«Получил разрешение на вывоз 393 тонн брони»

85 лет назад, 11 марта 1938 года, И. В. Сталин написал записку полномочному представителю СССР в Вашингтоне А. А. Трояновскому с просьбой продолжать помощь американцу Сэму Карпу, хотя к тому времени деятельность этого шурина главы советского правительства по получению оружия и техники, которыми не особо желали делиться Соединенные Штаты, уже вызывала немало неприятных вопросов.

«Для Америки такой режим не годится»

После начала скандала вокруг закупок американской техники и оборудования военного назначения для СССР внимание американской прессы было сосредоточено на том, кого считали основным действующим лицом в этой истории,— Сэмуэле (Сэме) Карпе. Газеты называли разные даты прибытия этого уроженца Российской Империи, С. С. Карповского, в Соединенные Штаты. Одни указывали 1910 год, другие — 1911-й. Но публиковавшиеся в различных изданиях описания того периода его жизни совпадали почти дословно:

«Он родился Одессе, в многочисленной и очень бедной семье. Он привез с собой в Америку одиннадцать рублей наличными и неистощимый запас энергии. Он работал усердно и тяжело и составил большое состояние, некоторые люди говорят, что очень большое, хотя сам мистер Карп скромно твердит: "Я не миллионер"«.

Некоторые газеты, ссылаясь на самого Сэма Карпа, добавляли красочные детали к этой картине. К примеру, о том, что он сначала был разнорабочим, затем стал маляром и сумел скопить денег на покупку бензозаправки. И мало-помалу стал владельцем сети заправочных станций.

Правда, при этом о реальных размерах этой сети ее владелец предпочитал ничего не рассказывать.

Но в публикациях говорилось о «множестве станций в штате Коннектикут». А также упоминались прочие свидетельства состоятельности Сэма Карпа:

«В Бриджпорте, на Миддл-стрит, над бензозаправочной станцией находится небольшая контора. Там в деловые часы вы всегда можете застать мистера Сэма Карпа, пожилого, невысокого роста господина, с седеющими волосами и нервными движениями. Мистер Карп богатый человек… Он состоит членом правления большого бриджпортского банка. Он принадлежит к республиканской партии. Местные власти нередко возлагали на него почетные обязанности. Он принимает деятельное участие в местной благотворительности. Мистер Карп считается уважаемым и полезным гражданином Бриджпорта».

Не менее важным, как подчеркивала пресса, стало и то, что его младшей сестрой была П. С. Карповская, в годы Гражданской войны в России сменившая имя, отчество и фамилию и ставшая Полиной Семеновной Жемчужиной. В 1921 году эта активная и яркая коммунистка вышла замуж за секретаря ЦК РКП(б) В. М. Молотова.

Пять лет спустя, в 1926 году, Сэм Карп решил на родственников посмотреть и себя показать.

О деталях этой поездки он не распространялся. Но, как писали газеты, «мистеру Карпу СССР не понравился».

И вернувшись в Соединенные Штаты, он повторял, что «для Америки такой режим не годится».

Сэм Карп не уточнял, относилось ли его недовольство к советскому строю вообще или к действовавшей в Советском Союзе государственной монополии внешней торговли. Ведь из-за госмонополии практически все закупки и продажи для СССР в Соединенных Штатах осуществляла зарегистрированная в качестве американской компании советская фирма «Амторг». И наладить бизнес с СССР без ее участия было для американцев крайне затруднительным делом.

Сестра и ее высокопоставленный муж, если бы и захотели, помочь Сэму Карпу не могли. П. С. Жемчужина ушла из партаппарата и училась в это время в Институте народного хозяйства имени Г. В. Плеханова. А В. М. Молотов был погружен в борьбу за власть в партии и государстве, и обвинение в противозаконном содействии «заокеанскому буржую» не лучшим образом отразилось бы как на его собственной репутации, так и на положении сталинской группировки, в которую он входил.

Сэм Карп, как писала пресса с его слов, после возвращения сосредоточился на расширении своей сети бензозаправок. Однако он отнюдь не отказался от идеи использовать родственные связи в Кремле в коммерческих целях.

«Инкогнито, конечно»

Все изменения, происходившие в СССР, казалось бы, приближали Сэма Карпа к намеченной цели. В 1929 году генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин и его соратники завершили борьбу со своими противниками внутри ВКП(б), и одним из символов их победы стало назначение В. М. Молотова главой советского правительства — Совета народных комиссаров (СНК) СССР, состоявшееся 19 декабря 1930 года.

В том же году П. С. Жемчужину назначили директором парфюмерной фабрики «Новая заря», а в 1932 году она стала начальником управления Государственного союзного треста высшей парфюмерии, жировой, мыловаренной и синтетической промышленности Народного комиссариата пищевой промышленности СССР.

