Разделение мировой экономики

Пять стран БРИКС уже вносят больший вклад в мировой ВВП, чем промышленно развитые страны «большой семерки». Согласно опубликованным в конце марта 2023 года данным британской компании Acorn Macro Consulting, объединение БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка) в настоящее время обеспечивает 31,5% мирового ВВП, в то время как доля G7 (Канада, Франция, Германия, Италия, Япония, Великобритания и США) упала в мировой экономике до 30%. Ожидается, что к 2030 году БРИКС будет создавать более 50% глобального ВВП, но предлагаемое расширение в формат БРИКС+ за счет присоединения ряда крупных стран позволит выйти на уровень половины мирового производства товаров и услуг гораздо раньше.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.

Вот и значение слов: мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему;

Текел — ты взвешен на весах и найден очень легким;

Перес — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.

Библия, «Книга пророка Даниила», 5: 25–28

Перераспределение экономического веса изменяет геополитический баланс в полном соответствии со сформулированным Фридрихом Энгельсом диалектическим законом о переходе количества в качество, когда постепенные и зачастую медленные количественные изменения накапливаются, достигают критических значений и внезапно, а порой скачкообразно, влекут за собой быстрое качественное преобразование, меняя глобальный баланс сил и трансформируя балансы интересов главных участников.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Многополярный мир, приходящий на смену глобализации, становится объективной реальностью. «Большая семерка», где царит жесткая иерархия — США как гегемон и шестерка подчиненных стран,— и БРИКС, композиция государств со своими национальными интересами, становятся противоположностями в бывшей еще совсем недавно единой геоэкономике. G7 пытается выстроить «миропорядок, основанный на правилах», ополчилась против России, отталкивает Китай и теряет влияние не только на три ядерные державы БРИКС, но и на весь Глобальный Юг. Мирового единства больше нет. Отрицание сложившегося после Второй мировой войны международного порядка одним Трансатлантическим полюсом силы и отрицание странами БРИКС «порядка, основанного на правилах» неминуемо ведет к борьбе противоположностей в соответствии с первым и третьим законами гегелевской диалектики.

Влиятельный журнал Foreign Affairs — рупор американского внешнеполитического ведомства — разместил 11 апреля 2023 года на своем сайте статью под заголовком Navigating the New Age of Great-Power Competition («Движемся в новую эпоху соперничества великих держав»), в которой отмечается, что мир возвращается к своему естественному состоянию соперничества, где будущее будет разделено разногласиями, страны будут разделены на враждебные конкурирующие блоки, а геополитика превратится в игру с нулевой суммой. Foreign Affairs отмечает, что во время прошлой холодной войны Соединенные Штаты и Советский Союз возглавляли две отдельные системы, которые были лишь минимально связаны друг с другом, и обе страны принципиально стремились заменить чужую систему своей собственной. Это была экзистенциальная борьба между капитализмом и коммунизмом. Напротив, сегодняшние соперники-супердержавы существуют в рамках пока еще единой геоэкономической системы: «Китай и Соединенные Штаты постепенно и тесно переплелись друг с другом и с остальным миром посредством цепочек поставок невиданной ранее плотности и сложности».

Китай как главный бенефициар глобализации

По экономическим итогам 2016 года стало очевидно, что «центр тяжести» мировой экономики впервые с XVIII столетия возвращается с берегов Атлантики в Азиатско-Тихоокеанский регион. Суммарный ВВП США и Евросоюза оказался меньше совокупного ВВП восточноазиатских государств, включая Китай, Южную Корею, Японию и страны АСЕАН. И начиная с 2017 года, максимальный выигрыш по прошествии четверти века глобализации стали получать не Соединенные Штаты, а Китай, который оказался локомотивом мировой экономики и международной торговли, накопил колоссальное количество средств, производственных ресурсов, компетенций и собственного инвестиционного капитала и стал меньше зависеть от иностранных инвестиций. Торговая война между Америкой и Китаем, развязанная предыдущим президентом США — Дональдом Трампом,— была реакцией на неприятный для вашингтонской администрации парадокс: триллионные вливания в американскую экономику, снижение безработицы, повышение уровня жизни и экономической активности привело к росту спроса американцев… на китайские товары. И чем больше в рамках фискальной рефляции Трампа вводилось стимулов, увеличивающих и без того гигантский госдолг США, тем больше возрастал дефицит Америки в торговле с Китаем и повышалось благосостояние КНР и экономический потенциал Поднебесной.

