Эмиграция металлокапитала

Российские металлурги продолжают кампанию по скупке иностранных активов. Сотни миллионов, а то и миллиарды долларов, заработанных или одолженных отечественными меткомбинатами, вкладываются в предприятия на всех пяти континентах. При этом чаще всего свежеприобретенный актив приходится вытаскивать из глубокой долговой ямы. Работники спасенных банкротов, преодолев первое изумление и недоверие, отвечают новым русским владельцам трогательной привязанностью.

Латиноамериканский расклад "Русала"

В ноябре прошлого года владелец ОАО "Русский алюминий" ("Русал") Олег Дерипаска встречался с президентом Венесуэлы Уго Чавесом. Незадолго до этого российский бизнесмен публично заявил, что собирается вкладывать средства в разработку месторождения бокситов в этой стране и строить завод по производству глинозема. Венесуэльцы не отрицали, что заинтересованы предложением. Инвестиции в совместный проект между венесуэльской государственной компанией Corporacion Venezolana de Guayana (CVG) и "Русалом" оценивались приблизительно в $1 млрд, запасы бокситов должны были передаваться СП "Русала" и CVG в недропользование на 30 лет. Вопрос, казалось, был решен.

Вскоре после этих заявлений, сидя напротив корреспондента Business Guide, посол Венесуэлы в России Карлос Мендоса демонстрировал на картах прелести природы своей страны. "Приезжайте к нам отдыхать",— перевела ассистентка его слова. О бизнесе ни слова. В ответ на вопрос, в каком состоянии находятся переговоры между алюминиевыми компаниями двух стран и когда наконец будет подписано соглашение, господин Мендоса жал плечами и утверждал, что он лицо, в переговоры не посвященное.

Однако если госпожа журналист из Business Guide настаивает на том, чтобы поговорить о крупнейшем месторождении бокситов в Латинской Америке, то лично он не возражает против работы там российских специалистов. "Пусть только построят нам завод алюминиевых профилей — автомобильного листа, строительного листа,— уточнил господин Мендоса.— Надо, чтобы венесуэльские бокситы полностью перерабатывались у нас". Отметим, что во всех комментариях по освоению венесуэльских запасов речь шла о строительстве глиноземного завода и, может быть, завода по производству первичного алюминия. О дальнейшем переделе представители "Русала" никогда не упоминали.

Как бы то ни было, соглашение с CVG "Русал" так и не подписал — по заверениям представителей компании, диалог с потенциальным партнером продолжается до сих пор. По данным Business Guide, венесуэльцы соглашались только на 50-процентное участие "Русала" в проекте при условии, что российские алюминщики полностью оплачивают разработку бокситового месторождения, для доступа к отдаленным участкам которого необходимо строительство инфраструктуры.

Более успешными оказались переговоры с правительством другой страны на севере Латинской Америки — Гайаны. Эта небольшая страна почти полностью расположена на северо-западной части того же месторождения бокситов, что и Венесуэла. 16 декабря между "Русалом", его подразделением Bauxite & Alumina Mining Venture, местным горнодобытчиком Aroiama Mining Company и правительством Гайаны было подписано соглашение о создании СП Bauxite Company of Guayana Inc., 90% в котором принадлежит российской компании, 10% — южноамериканским разработчикам. Предполагаемая величина инвестиций в проект — $1 млрд, то есть та же сумма, которую "Русал" ранее обещал CVG.

В отличие от соседей из Венесуэлы гайанская Aroiama в последние годы несла регулярные убытки, поскольку из-за устаревших технологий не могла добиться приемлемого уровня себестоимости разработок. "Отрасль оставалась убыточной с 70-х годов, а теперь у нее появился шанс стать прибыльной",— оценивает перспективы сотрудничества с российской компанией премьер-министр Гайаны Самюэль Хиндс. Таким образом, Гайана могла позволить себе сделать партнерам более привлекательное предложение.

Второй фактор успеха гайанского проекта — уровень предполагаемого конечного передела на заводах. Представители российского алюминиевого холдинга открыто заявляют о том, что "одна из ключевых задач компании при покупках за рубежом — полное обеспечение наших заводов в России собственным сырьем". То есть дают понять, что намерены рассматривать бизнес-партнеров лишь как поставщиков сырья. Венесуэлу подобная позиция не устраивала, зато в Гайане "Русалу" удалось договориться о том, что в рамках проекта партнеры ограничатся производством глинозема, причем российская сторона обеспечивает сбыт продукции в пределах холдинга. А вот идея инвестировать в разработку бокситов при условии, что основной объем произведенного глинозема будет направляться на венесуэльские алюминиевые заводы, "Русал" не вдохновила.