Особые надежды на развитие советско-американских торговых отношений появились после того, как Соединенные Штаты 16 ноября 1933 года наконец-то установили дипломатические отношения с СССР. И Сэм Карп, как писали его газетные биографы, начал действовать:

«Ровно через тринадцать дней после признания президентом Рузвельтом СССР в Нью-Йорке образовалась компания "Экспортное и импортное общество СССР".

Имени Карпа не было в числе директоров, но зато был адвокат Карпа, Вульф…

Компания намеревалась вывозить в СССР "самопишущие перья, машины и домашнюю утварь"».

В 1934 году Сэм Карп, как он потом рассказывал сам, снова приехал в Москву и познакомился с народным комиссаром внешней торговли СССР А. П. Розенгольцем, что вроде бы открывало перед ним широкие перспективы развития бизнеса. По одной версии, в результате этой встречи Сэм Карп получил немалые деньги на деятельность своей новой фирмы. По другой — никаких конкретных полезных результатов эти переговоры не принесли. «Амторг» каменной стеной продолжал стоять на пути Сэма Карпа к большим прибылям. Как бы то ни было, в начале 1936 года «Экспортное и импортное общество СССР», как сообщали газеты, было ликвидировано.

В истории можно было бы поставить точку. Однако вскоре в Соединенные Штаты приехала П. С. Жемчужина:

«Инкогнито, конечно,— говорилось в газетных биографиях Сэма Карпа,— под фамилией Карповской.

Остановилась на несколько дней в роскошном особняке брата, на Парк Авеню, в Бриджпорте».

«Инкогнито», конечно, было довольно условным. Ее настоящее имя и положение не было для американских властей никакой тайной. После Бриждпорта она отправилась в Вашингтон, где жила в полномочном представительстве СССР в качестве гостьи полпреда А. А. Трояновского. Приняли ее, как сообщала пресса, и в Белом доме:

«Карповская-Жемчужина-Молотова была приглашена вместе с женой Трояновского в Белый Дом на чашку чая к миссис Рузвельт».

Но встречу с супругой президента Соединенных Штатов, по сути, затмили мероприятия в Бриджпорте, устроенные для сестры Сэмом Карпом. Он пригласил на приемы в ее честь высокопоставленных бизнесменов, банкиров и республиканских политиков, которые, естественно, очень хотели хотя бы увидеть супругу советского премьера. И в результате у П. С. Жемчужиной создалось впечатление, что ее брат очень влиятельный человек с большими связями.

Очень скоро Сэма Карпа пригласили в Москву, и на этот раз беседы с ним велись на очень высоком уровне. В результате он получил предложение заняться закупкой в Соединенных Штатах техники и технологий, имеющих военное значение. А также обширный список всего, что хотел получить в обозримом будущем Народный комиссариат обороны (НКО) СССР.

Решение это уже тогда вызвало немало вопросов. Ведь к тому времени, к весне 1936 года, система добычи за океаном всего необходимого для РККА, РКВМФ и советской оборонной промышленности уже вполне сложилась. И участие в этом процессе Сэма Карпа и его новой компании «Карп экспорт энд импорт корпорейшн» (или просто «Карп», как ее называли в советской официальной переписке) выглядело столь же необходимым, как пятое колесо телеге.

«Шли тяжбы на личной почве»

Система получения в Соединенных Штатах технологий и образцов военного назначения действовала просто и довольно бесхитростно. Американские изобретатели и компании-производители, стремясь получить заказы от американского правительства, как правило, усиленно рекламировали свои достижения, и информация о новинках собиралась сотрудниками «Амторга» и полпредства СССР, которые были направлены туда на работу советскими спецслужбами. Случалось, что авторы новинок сами обращались к представителям СССР, надеясь на быстрое получение значительных сумм.

В Москве эти данные оценивались специалистами, и затем Комиссия обороны при СНК СССР давала заказ на получение новинки. После чего в дело вступал «Амторг», пытавшийся заключить официальный договор о покупке того или иного прибора или технологии. Если же сторговаться не удавалось или против сделки возражало американское правительство, наступал черед разведчиков, которые искали подходы к конкретным сотрудникам фирм и договаривались о цене вопроса.

Вслед за этим в Политбюро ЦК ВКП(б) отправлялся доклад о том, что, к примеру, Главное управление госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР имеет возможность получить полный комплект чертежей и образцы материалов запрошенного Комиссией обороны устройства и просит разрешение на их приобретение.

Политбюро утверждало сумму в долларах на закупку (чаще всего 5–10 тыс.), и покупка столь же далекими от законных путей способами доставлялась в СССР.