Именно тогда, больше шести лет назад, и была запущена странами G7 политика протекционизма и неомеркантилизма и, таким образом, началась не просто приостановка глобализации, а настоящая перегруппировка сил перед новым противостоянием. Методологическим обоснованием неизбежности конфликта стало исследование Гарвардского университета о том, что за последние 500 лет человеческой истории наблюдалось 16 случаев, когда усиление одной державы приводило к ослаблению другой, и в 12 случаях это привело к масштабным войнам. Тогда же в геополитических словарях появилось понятие «ловушка Фукидида».

Но тогда, в 2017 году, еще не было понимания масштабов проблем, возникших в мировой экономике вследствие исчерпания возможности роста при сверхлиберальной экономической модели, основанной на постоянном росте потребления за счет бесконечного и безграничного кредитования по сверхдоступным ставкам. И Китай тогда лишь хотел сохранить и приумножить свой вес в мировой экономике и укреплял влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе, вовсе не стремясь к мировой гегемонии и глобальному управлению.

Сложность конкуренции в третьем десятилетии XXI века

Эскалационная спираль, запущенная Западом в отношении России после 2014 года, а спустя несколько лет и в отношении Китая, попытки заменить международное право «правилами» и затормозить экономический рост конкурентов ограничениями и санкциями неизбежно приводят к разделению некогда единой мировой экономики на отдельные зоны. Причем разделение это начинает затрагивать практически все сектора, включая сферу высоких технологий. И цена такого разделения может быть очень высокой. МВФ оценивает экономическую стоимость такой деглобализации в 7% мирового ВВП, но, возможно, реальная цена окажется намного более высокой.

Самая влиятельная частная внешнеполитическая организация США — Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations) разместил на своем сайте в начале апреля аналитический материал под заголовком Destructive Decoupling («Деструктивная развязка»), где, кроме констатации факта, что политики как в Соединенных Штатах, так и в Китае полностью приняли логику экономического разделения, еще указывается на экономические последствия процесса разделения, которые окажутся очень суровыми и далекоидущими и крайне негативно отразятся на прогрессе и росте мировой экономики в будущем.

Конкуренция между великими державами, безусловно, будет способствовать дальнейшему разрушению глобализации, а цепочки поставок претерпят масштабную трансформацию за счет так называемого френд-шоринга (friend-shoring), когда экономическая и торговая деятельность будет концентрироваться в странах, разделяющих политику и ценности исключительно своего геополитического блока.

Но и переход на френд-шоринг будет очень сложным и сверхзатратным. Журнал Foreign Affairs приводит такой пример: «Все наиболее важные узлы в цепочке поставок полупроводников принадлежат Соединенным Штатам и их союзникам и друзьям, таким как Япония, Нидерланды, Южная Корея и Тайвань. Но Китай потребляет около 40% всех чипов, производимых в мире. Трудно, а может быть, и невозможно полностью отрезать свои компании и компании своих друзей и союзников от 40% рынка, не нанеся им серьезного ущерба». И для Китая потеря основных мировых потребительских рынков, США и Евросоюза, станет серьезной проблемой для экономики.

Странам G7 и государствам, входящим в БРИКС, волей-неволей придется еще долго конкурировать в рамках единой системы мировой экономики, постепенно трансформируя ее.

Нынешняя взаимозависимость делает блоковую конкуренцию намного сложнее, чем во времена холодной войны ХХ века, когда было четкое разделение систем. И эта же взаимозависимость превращается в оружие и в инструмент нанесения ущерба конкурирующим странам через механизмы санкций, тарифных барьеров, заморозки активов, запрета на поставки и прекращение научно-технического сотрудничества.

И если в эпоху противостояния политэкономических систем СССР и США было особое и довольно комфортное пространство для неприсоединившихся государств, то сейчас большинству развивающихся стран придется не только выбирать между двумя конкурирующими блоками, но и решать свои финансовые, долговые и социально-экономические проблемы в разделяющемся мире. И выбор этот будет между неоколониальной зависимостью от G7 с кабальными условиями рефинансирования долгов и неопределенностью общей экономической политики БРИКС.

Но и это еще не все. Западные аналитики считают, что мир стоит на пороге крупной инфраструктурной войны, первым актом которой был подрыв газопроводов «Северный поток» в Балтийском море, а дальше процесс разрушения инфраструктуры может затронуть подводные телекоммуникационные кабели, которые, как пишет Reuters, «занимают центральное место в технологическом соревновании между США и Китаем и являются не только основным путем передачи данных, но и могут использоваться спецслужбами для извлечения конфиденциальной информации». А глобальные информационные коммуникации для мировой экономики важны не меньше, чем, например, энергоресурсы.

Больше года назад Foreign Affairs в статье America, China, and the Tragedy of Great-Power Politics написал: «Великие державы просто не желают позволять другим великим державам становиться сильнее за их счет. Движущая сила этого соперничества великих держав носит структурный характер, а это означает, что проблему нельзя устранить с помощью продуманной политики. Единственное, что могло бы изменить основную динамику,— это серьезный кризис, который остановит подъем Китая».

