6 апреля президент России Владимир Путин вместе с президентом Белоруссии Александром Лукашенко принял участие в работе Высшего государственного совета Союзного государства России и Белоруссии в Кремле. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников впечатлен прежде всего тем, как твердо Александр Лукашенко намерен противопоставить западным микрочипам союзный микрочип.
Александр Лукашенко в Кремле чувствовал себя лучше, чем дома
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Александр Лукашенко в Кремле чувствовал себя лучше, чем дома
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Накануне вечером, встретившись с Владимиром Путиным в Представительском кабинете Первого корпуса Кремля, Александр Лукашенко вдруг сказал укоризненно журналистам, показывая на Владимира Путина:
— Ну что вы его снимаете?! Усталый президент!
Президент Белоруссии поставил, видимо, целью непременно обратить общее внимание на то, что Владимир Путин в этот день и до него много работал, и тут уж как получилось.
Естественный человеческий порыв был сказать в ответ: да ладно, никто его и не снимал, но это было все-таки не так. К тому же вряд ли этим можно окончательно измотать российского президента. Единственный человек, который на это действительно способен, и есть, на мой взгляд, сам Александр Лукашенко.
— Ничего, надо отрабатывать зарплату,— со мнимым вздохом ответил президент России, усевшись в кресло.
Такой ценой, может, и не надо.
— Мы с вами добросовестно еще, наверное, года полтора-два тому назад определили, что в рамках строительства Союзного государства нам предстоит многое сделать,— доложил господин Лукашенко.— Помните, тогда мы наметили 28 союзных программ.
— Точно! — обрадованно вспомнил Владимир Путин.
— Есть те высоты, которые мы долго не могли взять и не можем сейчас. По вашему предложению, вот здесь как раз, вы сказали: если не можем, чего мы топчемся на одном месте — давайте сделаем то, что можем. И мы определили 28 союзных программ. Почти на 80% они реализованы в основном правительствами,— счел своим долгом рассказать, как именно все было, Александр Лукашенко.
Неужели они, наконец, не в силах решить все проблемные вопросы и, остановившись на 28, решили за все это время хотя бы их, встречаясь, как было до этого ими же отмечено, просто без конца?
— Поэтому мы целенаправленно, договорившись, два года упорно работали над этими программами,— подчеркнул президент Белоруссии.— И завтра — я, готовясь к этому мероприятию, заметил — это впервые такое мероприятие, где мы больше будем говорить, подводя итоги (а не ставя задачи.— А. К.)! Уже меньше будет проблемных вопросов.
Нет, и 28 вопросов они не решили.
Но итоги подведут.
Видимо, промежуточные.
— Я внимательно наблюдал за вашей поездкой в Тулу,— добавил Александр Лукашенко.— Очень правильная, хорошая поездка! Опять же уже и рабочий класс нас поворачивает к импортозамещению (сделать такой вывод из разговора Владимира Путина с тульскими рабочими — очень смело.— А. К.)! Вы правильно тогда сказали, приводя в пример сельское хозяйство: все пугали голодом, холодом и так далее — и что? Сегодня уже хлеб некуда девать в России — когда такое было? Такой урожай огромный!
— Цены падают, к сожалению,— пожал плечами Владимир Путин.
Наверное, он имел в виду, что украинское зерно неконтролируемо влияет на рынок. А хотелось бы, конечно, чтобы было как с ценами на нефть в ОПЕК+. Снизили квоты на добычу — и пошло дело.
— Поэтому точно так будет и в промышленности,— пообещал президент Белоруссии.
А вот что хотел сказать он? Что цены и там упадут?
— Мы все это преодолеем,— еще раз пообещал Александр Лукашенко.— И тот, кто надеется, или предлагал нам, или прогнозировал, что мы рухнем,— ничего мы не рухнули! Да, будет непросто! Ну а когда было просто?
Не было просто и не будет, это уже ясно. Счастья вообще, может, нет, а жизнь, вероятно, бессмысленна.
— Мы выдержим и сделаем все даже в микроэлектронике, хотя мы с вами, наверное, год назад встречаясь в вашем кабинете, как раз обсуждали, что нам делать,— с добросердечной улыбкой сказал вдруг господин Лукашенко.
Этому обещанию очень хотелось бы поверить. Особенно насчет микроэлектроники. Она беспокоит больше всего даже остального. Даже смысл в жизни мог бы опять возникнуть, хотя бы на время.
— Оказывается, и здесь возможности работать: ракеты летают, и боевая техника передвигается и у нас, и у вас,— успокаивал Владимира Путина Александр Лукашенко, и что-то он имел в виду, судя по его непростому виду.— Так что все мы преодолеем, надо немножко времени! Ну а завтра подведем итоги, что мы сделали. Мы точно отработали зарплату, которую нам платят!
Утверждение следовало признать голословным.
При этом президенты расстались только в начале третьего ночи. Но это уже в свободное от работы время.