Пусть и не без накладок, система работала вполне удовлетворительно. И поневоле возникал вопрос, зачем потребовалось втискивать в нее фирму «Карп»?

Одной из причин для привлечения Сэма Карпа и его фирмы к щекотливым закупкам, очевидно, оказалось недоверие И. В. Сталина к сотрудникам «Амторга», которых не раз обвиняли в переплатах американским компаниям и небрежном отношении к выполнению распоряжений Москвы (см. «Приемщики ничем другим не интересовались»). И наличие дополнительного канала для получения информации об образцах и ценах выглядело на первый взгляд вполне логичным. Кроме того, сотрудники «Амторга», боясь высылки за нарушение американских законов, не слишком активно занимались заказами от военных.

Еще одной причиной было то, что после признания СССР «Амторг» стал, по сути, официальной советской торговой организацией, и немало фирм в Соединенных Штатах опасались вести дела с подобной структурой. Американская компания во главе с натурализованным американцем, как казалось в Москве, не будет вызывать таких негативных эмоций.

Однако самые большие надежды, судя по всему, возлагались на связи Сэма Карпа в деловых и политических кругах, которые были сочтены обширными после приемов в честь П. С. Жемчужиной в Бриджпорте.

Свою лепту во встраивание фирмы «Карп» в систему закупок в Соединенных Штатах внесли и советские чиновники разного уровня. Поскольку Сэм Карп не только не скрывал своего родства с П. С. Жемчужиной, но и везде афишировал его, товарищи из Наркомвнешторга и других организаций, чтобы угодить главе правительства и Комиссии обороны при СНК СССР В. М. Молотову, всячески содействовали фирме «Карп».

Так что с помощью московских благодетелей Сэму Карпу удалось лишить «Амторг» его исключительных прав в Соединенных Штатах.

27 июня 1936 года Политбюро утвердило проект телеграммы наркома внешней торговли А. П. Розенгольца председателю правления «Амторга» Д. А. Розову, где говорилось:

«Первое — подтвердите от имени Амторга Торговой палате и запрашивающим фирмам, что компания Карпа действительно имеет поручения советских объединений и что Амторг не возражает против его деятельности.

Второе — разъясните также, что Амторг не будет возражать и против того, что компания Карпа будет сводить отдельные фирмы с Амторгом».

А затем под нажимом Политбюро «Амторг» был вынужден подготовить письмо об особых правах фирмы «Карп» именно в том варианте, на котором настаивал Сэм Карп. Вслед за этим две компании начали раздел сфер закупок, проходивший отнюдь не мирно.

2 августа 1936 года советский военный атташе в Соединенных Штатах комбриг В. А. Бурзин в докладе наркому обороны СССР маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову писал, что Сэм Карп и его сотрудники не имеют достаточной квалификации для военных закупок, и отмечал:

«До последних дней… шли тяжбы все больше на личной почве.

Спорили, кто и что должен закупить, велись разговоры о разграничении функций и т. д.»

Военный атташе в очень мягкой форме докладывал и о том, что фирма «Карп» вместо пользы уже нанесла ущерб делу:

«Перечень интересующих нас объектов, правда, в виде сугубо неофициального документа, всюду носится с собой и даже предъявляется отдельным фирмам и перекупщикам, что не следует делать, т. к. он все же характеризует наши потребности».

Тогда же, летом 1936 года, наметилась еще одна тенденция в поведении Сэма Карпа, не сразу замеченная советскими товарищами. Он провел предварительные переговоры со знаменитым в начале XX века конструктором подводных лодок Саймоном Лейком, о котором председатель правления «Амторга» Д. А. Розов докладывал в Москву:

«Саймон Лейк является конструктором подводных лодок типа "Левел Киль", применяемых всеми государствами. Работал в России с 1904 по 1911 г., одновременно с 1904 по 1909 приглашался для консультации Круппом и переконструировал немецкие подводные лодки. Приглашался для консультации итальянским морским ведомством и давал консультацию английскому адмиралу Вильяму Вайту, который был главным конструктором в британском флоте. Лейк спроектировал и руководил строительством свыше 50 подводных лодок для флотов США, России и Австро-Венгрии. Последняя лодка для США была им построена в 1925 году типа С48-51, в настоящее время занят в "Коммершиал Субмарин" по строительству подводных лодок для коммерческой цели».

И этот выдающийся кораблестроитель согласился обдумать предложение Сэма Карпа о сотрудничестве с СССР. Это выглядело как настоящий большой успех. Но гладко все было только на бумаге.