И если ко всему вышеперечисленному добавить проявившуюся в марте 2023 года угрозу мирового финансового кризиса и растущие риски глобальной рецессии, способной перейти в стагфляцию, то ближайшие перспективы у мировой экономики довольно мрачные, и фон деструктивной развязки будет напоминать знаменитую серию картин «Остров мертвых» Беклина, написанных в стиле сумрачного символизма. «Для мировой экономики может наступить потерянное десятилетие»,— говорится в мартовском отчете Всемирного банка, вышедшем под заголовком «Предел скорости мировой экономики упадет до минимума за три десятилетия».

Разделение ответственности за мировой порядок

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Процесс разделения мировой экономики необратим, чреват конфликтами и кризисами, но его можно сделать цивилизованным и менее опасным. И здесь очень многое будет зависеть от политической воли и настойчивости стран БРИКС. Необходимо добиваться большей роли БРИКС в многочисленных глобальных институтах управления мировыми процессами, в которых пока мнение стран, не входящих в G7, недостаточно представлено или игнорируется. К таким глобальным институтам относятся структуры Организации Объединенных Наций, Всемирный банк и МВФ, ВТО.

Но учитывая растущие проблемы в мировой экономике, общее недоверие к внешней политике США со стороны Глобального Юга и антипатии к европейскому наследию колониальных времен, желание защититься от американских санкций путем создания торгового блока, альтернативного G7, БРИКС придется также создавать собственные международные институты, способные поддерживать финансовую сферу и торговлю в рамках объединения стран. БРИКС и странам, не присоединившимся к санкционной политике G7, необходимы и аналог МВФ, и банки развития, и международные арбитражные суды для решения торговых споров, и проектные аналитические центры, и общий рынок капитала, и собственные ценовые центры для определения справедливой стоимости энергетических ресурсов, сырья, металлов, продовольствия и прочего в рамках собственной экономической зоны.

Появление подобных институтов и ценовых центров станет первым шагом к созданию новой системы управления многополярной мировой экономикой.

Но впереди еще и технологическая гонка систем G7 и БРИКС. Перед державами незападного мира стоит сейчас задача обеспечить научно-техническое и промышленное развитие для создания и поддержания на своей территории собственных технологий и инфраструктуры, обеспечивающих независимость политики, экономики и обороноспособности БРИКС+ в критических, жизненно важных направлениях от западных технологий и возможности или невозможности приобретения промышленных товаров, компонентов и техники стран G7 в условиях растущей геополитической конкуренции.

Мир слишком долго был разделен на технологическую метрополию, представленную G7, и остальную периферию. Как и в случае с политической гегемонией, технологическая метрополия стремилась закрепить свою монополию на стандарты и технологии и не дать странам периферии обрести тот же статус, поэтому в развивающиеся страны передавались либо устаревшие технологии, либо устанавливался тотальный технологический контроль собственников и эксплуатировались трудовые и природные ресурсы развивающихся стран. Но теперь технологической исключительности Запада приходит конец. Инвестиции в фундаментальную науку и НИОКР, которые сейчас делаются в развивающихся странах, являются не только фактором обретения статуса технологических держав, но и двигателем дальнейшего экономического развития БРИКС+.

Сформулированные Энгельсом три закона диалектики хоть и отрицаются рядом современных экономистов, тем не менее, прекрасно иллюстрируют, как происходит процесс развития цивилизации, как количество накопленных знаний и научных открытий приводит к технологическим революциям, качественным скачкам в способах и объемах производства и смене технологических укладов, когда разрываются замкнутые циклы получения разнообразных продуктов при определенном наборе ресурсов и сырья, энергетических мощностях и возможностях переработки, производственных отношениях и системе распределения благ.

Пять стран БРИКС вносят больший вклад в мировой ВВП, чем страны «большой семерки», а значит, союз БРИКС должен получить больше прав и возможностей при создании нового мирового порядка и новых норм международного права, способных оказать содействие экономическому и социальному развитию всех без исключения стран, а также способствовать укреплению международного мира и безопасности.

Запад просто так не откажется от гегемонии. БРИКС+ предстоит борьба за новый мировой порядок, не менее важная, чем битва с фашизмом во время Второй мировой войны. Россия, Китай, Индия и страны Азии, Африки и Латинской Америки будут перестраивать собственные экономики и мировую экономику, создавать инфраструктуру и укреплять оборону и безопасность, для того чтобы выиграть конкуренцию с G7 и по возможности избежать военных конфликтов. Теперь будущее всего человечества зависит от результатов этого противостояния.

Александр Лосев, финансист