Галопом по Европам

Зато в Европе российские металлурги готовы покупать комбинаты, выпускающие именно продукцию высокого передела. При этом они согласны мириться с проблемами приобретаемого предприятия. Так, 5 июля власти Черногории парафировали с тем же "Русалом" сделку по покупке алюминиевого комбината в Подгорице (Kombinat Aluminijuma Podgorice, KAP). Отметим, что "Русал" оказался единственной компанией, пожелавшей купить KAP, хотя интерес к нему после объявления тендера по продаже комбината в августе прошлого года проявляли российский "СУАЛ-холдинг", американская Alcoa, канадская Alcan, норвежская Norsk Hydro, индийская Vedanta Resources и швейцарская Glencore.

Но при более детальном рассмотрении выяснилось, что условия инвестирования, предлагавшиеся правительством Черногории, невыгодны. Об этом заявили практически все претенденты на KAP, отказавшись, впрочем, уточнять причину своего неудовольствия. Судя по тому, что "Русал" снизил свою заявку вдвое, до €48,5 млн, требования властей страны по модернизации производства и уровню зарплаты рабочим просто были завышены по цене. Впрочем, "Русалу" после переговоров, длившихся несколько месяцев, удалось договориться о снижении требуемых объемов инвестиций.

Интерес черных металлургов к европейским заводам обусловлен в первую очередь тем, что продажи российского стального проката в Европе ограничены квотами, введенными соглашением между Россией и ЕС по стали (подписано в 2002 году и продлено 9 июня до конца 2006 года). Покупка европейского предприятия открывает отечественным компаниям выход на эти рынки в обход соглашения. Кроме того, внутренние резервы роста производства на российских комбинатах уже практически исчерпаны.

Интерес продавцов, будь то частный владелец или правительство той или иной страны, чаще всего вызван двумя причинами. Во-первых, это наличие у предприятия значительной кредиторской задолженности, покрыть которую обязуется российский инвестор. Во-вторых, необходимость модернизации производства, без которой многие сталелитейные комбинаты Европы оказываются аутсайдерами на высококонкурентном рынке и попадают в еще большую долговую кабалу. Ради новых рынков и клиентуры европейских заводов отечественные сталелитейщики готовы идти на существенные траты.

К примеру, ООО "Евразхолдинг" в ближайшее время должно быть утверждено победителем конкурса по продаже чешской Vitkovice Steel. Ранее ЗАО "Северсталь-групп" уже отказалось участвовать в этом конкурсе из-за проблем с поставками сырья на предприятие. В разговоре с Business Guide один из его менеджеров пояснил: "Чешское правительство настаивает, чтобы покупатель продолжал вести поставки чугуна на Vitkovice с расположенного рядом Vysoke Pece Ostrava, принадлежащего британской Mittal Steel. Из-за этого мы не можем полностью перевести комбинат на наши собственные слябы".

Между тем президент "Евразхолдинга" Александр Абрамов заявил корреспонденту Business Guide в середине июня, что покупать чугун у Mittal Steel не намерен. А финдиректор компании Павел Татьянин уточнил, что компания готова пойти на приобретение минимально возможного объема чугуна, который Vitkovice традиционно закупает у Vysoke Pece. Но слябы, которые чешский сталелитейный комбинат сейчас покупает в основном у украинского АО "Азовсталь" (входит в компанию System Capital Management, принадлежащую предпринимателю Ринату Ахметову), будут покупаться после оформления прав собственности у заводов "Евразхолдинга".