«Носили лишь имя организации Карпа»

После получения согласия кораблестроителя на переговоры Сэм Карп попросту умыл руки, перевалив все дальнейшее ведение дела на «Амторг». И 2 октября 1936 года Д. А. Розов сообщил в Москву детали предложения Саймона Лейка:

«Он готов сконструировать подводную лодку, годную для применения на севере во льдах или подо льдом с расчетом на проход около 4000 миль».

В докладе главы «Амторга» называлась приблизительная стоимость проекта подлодки для использования в арктических водах — более $200 тыс. Но при этом Д. А. Розов отмечал, что цена не окончательная:

«Твердую цену назвать Лейк отказывается, так как для расчетов ему нужно нанять технический персонал...

Точно так же учтите, что не исключена возможность снижения стоимости на эту работу путем присылки наших инженеров и конструкторов для работы под руководством Лейка. Ехать в СССР Лейк не хотел бы, так как он очень старый и, кроме того, для этой работы в Америке он может пользоваться большим количеством материалов, которые повезти с собой не может».

В Москве заинтересовались проектом арктической подлодки, все лавры за появление которого достались Сэму Карпу. В решении Политбюро от 2 ноября 1936 года говорилось:

«а) Принять предложение Карпа вступить в переговоры с американским конструктором Саймоном Лейком по конструированию для нас подводной лодки для плавания во льдах и подо льдом.

б) Для изучения конструктивных работ Лейка по указанной лодке, а также в помощь Амторгу для уточнения технических и коммерческих условий договора с Лейком командировать в Америку сроком на полтора месяца тт. Критского и Перегудова.

в) Окончательное решение по заключению договора с Лейком и ассигнованию валюты принять после получения информации от Амторга, Критского и Перегудова».

И менее чем через два месяца Д. А. Розов сообщил в Наркомвнешторг СССР:

«Предложенный Лейком проект подводной лодки Критский, Перегудов считают неудовлетворительным.

Лучшего предложения Лейк разработать, по-видимому, не может».

Что бы ни было причиной неудачи, СССР остался без необходимой подлодки. Но Сэм Карп претендовал на плату за посреднические услуги. Все его дальнейшее участие в добывании нужной для советских заказчиков техники проходило в том же духе. Если какие-либо двигатели, фотоаппараты, автомобили или самолеты можно было официально и беспрепятственно купить, Сэм Карп и его фирма действовали достаточно быстро и еще быстрее выставляли счет за проделанную работу (позднее он утверждал, что договорился в Москве на 5% от суммы каждой сделки).

При этом, правда, как утверждали в «Амторге», он, как и в случае с подлодкой, постоянно прибегал к помощи амторговцев:

«Когда организация Карпа сталкивалась с проработкой того или иного заказа фирм, в силу отсутствия специалистов вся подработка таких заказов производилась теми или иными отделами Амторга, и, по существу, выдаваемые заказы носили лишь имя организации Карпа».

И, как полагали в Наркомвнешторге, во всех подобных ситуациях в участии Сэма Карпа и его фирмы не было никакой необходимости.

Совершенно иная картина наблюдалась там, где добывание образцов проходило на грани законности и тем более за этой гранью.

Как только требовались действия в подобном направлении, вместо энтузиазма и деловой хватки хотя бы на первоначальном этапе Сэм Карп и его сотрудники демонстрировали удивительную неторопливость. И самым ярким образом это проявилось при выполнении главного задания, данного шурину В. М. Молотова в Москве,— по добыче самого полного комплекта чертежей мощнейших американских линейных кораблей (линкоров) новейшей конструкции.

Сэм Карп и его адвокат выбрали для решения задачи официальный путь, и 6 ноября 1936 года Д. А. Розов докладывал в Москву:

«Компаньон Карпа Вульф имел свидание с отставным адмиралом Бристолем, который заявил, что, по их мнению, Морское министерство не будет возражать против передачи нам планов последних моделей существующих линейных кораблей и разрешит фирме "Гиббс энд Кокс" или фирме "Джилоу", которая работает для морского ведомства, разработать для нас последние чертежи и планы линейных кораблей.

Бристоль полагает, что наиболее приемлемый путь — это получение этих чертежей через указанные фирмы, которым Морское министерство, по их мнению, даст разрешение, так как эти чертежи будут наиболее современными. Указанное заявление Бристоля подтвердил Вульфу адмирал Стэнли, являющийся начальником штаба Морского министерства, однако добавив, что решение этого вопроса зависит от вице-министра Мура, который является председателем комиссии по решению этих вопросов».

Но помощник госсекретаря Соединенных Штатов Роберт Мур выдвинул дополнительное условие для продажи проекта линкора.

«Вульф,— писал Д. А. Розов,— виделся также с Муром, который указал, что решение вопроса было бы значительно облегчено, если бы СССР передал в Америку заказ на полную постройку вышеуказанного корабля».