На следующий день в Андреевском зале Кремля члены Высшего государственного совета Союзного государства ожидали начала заседания. Здесь были главы верхней и нижней палат парламентов, министры… У министра финансов России Антона Силуанова журналисты спрашивали, беспокоит ли его резкий рост курса доллара.
— Посмотрим,— отвечал он,— что дальше будет.
Меня это по понятным причинам заинтересовало.
— То есть вам самому интересно? — поинтересовался я.
Он, видимо, понимал, что ему не должно быть интересно. Он должен знать наверняка.
— Мне интересно,— отвечал он,— чтобы наши бюджетные обязательства выполнялись. А это будет при любом курсе!
— Думаете? — переспросил я.
— Абсолютно! — закончил он.
Вот теперь это был тот Антон Силуанов, который нам нужен.
Через некоторое время в зал вошел российский премьер Михаил Мишустин. Демонстративно игнорируя вопросы буквально облепивших его журналистов («На каких условиях будет размещено тактическое ядерное оружие?!» Впрочем, стоит согласиться: не его вопрос), он ушел за бархатный канатик, отделявший его от случайных людей, и не к российским коллегам, а к белорусским. Здоровался, обнимался. Другой человек просто.
Отойдя в конце концов за другую половину стола, к российским переговорщикам, Михаил Мишустин подозвал к себе помощника, и тот принес антисептик, которым премьер, деликатно отвернувшись к окну, затем долго обрабатывал себе руки и даже лицо. По-человечески-то понятно…
Тем временем Владимир Путин и Александр Лукашенко, уже встретившись, никак не могли выйти к подчиненным: они и за дверью, которая отделяла их от Андреевского зала, о чем-то говорили уже четверть часа наедине.
Наконец они вошли в зал — и тут уж снова, как накануне вечером, становилось неясно, кто кого принимает: белорусский президент пригласил коллегу в зал, как будто они сейчас располагались в минском Дворце независимости.
— Я думаю, вы согласитесь поручить мне провести это совещание,— кивнул он сам себе прежде всего, сев за стол.— Но я традиционно говорю — мы всегда так поступали — Владимир Владимирович, вы, спасибо, принимаете сегодня такую расширенную компанию, и, естественно, вам приветственное слово!
Так президент Белоруссии наградил коллегу возможностью высказаться.
— Все это для вас близкое, не чужое, свое! — показал вокруг Владимир Путин, словно призывая оглядеться, и что касается Александра Лукашенко, это было точно так: он воспринимал все здесь, конечно, как свое.
— Александр Григорьевич будет как председатель Высшего госсовета Союзного государства вести сегодня нашу работу,— продолжил российский президент.— Я просто как хозяин площадки хочу вас, что называется, поприветствовать еще раз.
Это вызвало у президента Белоруссии позитивный кивок.
— Правительства и парламенты активно поработали, подготовив нашу сегодняшнюю встречу,— добавил господин Путин.— По сути, мы собрались только для того, чтобы зафиксировать результаты вашей работы.
То есть без ночной встречи по типу китайского лидера Си Цзиньпина (этот формат, наверное, произвел настолько сильное впечатление на белорусского президента, что Александр Лукашенко попросил своего коллегу повторить и с ним тоже; но это не точно) приезд в таком составе был бы полон исключительно формального смысла.
— Владимир Владимирович еще будет выступать по отдельным вопросам,— обнадежил Александр Лукашенко.
Позже российский президент и в самом деле еще раз получил слово и говорил, что готовится к подписанию договора о формировании единого электроэнергетического рынка (это, видимо, один из самых существенных не выполненных до сих пор 28 пунктов). Кроме того, готовится концепция безопасности Союзного государства (впрочем, к тому времени, когда она будет наконец подписана, все написанное уже будет, видимо, давно реализовано, и даже на это, скорее всего, уже будет дан ответ).
А вот Александр Лукашенко выступил с очередной программной речью. Он намекнул, что они накануне решили вопросы обороны, и об этих решениях мы еще услышим в ближайшее время (можно только представить себе, но лучше не надо…).
— Мы еще до операции… этой…— Александр Лукашенко не поморщился, имея в виду, очевидно, специальную военную операцию.— Обсуждали непростой вопрос в сфере импортозамещения микроэлектроники. Вчера мы с Владимиром Владимировичем (в отличие от подавляющего большинства собеседников российского президента Александр Лукашенко всякий раз тщательно выговаривает его имя и отчество.— А. К.) долго обсуждали эту тему. Зная такое трепетное отношение президента России к этой теме, позвал специалистов в этой сфере (не в Москву, как потом стало понятно, а к себе на работу в Минске.— А. К.). И я задал вопрос: «Ну как? Оборону надо, безопасность надо!..»
Александр Лукашенко, говоря все это, обращался к одному-единственному человеку, и это был не Владимир Путин. Глядя направо от себя, он объяснял все это спикеру Госдумы Вячеславу Володину, который теперь и кивал, значит, президенту Белоруссии. А как еще он мог поддержать этот разговор?
