путем,— с удовольствием вспоминал Нодари Симония.
За внезапной и сильной любовью к Африке, которая возникла у Европы и Америки всего несколько лет назад ("а когда в Руанде племена тутси и хуту зарезали полтора миллиона человек, это никого не заинтересовало!"), господин Симония видит то, что можно разглядеть только при большом желании и будучи таким специалистом своего дела, как Нодари Симония:
— Товарищ Буш войной в Ираке политически дестабилизировал Ближний Восток, и в итоге зашаталась Саудовская Аравия, номер один по снабжению мира нефтью, и США, чтобы диверсифицировать поставки нефти в свою страну, пошли за нефтью в Африку. Сунулись даже в Экваториальную Гвинею и начали бурить в этом офшоре с жестоким режимом...
Смысл всего того, к чему подводил Нодари Симония, заключался в том, что необходимо заблокировать предложение премьера Великобритании Тони Блэра о выделении африканским странам дополнительных $50 млрд в ближайшие несколько лет. Нодари Симония было откровенно жалко этих денег.
После брифинга я спросил у него, знает ли он о взрывах в Лондоне. Он объяснил, что услышал про первый, когда ехал на этот брифинг.
— Вы не думайте, что теперь вообще может не дойти очередь до Африки, саммит может посыпаться,— предположил я.
— Уверен, что этого не произойдет,— ответил господин Симония.— Лидеры стран проявят политическую волю и продолжат саммит.
Но они проявили политическую волю — и прервали его. И в самом деле, глупо было продолжать делать вид, что ничего не произошло. Ведь на второй план сразу отошли все подробности саммита, в том числе и такие милые, как прибытие лидеров в аэропорт Prestwick (премьер-министр Италии Сильвио Берлускони сошел с трапа под звуки российского гимна, который уверенно играл оркестр шотландской гвардии, и в тоске метался по отведенному ему периметру, виновато пожимая руки окружившим его чьим-то детям в белых рубашечках с флажками Великобритании и Италии, надеясь, наверное, что все это какой-то страшный сон), и террористическая велосипедная атака президента США на мирного британского полицейского, в результате которой последний в тяжелом состоянии был доставлен в больницу.
Журналисты ловили каждое слово из Gleneagles и транслировали его на всю планету, которая, как водится, застыла в ожидании (а что ей оставалось?).
Впрочем, скоро журналистов лишили и этой возможности. В пресс-центре отключились все мобильные телефоны — как убедительное предупреждение о грозящей террористической опасности и привет от организаторов ("Мы с вами, мы думаем о вашей безопасности, мы вас в беде не оставим"). В это же время были окончательно перекрыты все подходы и подъезды к Gleneagles. Выбраться оттуда тоже было невозможно. Не ходил ни один "шаттл", ни одна легковая машина. Gleneagles замер. О лидерах, сидящих в отеле, не было ни слуху, ни духу.
Уже Европарламент собрался и объявил минуту молчания по жертвам взрывов, уже некое тайное подразделение "Аль-Каиды" взяло на себя ответственность за них, а G8 молчала. Этот момент произвел на меня самое большое впечатление. Казалось, террористы добились главного: они парализовали волю мировых лидеров.
Наконец в пресс-центре было объявлено, что ровно в полдень выступит премьер-министр Великобритании Тони Блэр. Увы, его заявление подтвердило мои худшие опасения: господин Блэр решил оставить коллег и улететь в Лондон. В такой ситуации можно было назвать это решение признаком слабости. Тони Блэр бросил "восьмерку", можно сказать, на произвол судьбы. Он не мог не понимать, что означает его отъезд. Премьер Великобритании заявил, что саммит продолжится по прежней программе, но в это не верилось. Для начала G8 лишилась своего председателя. Став "семеркой", семья мировых лидеров почувствовала себя осиротевшей и не пошла ни на одно из торжественных фотографирований — только на этот день их было назначено в Глениглсе три.