В обычных случаях после этого начался бы поиск того сотрудника построившей линкор кораблестроительной фирмы, который желал бы улучшить свое благосостояние в обмен на чертежи. Но против этого буквально восстал Сэм Карп. 29 декабря 1936 года он подготовил докладную записку для советского руководства, где писал:

«Вы можете найти людей, которые готовы будут продать вам целые папки светокопий, снабженных подходящими ярлыками. Но разрешить — это значит навлечь неприятности на нашу фирму и отнюдь не содействовать поддержанию дружеских отношений между США и СССР».

Стало очевидным, что Сэм Карп заботится о собственной безопасности куда больше, чем об обороноспособности СССР. Но в Кремле это обстоятельство недооценили. Как и еще один не бросающийся в глаза, но очень существенный момент.

«По закону не запрещено»

В той же докладной записке от 29 декабря 1936 года Сэм Карп убеждал советских руководителей отложить вопрос с проектом линкора до принятия американскими законодателями закона о нейтралитете, в точном соответствии с которым следовало, по его мнению, действовать. Он клятвенно обещал решить все вопросы с рецептурой брони для линкора и прочие важные детали проекта и просил:

«Представляется целесообразным изложить все эти соображения правительству СССР как можно скорее, используя для поездки в Москву время, которое понадобится конгрессу на обсуждение законопроекта о нейтралитете».

В столицу СССР Сэм Карп приехал не с пустыми руками. 10 февраля 1937 года руководители заинтересованных ведомств докладывали И. В. Сталину и В. М. Молотову:

«Во время пребывания Карпа в Москве он передал Наркомвнешторгу материал на мощные двигатели (дизеля) для подводных лодок.

Эти двигатели представляют большой интерес, особенно своими малыми весовыми и габаритными данными».

Но при этом Сэм Карп действовал в своем уже ставшем своего рода «фирменном» стиле. Он сообщил советским партнерам в общем-то не являвшиеся секретными сведения о разработке и ее авторе и данные о своих сугубо предварительных разговорах с ним. А всю дальнейшую работу, которая потенциально могла грозить ему неприятностями с американскими властями, оставил Наркомвнешторгу и отвечавшему за оборонные заводы и конструкторские бюро Наркомату тяжелой промышленности СССР.

Однако нужное впечатление было создано и в том же феврале 1937 года Сэм Карп попросил «для подготовки выполнения последних заданий» $25 тыс.— огромную для того времени сумму, превышавшую его комиссионные за все время работы с СССР, и получил ее. А главное, он добился принципиального согласия на строительство одного линкора для советских ВМФ в Соединенных Штатах. И это в перспективе делало его супербогатым человеком. Ведь проект постройки предварительно оценивался не менее чем в $50 млн, и выговоренные им для этого случая посреднические 2% могли принести ему как минимум $1 млн.

По сути, после этого Сэм Карп занимался почти исключительно этим проектом. Как позднее докладывало в Москву руководство «Амторга», его сотрудникам приходилось имитировать работу фирмы «Карп»:

«В силу того, что Карп должен был оправдать свое существование как экспортно-импортная компания, от имени его организации были проработаны и выданы заказы фирме "Валти", заказ фирме "Ферчайлд" и еще несколько заказов другим фирмам».

Так, по предложению «Амторга» и Наркомвнешторга (НКВТ) Политбюро 25 марта 1937 года приняло решение, гласившее:

«Разрешить НКВТ закупить через Карпа две легковые машины "Форд" V-8 со всеми ведущими колесами и запасными передними мостами».

Хотя никакой нужды в покупке этих автомобилей с помощью «Карпа», кроме обозначения деятельности этой фирмы не существовало. При этом большую часть подготовительных работ по линкору Сэм Карп, как водится, переложил на советских товарищей. Тогда же, в марте 1937 года, в Соединенных Штатах начала работать комиссия специалистов-кораблестроителей из СССР, чьей задачей был выбор компании для постройки линкора. Д. А. Розов докладывал в Москву, что видимых препятствий на этом пути нет:

«МИД (Государственный департамент.— "История") в письменном виде сообщил Карпу, что по закону не запрещено отдельным фирмам принимать заказы на проект линкоров».

Вот только судостроительные компании постоянно требовали подтверждения законности контактов, переговоров и права на заключение договоров от американских властей, что затягивало весь процесс подготовки. Итог этих обсуждений и выяснений оказался очень печальным. 6 апреля 1937 года глава «Амторга» сообщал шифротелеграммой в Москву:

«По сообщению Карпа, фирма "Бетлехем стил" получила разрешение Морского министерства на проектирование для нас линкора только на следующих условиях: а) тип линкора старый находящийся на вооружении американского флота уже около 20 лет; б) артиллерийские орудия не свыше 14 дюймов. Не разрешается передача нам схемы управления артиллерийским огнем, также не разрешается производство в Америке испытаний брони».