"Северсталь-групп" предпочла Vitkovice итальянскую компанию Lucchini. Это один из ведущих производителей проката в Европе, имеющий заводы в Италии, Франции, Великобритании, Швеции и Польше. За последние пять лет капиталовложения компании составили €700 млн, и теперь она стала одной из лучших с точки зрения технологий. Проблемой Lucchini, вынудившей семью сталелитейного магната Луиджи Луккини продать контроль над компанией (сохранив за собой 29% акций), стала большая задолженность и неоптимальная структура управления. Судя по развитию событий, помощь в организации сделки "Северсталь-групп" оказала крупнейшая сталелитейная компания мира (по рейтингу Metal Bulletin) Arcelor, с которой у российских сталелитейщиков уже есть два СП в России. Она же докупила остатки итальянской компании — в ближайшее время должна закрыться сделка по приобретению Arcelor у Lucchini польского завода Huta Lucchini Warszawa Sp.z.o.o. Works, работающего на ломе черных металлов.

Однако и "Евразхолдинг" не оставил итальянские активы без внимания. Не успел господин Абрамов выиграть в конкурсе по продаже Vitkovice, от которой холдинг господина Мордашова отказался, как стало известно о том, что "Евразхолдинг" готовится приобрести в Италии производителя проката Palini e Bertoli. По договоренности с его акционерами российской компании достанется 75% плюс одна акция, то есть полный контроль над предприятием. 21 июня президент "Евразхолдинга" заявил Business Guide, что закроет сделку 30 июня. Однако своего слова не сдержал — 29 июня выяснилось, что переход итальянской меткомпании в руки "Евразхолдинга" откладывается "по техническим причинам" как минимум до середины июля. В компании утверждают, что тому мешает лишь отсутствие окончательной договоренности по вопросам реструктуризации задолженности с кредиторами Palini e Bertoli.

Владелец Новолипецкого меткомбината Владимир Лисин предпочитает соперничать с "Северсталью" на Востоке — в Турции. 8 июля начался прием заявок на участие в конкурсе по продаже госпакета (49,93%) турецкого комбината Erdemir. На этот актив, крупнейший турецкий сталелитейный комбинат, кроме двух российских компаний претендует весь цвет мировой черной металлургии — Arcelor, Mittal Steel, Corus, US Steel, турецкие Borusan и Kibar Holding. В результате цена Erdemir, который должен быть продан осенью, по прогнозам отраслевых экспертов, может взлететь до $1,5-1,7 млрд. При этом участникам конкурса следует помнить, что в Турции традиционно очень сильны профсоюзы, которые уже не дали завершить сделку по продаже пакета нефтеперерабатывающего завода Tupras консорциуму НК "Татнефть" и турецкой Zorulu.

Строптивые заокеанские банкроты

Отметим, что с профсоюзами "Северсталь-групп" как раз договариваться умеет, но при всей важности этого фактора, особенно в США и Канаде, их одобрение далеко не всегда помогает. Напомним, в феврале компания подала заявку на участие в реструктуризации задолженности канадской сталелитейной компании Stelco (штат Онтарио), предложив полностью выкупить комбинат примерно за $1 млрд, из которых более $400 млн предназначается на прямые выплаты кредиторам, остальные — долгосрочные вложения в комбинат. Кроме российской компании заявки направили US Steel, Deutsche Bank (кредитование на сумму около $900 млн), а также представители канадского сталелитейного профсоюза Island Energy Partnership, предложившие Stelco $1,2 млрд.

Уже 15 февраля профсоюз Stelco объявил, что по итогам переговоров достиг взаимопонимания с "Северсталь-групп" и в заявку на покупку предприятия российская компания может включить слова о том, что работники канадского меткомбината "воодушевлены подходами 'Северстали', достигли существенного прогресса в ряде критических вопросов и готовы достичь полномасштабного соглашения в короткие сроки".

Но в марте Stelco неожиданно отказала всем претендентам, заявив, что выберется из долгов без посторонней помощи. Впрочем, после ухудшения конъюнктуры рынка стали в последние месяцы руководство канадского комбината снова начало намекать на необходимость привлечения стратегического инвестора.

Следующим регионом, куда устремятся российские металлурги, может оказаться Центральная Америка. Во всяком случае, "Северсталь-групп" уже отправила своих специалистов на мексиканский сталелитейный комбинат AHMSA. Он, как и практически все предприятия, к которым российские меткомпании прицениваются в Европе и Америке, имеет значительную задолженность и потому нуждается в стратегическом инвесторе, который должен урегулировать претензии кредиторов.