Причем по правую руку от Вячеслава Володина сидел секретарь Совбеза Николай Патрушев, по левую — спикер Совета федерации Валентина Матвиенко, но не их реакция интересовала президента Белоруссии. Он нашел себе собеседника.
— Космос должен быть!.. Что мне сказать президенту России?!
А Вячеслав Володин откуда такое может знать?
Хотя ясно же, что без Белоруссии никакого космоса у России не будет.
— Передайте ему, сказал он (Александр Лукашенко, вдруг выяснилось, беседовал насчет микроэлектроники только с одним человеком.— А. К.), что самолеты летают — и будут летать! Ракеты летают — и будут летать!
То есть успокойте президента России, пусть он так не нервничает: за дело берется Белоруссия.
— Я ему говорю: ну он (Владимир Путин.— А. К.) говорит: 0,7 нанометров надо! А у нас там под сто!!! Он (собеседник Александра Лукашенко из мира микроэлектроники.— А. К.) достает микросхему, положил на стол и говорит: «Вот здесь 0,7 нанометра, что вы с президентом России паритесь, всего один этот чип! А все остальное мы делаем!» — подробно объяснял Александр Лукашенко Вячеславу Володину.
И частично уже и Валентине Матвиенко, потому что она ведь тоже стала вежливо кивать ему.
— Я ему говорю: ну а космос? Он говорит: «А в космос это не подходит!»
Это был какой-то, на мой взгляд, тупик.
Тем более что все остальное, что делают в Белоруссии, не имеет, судя по всему, никакого значения без одного чипа, который там не делают.
— Потому что это радиация, потому что это нагрузки бешеные! — продолжал цитировать безвестного микроэлектронщика Александр Лукашенко.
— А где, я говорю? А вот, в iPhone! — поднял что-то (может быть, даже iPhone.— А. К.) со стола Александр Лукашенко.— Если кому-то надо, купят этот iPhone! И покупают! Может, чуть дороже…
Тут он стал непонятен. Даже, кажется, Вячеславу Володину.
— Я почему так подробно об этом говорю? — разъяснил господин Лукашенко.— Даже в этом сложном вопросе мы нашли выход из положения! Это, конечно, не автомобиль или трактор создать. Это сложная вещь. Но мы научились это делать! У нас есть компетенции! В Советском Союзе это все делали!
Насчет iPhone уверенности нет.
— Просто немножко мы сориентировались на Запад. А сегодня поняли, что они нам не друзья,— признался президент Белоруссии.— Нам надо самим все это делать.
Нет, все-таки не дай бог.
Хотя странным образом после разъяснений Александра Лукашенко стало как-то легче. Главное, компетенции-то есть.
Александр Лукашенко кратко остановился на согласованной внешней политике и системе противовоздушной обороны и перешел к теме вооружений.
— Вчера президенту рассказывал, что просто потоком с Украины пошло оружие. В Россию, а через Россию — к нам,— продолжил Александр Лукашенко.— У нас с Украиной граница намертво закрыта… Через Брянскую и другие области пошло оружие… Мы закончили, Владимир Владимирович, с Александром Васильевичем Бортниковым (директором ФСБ России.— А. К.) операцию (как-то президент Белоруссии на время присвоил себе Александра Бортникова.— А. К.), в ближайшее время проинформируем общество, мы задержали этого террориста (опять речь в конце концов об одном человеке.— А. К.), который проник на территорию Белоруссии (Александр Лукашенко так и сказал: «Белоруссии». Видимо, не отвык еще. В Москве говорит так, а в Минске — Беларуси.— А. К.). Через Россию они хотели его вывезти в другую страну…
Тут опять легко было потерять нить.
— Провели операцию КГБ—ФСБ, накрыли всю сеть,— невозмутимо продолжал господин Лукашенко.— Россияне дорабатывают по другим направлениям здесь, в России…
Но это уже, видимо, крошки с белорусского стола.
— Но главное, что схроны оружия и взрывчатки что в Белоруссии, что в России есть, заходят, берут это… Вот как и в Питере зашла… Ситуация… Скорее всего, в карманах через границу обычный человек не везет боеприпасы и взрывчатку (А необычный? — А. К.). Схроны здесь…
Александр Лукашенко остановился еще на одной беспокоящей его теме:
— Мы с Владимиром Владимировичем договорились еще в Питере, что нам надо иметь серьезный союзный медиахолдинг.
Журнал-то вроде бы выходит, но он, видимо, какой-то несерьезный.
— Надо создавать этот медиахолдинг! Да, это в какой-то степени будет, может быть, недешево, но надо создавать, не приклеивая его к каким-то другим организациям! Но это не сразу делается!
Видимо, деньги получены.
— Даже после того, как замолчат пушки, это надолго,— предупредил напоследок Александр Лукашенко.— Если будет надо, мы применим все, что у нас есть!
Вот это-то и пугает.
Причем не тех, кого надо.