И Сэм Карп, как докладывал в той же шифровке Д. А. Розов, просил о подключении к делу советского полномочного представителя в Вашингтоне А. А. Трояновского:

«Карп настаивает, чтобы Трояновский обратился к товарищу морского министра Эдисону с просьбой дать через Карпа разрешение на последний тип линкора и в случае неполучения удовлетворительного ответа обратился бы с этим к Рузвельту».

При этом сам глава «Амторга» сомневался в том, что обращение к президенту Соединенных Штатов приведет к положительным сдвигам в деле. А сотрудники ГУГБ НКВД СССР добыли информацию о том, что ограничения инициированы Госдепартаментом, который только что сообщал, что никаких препятствий для приема заказов на линкор нет.

Считанные дни спустя ситуация осложнилась еще сильнее, поскольку информация о потенциальном советском заказе попала в газеты и вызвала крайне негативную реакцию. А Сэм Карп решил обезопасить себя на случай претензий американских властей. Он, как сообщал руководству 20 апреля 1937 года Д. А. Розов, вопреки обещаниям, данным в Москве, отказался взять на работу в свою фирму советских сотрудников. И начал активно контактировать с американскими спецслужбами:

«Переговоры в Морском министерстве Карп ведет в первую очередь с капитаном Плюрестеном, который является представителем морской разведки… О нежелательности иметь в аппарате Карпа советских людей также было указано Карпу тем же Плюрестеном. Если к этому присовокупить, что основным консультантом у Карпа является капитан Родс, который в прошлом был морским офицером, то станет совершенно очевидным, что морская разведка не только прекрасно в курсе всех переговоров о линкоре (в этом, пожалуй, ничего удивительного нет, т. к. Морское министерство держит в курсе свою разведку), но и прекрасно в курсе всех других поручений, которые попадают в аппарат Карпа».

Ограничения на проект, как и поведение Сэма Карпа, вызвали недовольство в Москве. Но шурин советского премьера вдруг выдвинул неожиданное предложение.

«На расходы по его усмотрению»

14 мая 1937 года нарком внешней торговли А. П. Розенгольц получил шифротелеграмму от «Амторга», где говорилось:

«Сегодня Карп сообщил, что разрешение американского правительства на продажу нам проекта линейного корабля с 16-дюймовым вооружением и центром управления артиллерийского огня уже имеется. Для того чтобы это разрешение он получил, ему требуется израсходовать 500 000 долларов на компенсацию соответствующих лиц».

Пока в Москве продолжались размышления и уточнения, Сэм Карп попросил и получил $20 тыс. Кроме того, Наркомвнешторг зарезервировал еще $75 тыс. «как резерв для расчетов с Карпом». А 27 мая 1937 года свое слово сказало Политбюро. В принятом им решении говорилось:

«1) В связи с переговорами по покупке проекта линейного корабля в США сообщить т. Розову, чтобы пока впредь до распоряжения ни он, ни т. Трояновский не обращались по этому вопросу в соответствующие министерства.

2) Действовать через Карпа.

3) Отпустить пока 300 тыс. долларов Карпу на расходы по его усмотрению с тем, чтобы он добился согласия продажи СССР проекта линейного корабля с 16-дюймовой артиллерией, соответствующего нашим техническим требованиям с соответствующими чертежами».

Но Сэм Карп настаивал на выдаче всей запрошенной им суммы. 26 июня 1937 года руководители Наркомата оборонной промышленности СССР и Наркомвнешторга СССР писали И. В. Сталину и В. М. Молотову:

«Карп просит в дополнение к переведенным, но еще не врученным ему 300 тыс. долл., перевести еще 200 тыс., т. е. всего 500 тыс. долл. на организационные расходы (переслав их т. Розову, согласно его просьбе, из Москвы диппочтой тысячедолларовыми купюрами).

Вместе с этим Карп сообщил, что те, кто организует получение разрешения, не гарантируют, что проект фирм и их условия окажутся для нас приемлемыми, но, имея связи, особенно у фирмы "Ньюпорт", они постараются помочь нам».

Но Сэм Карп утверждал, что одним из получателей денег был влиятельный член Национального комитета Демократической партии, к которой принадлежал и президент Соединенных Штатов, а также один из приближенных Франклина Рузвельта. Деньги предназначались и для руководителей, отвечающих за экспортные и прочие нужные разрешения комитетов в американских министерствах. Немалая часть средств, как утверждалось, приходилась и на долю сына президента.