Еще одна проблема мексиканского актива — человеческий фактор. На AHMSA работают около 17 тыс. человек, которых сразу уволить нельзя (таково одно из условий правительства Мексики для потенциального покупателя), а оставить работать — нерентабельно.

"Наша радость, наше утешение"

Не исключено, что потенциальным претендентам на Stelco, AHMSA и прочие предприятия, находящиеся в предбанкротном состоянии или же в самом начале банкротства, следует просто подождать, пока не станет совсем худо. После этого строить отношения с продавцами активов, а потом с трудовым коллективом комбинатов будет гораздо проще.

Когда в 2001 году на DanSteel, сталелитейный комбинат в Дании, к тому времени находившийся на грани банкротства и начавший увольнения рабочих, пришел в качестве хозяина Владимир Лисин, владелец ОАО "Новолипецкий меткомбинат", на заводе началась в прямом смысле слова новая жизнь. После реструктуризации управления и заключения контрактов с новыми клиентами прежний персонал стали снова принимать на работу. И тогда в местной прессе, если верить перепечаткам, появились такие стихи одного из рабочих (ниже подстрочный перевод):

"Велика печаль была в нашем городе: / наш завод обанкротился. / У него была репутация, но кредита / не дождался он. / Север, Юг, а также Запад кошельки / свои припрятали. / И никто на белом свете не хотел дать / в долг заводу. /Но спасение пришло с Востока, / подарив всем нам надежду. / Русские идут оттуда — / наша радость, наше утешенье".

Корреспондент Business Guide сделал попытку расспросить сотрудников DanSteel о роли русских в жизни предприятия и столкнулся со стилем, знакомым по передовицам советских газет, рапортующих о достижениях пятилетки. По их словам, под управлением доктора наук Владимира Лисина предприятие стало "наиболее эффективным в Европе производителем листового проката". Особый акцент делается на то, что такой эффект достигнут благодаря тому, что "российские консультанты сопровождают ежедневную работу предприятия на всех этапах и оказывают ценную поддержку, когда речь идет о снижении себестоимости производства и улучшении качества продукции".

Не менее бурно отреагировали американские рабочие на появление "Северсталь-групп" среди акционеров старого завода Ford в США. Имущество Rouge Industries было куплено российской компанией в начале 2004 года и переведено в новое предприятие Severstal North America, 100-процентную дочернюю компанию холдинга. К этому времени Rouge пять лет находился в состоянии банкротства, постоянно рискуя потерять заказы.

"Вначале, еще до завершения сделки, произошел слив информации в прессу: русские покупают Rouge,— рассказывает пресс-секретарь 'Северсталь-групп' Лада Астикас.— И первой реакцией американских сталелитейщиков было возмущение: какие русские, куда они идут?" Вполне может быть, что в сознании рядовых рабочих, читавших передовицы местных газет, подобные слова вызывали воспоминание о временах холодной войны. "Я боролся с красными, а теперь они лишают нас рабочих мест",— заявлял в одной из телепередач старый американский рабочий, успевший повоевать во Вьетнаме.

Однако "Северсталь-групп" нашла взаимопонимание с профсоюзами (см. интервью с директором по стратегическому планированию компании Severstal North America Михаилом Смирновым). Объемы производства начали расти, долги Rouge были реструктурированы, и старые американские металлурги почувствовали уважение к новым владельцам.

Оно было выражено своеобразно. Как рассказывают в "Северсталь-групп", кто-то из рабочих отыскал в интернете изображение логотипа российского холдинга, по качеству пригодное для воспроизведения. Через несколько дней рабочий появился на заводе с упаковкой новых футболок с логотипом "Северстали" на груди, и металлурги приступили к работе в новой униформе.

Любопытно, что подобный энтузиазм можно увидеть только на комбинатах дальнего зарубежья и чем дальше от границ бывшего СССР, тем больше. Метхолдинги из России, покупающие предприятия на территории СНГ, с бурными проявлениями чувств со стороны рабочих сталкиваются редко.

"Как они могут относиться к нам,— пожимает плечами один из представителей 'СУАЛ-холдинга', контролирующего Запорожский алюминиевый комбинат.— Как только в 2001 году у них появились российские владельцы, то сразу увеличились объемы производства. Но разницы в менталитете нет, многие из запорожцев работали на российских предприятиях, язык тот же. Зарплата сразу увеличилась, рабочие не одобрять такого подхода к ним не могут".