Потом перед телекамерами на несколько минут появились все лидеры, и Тони Блэр от их имени зачитал совместное заявление. В этот момент остальные главы государств шеренгой стояли по разные стороны от него, демонстрируя, что готовы, если что, вслед за Тони Блэром уйти на фронт борьбы с терроризмом.
Среди всех выделялся прежде всего президент Соединенных Штатов Америки Джордж Буш. Он стоял — как бы это сказать? — подбоченясь. Я понимал: в отсутствие выбитого в результате террористической атаки из рядов G8 господина Блэра этот человек готов взять командование парадом на себя.
Эта догадка подтвердилась. Еще через несколько минут Джордж Буш в одиночестве сошел со ступенек отеля, подошел к журналистам и сказал буквально следующее:
— Меня поразил контраст между тем, что мы только что видели по телевизору про Африку, и тем, что нам показали про Лондон. Мы хотим помочь людям, а они нападают на людей! Я очень впечатлен!
На вопросы он отвечать отказался: очевидно, не было душевных сил.Владимир Путин тем временем выразил соболезнование британскому народу. Он сделал это на фоне российского флага, подчеркивая, что за ним — весь его многострадальный народ. Сочувствуя британцам, господин Путин не забыл выразить надежду на то, что "международное сообщество избавится от двойных стандартов в оценке кровавых преступлений, подобных тому, которое было совершено сегодня в Лондоне" (в голову прежде всего приходят те, которые были совершены три дня тому назад в Дагестане).
После этого господин Путин нашел в себе силы встретиться с президентом Южно-Африканской Республики господином Мбеку и даже договорился с ним, что приедет в следующем году в ЮАР с визитом (там все-таки спокойнее).
Тем временем вечернее рабочее заседание глав государств "восьмерки" было отменено — в связи с отъездом господина Блэра. Улетая, он сказал, что вернется tonight, то есть в любую секунду, начиная с 6 вечера и до 12 ночи. У лидеров появилось свободное время. Все использовали его по-разному. Президент России увиделся с премьер-министром Японии Дзюнъитиро Коидзуми.
Наконец-то появилась возможность поближе рассмотреть отель Gleneagles. Он похож на гостиницу в Саванне (США), где "восьмерка" встречалась в прошлом году. Те же на вид неприлично скромные коттеджи. Черные двери, белые полы. По коридорам ходят по какой-то нужде (хоть вряд ли, конечно, туалет один на этаже в конце коридора) генсек ООН Кофи Аннан, председатель Китайской Народной Республики Ху Цзиньтао...
Господин Путин опоздал минут на десять. Он, наверное, готовил заявление о своем приезде в Японию, которого эта страна так ждет, потому что рассчитывает, что, приехав, господин Путин, обласканный знаменитым японским радушием, легче расстанется с четырьмя островами, мысль о которых много лет не дает Японии испытывать законную уверенность в завтрашнем дне. Визит состоится в ноябре этого года.
Удивительно, но в отсутствие господина Блэра в Глениглсе два лидера говорили исключительно о погоде! Какое самообладание! Какие стальные нервы. Российскому и японскому народу есть с кого брать пример (если это кому-то еще не было ясно до сих пор).
Господин Коидзуми вспомнил, что он приезжал в Москву 9 мая, на праздник 60-летия Победы.
— Только вы открыли торжества, и кончился дождь! Мне говорили, что вы разгоняли облака с помощью тяжелой артиллерии. Я рассказал это своим коллегам, и мне никто не поверил. Мне сказали: "Это шутка!" И я тоже сказал: "Это шутка". "Это же шутка?" — с тревогой посмотрел господин Коидзуми на российского президента.
— Нет, это не шутка,— посерьезнел тот.— Это была сложная работа. Была большая облачность, и на каждую тучу было израсходовано большое количество реагентов. И, как вы помните,— справились.
Надо было видеть в этот момент японского премьер-министра. Нет, он, конечно, ни на секунду не поверил. Он подумал, наверное, к тому же, что если с ним и дальше будут разговаривать как с больным ребенком, то островов ему ведь и дальше не видать.