Признаки того, что эти вложения дали результат, появились только осенью. 6 октября 1937 года Д. А. Розов доложил в Москву:

«Карп получил от Министерства иностранных дел за подписью начальника отдела контроля над вывозом вооружений Грина разрешение на вывоз в СССР 393 тонн брони, 9 шестнадцатидюймовых пушек, 3 тройных башен и 900 шестнадцатидюймовых снарядов».

Но при этом Сэм Карп указал в своей заявке, что общая стоимость закупаемого составляет $10 млн. И 10 октября 1937 года в Москву пришла новая шифровка от главы «Амторга», в которой говорилось:

«МИД издает ежемесячный бюллетень с указанием, каким странам и на какую сумму выдано разрешений на вывоз оружия и военных материалов.

Это сообщение было опубликовано в прессе, и уже в течение нескольких дней ряд крупных газет печатает статьи с заголовками, что СССР размещает крупные военные заказы в Америке, указывая, что это проводится через Карпа, причем это разрешение ряд газет истолковывает как уже реальные заказы, что, как Вам известно, не соответствует действительности».

А Сэм Карп решил использовать ситуацию для саморекламы и собрался давать интервью прессе о себе и своем бизнесе. На что из Москвы последовал категорический запрет.

Но дело вновь застопорилось, а Сэм Карп вновь начал просить о вмешательстве полпреда А. А. Трояновского. Американские власти вновь выдвинули требование о постройке одного линкора в Соединенных Штатах. И эти условия получения проекта подтвердил советскому полпреду при встрече и сам президент Франклин Рузвельт.

Уже обжегшиеся на контактах с Сэмом Карпом, кораблестроители уклонялись от принятия заказа на новый проект и постройку линкора, и потому пришлось вернуться к варианту, рассматривавшемуся в самом начале и отброшенному из-за отсутствия у проектировщика опыта постройки крупных боевых кораблей. Договариваться решили с фирмой Уильяма Гиббса, о чем в записи его разговоров с Сэмом Карпом и Д. А. Розовым, проходивших 17–18 января 1938 года, говорилось:

«Он, Гиббс, имеет в основном готовый эскизный проект, который покажет нашей комиссии, как только получит окончательное разрешение морского ведомства».

Но проблемы с новым партнером не исчерпывались только получением согласия властей. Уильям Гиббс постоянно выдвигал новые требования и условия, особенно в части, касающейся финансовой стороны дела.

В Кремле начали терять терпение и Сэма Карпа вызвали в Москву. И по итогам разговора с ним И. В. Сталин 11 марта 1938 года написал записку полпреду А. А. Трояновскому:

«Был Карп у нас в Москве. Говорили о линкоре (заказ и пр.). Мы решили: заказать американцам один линкор с 16-дюймовой артиллерией; 2) заказать оборудование для второго линкора, который будет строиться в СССР. Посылаем (скоро пошлем) специалистов в США по этому делу. Наша просьба: 1) оказывать т. Карпу содействие по этому делу: когда нужно будет — посещать Рузвельта для продвижения некоторых вопросов; когда нужно будет — приглашать на обед или завтрак тех или иных морских чинов для ублаготворения; когда нужно будет — удовлетворять такого рода просьбы Карпа. 2) вообще иметь в виду, что дело о заказе линкора — большое дело.

Надеюсь, не откажете исполнить эту мою просьбу».

«Большое дело» сдвинулось с мертвой точки, как могло показаться, три месяца спустя. Однако не вполне приемлемым способом. 18 июня 1938 года А. А. Трояновский сообщал В. М. Молотову:

«Проект линкора, представленный Гиббсом, не соответствует договорному обязательству США (он около 55 тысяч тонн), и поэтому правительство США не может разрешить постройку линкора в США согласно этому плану, но ввиду отсутствия в нем военных секретов правительство не возражает против продажи нам проекта Гиббса».

Но при этом требование о постройке одного линкора в Соединенных Штатах не снималось, и для получения первого проекта, судя по всему, следовало дождаться подготовки второго и его подробнейшей проверки на отсутствие в нем секретных сведений.

После этого иссякло терпение и у главы советского правительства.

«Они до сих пор не были опровергнуты»

15 июля 1938 года В. М. Молотов отправил в «Амторг» телеграмму для Сэма Карпа, в которой говорилось:

«…У нас вообще нет уверенности, что и с новым проектом не выйдут какие-нибудь неожиданности. Странно, что только через 10 месяцев после начала работы Гиббса над проектом выяснилось, что по проекту нельзя строить линкора в США, а Гиббс даже не хочет продать изготовленный проект. Как после этого иметь дело с Гиббсом по новому проекту? В таких делах время очень важный фактор, а оттяжки очень нежелательны».