"Разница в вопросах, задаваемых до запуска проекта"

BUSINESS GUIDE: Arcelor запустила уже два производственных проекта в России. С какими особенностями в ведении бизнеса вам приходится сталкиваться? Например, оказывают ли на Arcelor давление регулирующие органы?

РОНАЛЬД ЮНК: К российским властям у нас нет никаких претензий. Дело в том, что у Arcelor здесь правильный партнер — "Северсталь". Они обеспечивают то, что называется government relations — отношения с государственными структурами.

BG: В чем в таком случае вы видите разницу между работой в России и других странах?

Р. Ю.: Разница в вопросах, которые нам задают до запуска проекта. В Китае, например, никто не спрашивает, можем ли мы увеличить зарплату рабочим. Там спрашивают, можем ли мы повысить производительность завода, зная, что ее увеличение обеспечит рост зарплаты. В России в первую очередь интересуются, что можно сделать в области социальной политики. А как будет работать комбинат — уже наше дело.

Р. Ю.: В общем говоря, да. Здесь окупаемость проекта занимает примерно столько же времени, сколько в Европе, где дороги электроэнергия и рабочая сила. Почти такие же, быть может, немного меньше, сроки в Бразилии. В Китае, например, вдвое короче.

BG: Отличается ли роль профсоюзов?

Р. Ю.: Действенных профсоюзов в России почти нет, общение рабочих с менеджментом происходит напрямую. Зато у Arcelor хороший опыт работы с профсоюзами в Европе и Бразилии. Там они являются для нас, по сути, партнерами по ведению бизнеса.

BG: Правда ли, что в Европе вам приходится отказываться от горячего проката и выпуска слябов и что продукцию низкого передела выгоднее делать в России, Китае или, например, в Бразилии?

Р. Ю.: Arcelor выпускает все, в том числе слябы и горячий прокат. Другое дело, что на каждом этапе мы стараемся добиваться оптимальной добавочной стоимости, чего, наверное, не делают российские металлурги.

BG: Имея российских партнеров, способных выпускать слябы, и с учетом снижения цен на сталелитейном рынке, не думаете ли вы вовсе отказаться от низкого передела?

Р. Ю.: Отчасти мы это уже сделали — производим слябы в Бразилии, но не продаем их ни там, ни на мировом рынке, а используем в собственном производстве.

BG: Возможно ли, что здесь вы вместе с "Северсталью" запустите совместный проект по выпуску слябов?

Р. Ю.: Теоретически все возможно, но практически бессмысленно. С "Северсталью" мы рассчитываем на проекты по высокотехнологичной обработке стали и по метизам.

"Основное отличие — большая свобода выбора"

BUSINESS GUIDE: Расскажите о специфике отношений с внешними структурами в США. Чем отличается работа с поставщиками сырья, энергии, обслуживающими службами?

МИХАИЛ СМИРНОВ: В отношении сырья и энергии основное отличие от России — значительно большая свобода выбора и рыночность ценообразования в некоторых областях, например на рынке электроэнергии. И готовность поставщиков заключать долгосрочные контракты на 10-15 лет вперед с фиксированной или регулируемой ценой (о том, как российские металлурги обеспечивают себе гарантии по поставкам электроэнергии, читайте в этом же номере.— Ъ). Кроме того, значительно выше количество сервисных компаний, предлагающих каждый вид услуг. А это, в свою очередь, укрепляет наши позиции как заказчика.

BG: Приходится ли вам сталкиваться с понятием "социальная ответственность бизнеса" в Америке?

М. С.: В США скорее предельно четко определены параметры правовой ответственности. Она включает в себя обязательства по уплате налогов, а также вознаграждений работникам за труд, когда определяется размер минимальной зарплаты. Кроме того, есть жесткие требования по сохранению окружающей среды в безопасности. Соблюдение этих параметров строго контролируется. Зато любая другая деятельность предприятия вне рамок установленных требований — его право.

М. С.: Можно сказать, что существует понятие ответственности государства перед социумом. Оно включает обязательства, в частности, по созданию необходимых условий для процветания бизнеса. Ставится задача так отрегулировать сферу правовой ответственности, чтобы развитие бизнеса не ущемляло интересы общества.