Неожиданности не заставили себя ждать. Уильям Гиббс то соглашался продать первый проект за $150 тыс., то отказывался и выставлял новые условия, одним из которых была постройка линкора по новому проекту на американских верфях и выплата ему процента с затрат на корабль в целом.

Д. А. Розов уверял В. М. Молотова, что упрямство Уильяма Гиббса удастся сломить, но только в сентябре 1938 года глава «Гиббс энд Кокс» согласился показать некоторые детали первого проекта линкора. В апреле 1939 года в Москву сообщили, что он все еще работает над вторым проектом. Затем американские власти выдвинули новые ограничительные требования к проектам, и находившийся в Соединенных Штатах в качестве главы военно-морской комиссии заместитель наркома военно-морского флота СССР флагман флота 2-го ранга И. С. Исаков 4 июня 1939 года доложил И. В. Сталину свои предложения:

«По линкору — переговоры временно прекратить с тем, чтобы повторно не получить отказ в еще более неприемлемой форме.

Комиссии и Амторгу в порядке выполнения других задач продолжать деловые связи с такими фирмами, как "Бетлехем Ко" с тем, чтобы добывать интересующие нас данные и в случае изменения политической обстановки заказать если не линкор, то отдельные материалы по нему».

Собственно, история должна была неизбежно закончиться подобным образом. 3 июля 1939 года Сэм Карп писал руководству «Амторга»:

«С самого начала моя работа состояла главным образом в посещении кулуаров и другой подобной работы. Согласно закону, принятому конгрессом 8 июня 1938 года, такие лица должны регистрироваться как агенты иностранцев и в этом случае должны дать подробную информацию относительно рода и характера оказываемых услуг… По моему мнению, заполнить анкету в качестве лоббиста не будет разумно».

Сэм Карп просил продолжить с ним работу в качестве коммерческого агента советского правительства. Но его способности на этом поприще были уже слишком хорошо известны, а у В. М. Молотова иссякло всякое желание помогать ему.

Оставался вопрос о расходовании выделенных ему колоссальных средств, но задать его не успели.

16 сентября 1939 года Сэма Карпа вызвали для дачи показаний в Специальную комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, или, как ее называли, комиссию Дайса, по фамилии ее сопредседателя — конгрессмена Мартина Дайса.

«Самуил Карп,— сообщали агентства печати,— шурин советского премьера Вячеслава Молотова, допрашивался в комиссии Дайса о том, как он в 1936 году получил от советского правительства полномочия израсходовать 100.000.000 долларов на заказ в Америке двух дредноутов…

Чтобы обеспечить успех, Карп заручился содействием МакГудвина, помощника Мэйтбелсона, руководителя бюро печати при демократическом национальном комитете. МакГудвин получил за это 25.000 долларов…

Дальше выяснилось, что Карп уплатил в июне 1938 г. 5.000 долларов некоему Скотту Феррису, члену демократического национального комитета от штата Оклахома…

На обязанности обоих было повлиять в Государственном Департаменте, чтобы планы советских дредноутов были одобрены без задержек. Феррис в общем получил 32.000 долларов».

Сэм Карп, как сообщала пресса, рассказывал о своем сотрудничестве с СССР с обезоруживающей откровенностью. И потому дело ограничилось только его допросом. Он стал звездой прессы, рассказывал о своей тяжелой жизни в первые годы жизни в Соединенных Штатах и о том, как сделал сам себя богатым человеком. При этом, правда, он рассказывал о том, что нынешнее состояние он приобрел, удачно продав свою сеть бензозаправок. Но в одних случаях говорил, что сделал это в 1933 году, а в других — что в 1937 году. А в некоторых изданиях его продолжали называть владельцем этой сети.

Намекал он и на то, что $100 млн. на постройку линкоров были в его полном распоряжении, что никак не подтверждается документами.

Но об этом продолжают писать до сих пор.

Общественность в Соединенных Штатах и других странах была в шоке. А враги советской власти и тогда, и позднее умело использовали показания Сэма Карпа против СССР и его вождей. К примеру, бывший управляющий Морским министерством во Временном правительстве В. И. Лебедев в 1939 году писал:

«Я утверждаю, что преступление Молотова-Скрябина произведено в корыстных целях, именно в целях обогащения его шурина, С. Карпа. Мое утверждение я основываю на показаниях, данных под присягой сенатской комиссии Дайса, в Вашингтоне, этим самим С. Карпом.

Со времени его показаний, 16 сентября 1939 года, прошло почти три месяца, они до сих пор не были опровергнуты ни советским полпредством Вашингтоне, ни советским правительством, ни самим В. Молотовым-Скрябиным, что является доказательством их правдивости и неопровержимой точности».

Евгений Жирнов