М. С.: Да, поскольку бизнес является главным условием процветания общества, финансируемого им через налоги и зарплаты. Количество и степень процветания этого бизнеса напрямую влияют на благополучие общества. Цепочка очень проста: благоприятные условия для создания и ведения бизнеса увеличивают его количество, выросший бизнес платит больше зарплат и налогов, налоги идут на содержание государства и общества, зарплаты. То есть сразу членам этого социума. Больше успешного бизнеса — лучше себя чувствует общество.

М. С.: Нет, но это не значит, что предприятия их не финансируют. Существует масса положительных примеров. Так, город Дирборн, в котором находится Severstal North America, многим обязан компании Ford, вкладывавшей и вкладывающей значительные средства в социальную инфраструктуру города. Поясню: большая часть работающего населения Дирборна трудится на заводах Ford. Другое дело, что, как правило, подобные инвестиции становятся источником налоговых льгот для бизнеса. Еще одним источником льгот могут быть планы развития предприятий. Таким образом, развитие бизнеса оказывается точкой пересечения социальной ответственности бизнеса и государства в США, причем только для государства это является обязательством, для бизнеса же это суть существования. В России ситуация несколько иная. Есть бизнес успешный, есть тот, который не может развиваться из-за отсутствия необходимых условий. Но слабых бизнес-единиц значительно больше, чем сильных. Проблема в том, что существующие компании обеспечивают немногим более средств, чем необходимо, для финансирования государства. А на общество их уже не хватает.

BG: Как различаются роли профсоюзов в России и США? Чувствует ли Severstal North America их влияние, являясь владельцем активов в Америке?

М. С.: США — это страна, где позиции профсоюзов до сих пор очень сильны в большинстве отраслей промышленности. Металлургия не является исключением. Роль профсоюзов на металлургических предприятиях обычно сводится к созданию и поддержанию баланса между устремлениями работодателя снизить издержки на оплату труда и желанием и правом трудового коллектива иметь достойные условия организации труда и зарплату.

BG: Бывают ли войны между ними и работодателями, и если да, то кто обычно в них побеждает?

М. С.: История США помнит немало профсоюзных войн и жестких инцидентов противостояния профсоюза и работодателя. Но в последнее время, как мы замечаем и на своих предприятиях в США, и в отрасли в целом, у профсоюзов становится все меньше поводов для противостояния. Острота отношений с профсоюзными организациями уменьшается — работодатель прекрасно отдает себе отчет в том, что условия труда работников и их заработная плата являются одними из основных составляющих производительности компании. Хотя, отмечу, далеко не единственными.

BG: То есть менеджмент устанавливает такие условия работы, при которых рабочим не на что жаловаться?

М. С.: Да. Компания, приходя на предприятие, обычно улучшает условия труда, вовлекает работников в борьбу за повышение качества, увеличение производительности и снижение затрат, применяя те или иные мотивационные стимулы.

М. С.: Быть может. Но, в отличие от соцсоревнований, эти действия имеют под собой четкую экономически обусловленную целесообразность. Поэтому профсоюзы не выступают против подобных начинаний. Одной из деклараций профсоюзов является взаимное с руководством укрепление позиций компании и повышение ее прибыльности и конкурентоспособности. При этом замечу, что отсутствие конфликтов, возможность прямого общения менеджмента с трудовым коллективом, их совместный вклад в развитие компании существенно снижают необходимость профсоюза как защитника прав, но оставляют его необходимость как организатора совместной работы персонала и менеджмента.

М. С.: Вообще можно. Это доказано на примере американских металлургических мини-заводов, созданных и действующих без участия профсоюзов. Кстати, они при этом поддерживают самые высокие показатели в отрасли по производительности на человека. Взаимоотношения коллективов этих предприятий и их менеджмента строятся так, что присутствие профсоюза не требуется. А учитывая, что работодатель не вправе остановить создание профсоюза, если того пожелает трудовой коллектив, можно смело утверждать, что на мини-заводах посредники рабочим не нужны. Но только на небольших заводах, поскольку на крупных комбинатах выстроить отношения с рабочими значительно сложнее.

Говорят и показывают металлурги

"Евразхолдинг" не прижился в Грузии

*По данным румынских источников.

Источник: данные российских и иностранных компаний, а также государственных учреждений стран, в которых располагаются приобретаемые активы.