За последние три года рынок труда претерпел несколько глобальных изменений. Сначала кардинально его перестроила пандемия, затем свои коррективы внесли санкции недружественных стран и уход ряда иностранных компаний. Власти оперативно реагируют на эти вызовы и реализуют меры поддержки, направленные на поиск работы и сотрудников. А в скором времени вместо привычных служб занятости должны появиться центры развития карьеры. Об этих и других изменениях рассказал руководитель департамента труда и занятости населения Воронежской области Иван Яцких.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Рабочие встречи
— В середине апреля прошел региональный этап Всероссийской ярмарки трудоустройства. Каковы итоги мероприятия?
— Интерес работодателей и соискателей превысил наши ожидания. Основной площадкой ярмарки стал Воронежский концертный зал, но она проходила и во всех районах. В нашей области на нее пришли почти 7 тыс. соискателей, а свои вакансии предложили 293 работодателя. И если с предприятиями мы интенсивно готовились — собирали заявки, выверяли вакансии, помогали с их размещением на портале «Работа России», контролировали оформление стендов, то для ищущих работу никаких ограничений не было: приходили и те, кто стоит на учете в наших центрах занятости, и просто интересующиеся. Наших безработных мы сразу ориентировали на подходящие площадки, так как знали их резюме и возможности. Те, кто на учете не стоит, сами искали работодателей.
Для соискателей мы также подготовили несколько мероприятий. Пригласили выпускников вузов и студентов, специалисты по профориентации рассказывали им о разных профессиях. Кроме того, на ярмарке работали психологи: у многих людей есть внутренний потенциал с учетом опыта и образования, но есть психологические барьеры, которые не дают человеку развиваться и двигаться вперед. Специалисты помогают раскрыть аспекты, на которые человек, может быть, не обращал сам внимания.
— Такая ярмарка впервые прошла одновременно по всей стране. В чем плюсы такого объединения?
— Мы, например, плотно поработали с коллегами из Белгорода, Липецка и Тамбова. Есть предприятия, которые работают в нескольких регионах, у них была возможность представить совместные вакансии. Таким образом, расширяется география трудоустройства. Но, конечно, в приоритете наши предприятия, хорошие специалисты в первую очередь нужны Воронежской области. Поэтому такая работа ориентирована на привлечение соискателей из других регионов.
— Уже можно сказать, сколько человек по итогам ярмарки нашли работу?
— Эти итоги мы будем подводить еще долго. Не все смогли трудоустроиться сразу. В таких отраслях, как торговля, оказание услуг, пищевая промышленность, это сделать легко едва ли не на самой ярмарке. Однако у нас широко были представлены и другие предприятия, в том числе оборонные. А в них процесс трудоустройства за счет различных проверок может занять несколько месяцев.
Но в любом случае по итогам мы подготовим и несколько интересных кейсов. У нас были случаи, когда работу нашли люди с интересными навыками, не востребованными на массовом рынке. И есть примеры, когда предприятия нашли кандидата на «узкую» профессию.
— Летом пройдет второй этап ярмарки, причем в онлайн-формате. Что запланировано?
— Четкого сценария федерального онлайн-этапа пока нет. Точно известно, что вакансии будут заявлены по стране и соискатель сможет откликнуться на любую. Подробности будут позже. Но, думаю, вдобавок к онлайн-формату мы еще сами сделаем офлайн-ярмарки под работодателей, которые испытывают наибольший кадровый дефицит.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Прошедшая ярмарка как-то подтвердила или опровергла актуальные тенденции на рынке труда?
— Ярмарка этого не может сделать, это хороший инструмент для решения задач, но не индикатор состояния рынка труда. Его тенденции и так прекрасно видны, они объективны и подтверждены статистикой и вакансиями от компаний.
— Какова главная проблема на сегодня?
— Мы наблюдаем реальный дефицит рабочих специальностей. Если с «белыми» воротничками проблем у предприятий нет, то определенная нехватка «синих» воротничков есть. Кадры стареют, опытные рабочие — станочники, токари, фрезеровщики и другие — уходят на пенсию. При этом сейчас спрос на таких специалистов вырос еще больше, особенно со стороны оборонного комплекса: гособоронзаказ растет, предприятия переходят на вторую и третью смены работы.
В этой ситуации особенно важно готовить новые кадры, и сейчас мы с департаментом образования и с ведущими предприятиями во всех значимых отраслях занимаемся выстраиванием модели подготовки кадров.
— В чем ее отличия от других подобных проектов?
— Мы занялись долгосрочным планированием. Как выяснилось, и у самих компаний горизонт планирования составляет два-три года, а на более далекую перспективу понимания нет. Но должен быть и детальный план на ближайшие пару лет, и среднесрочный на пять лет, и долгосрочный на десять лет. Тогда появляется совсем другое понимание, кто именно нужен предприятиям, каких специалистов надо готовить и в какие сроки. Конечно, то, что мы запланируем на десять лет, в реальности через это время будет уже неактуальным, но план не константа, это живой процесс, корректировки возможны даже несколько раз в году. А заниматься переобучением и повышением квалификации всегда проще, чем готовить специалиста с нуля.
Такой тонкой настройкой мы занимаемся уже сейчас. Например, теоретически можно закрыть все вакансии по токарям. На практике же предприятиям нужны специалисты разных разрядов, нужная квалификация есть не у всех. Поэтому в рамках этого же проекта мы разрабатываем вариант, когда будущий специалист точно будет знать, кому он нужен, и при этом у него будет возможность пройти первоначальную подготовку на более мелких предприятиях, где не нужна такая тонкая работа. А уже после должна быть организована подготовка непосредственно на крупных предприятиях.
Все это позволяет нам более глубоко чувствовать рынок труда.
Карьерные изменения
— А что с безработицей?
— Ситуация стабилизировалась. Еще три года назад в начале пандемии мы фиксировали высокий уровень безработицы и проблемы с закрытием предприятий и увольнением людей. Однако благодаря оперативным федеральным и региональным мерам поддержки работодатели не поддались мимолетному давлению рынка и сохранили сотрудников. Массовых проблем не было.
В то же время федеральная поддержка — увеличенные пособия по безработице и дополнительные выплаты оставшимся без работы родителям — привела к росту регистрируемой безработицы. Сейчас ее уровень рекордно низкий — 0,7%, или чуть больше 8 тыс. человек. Это те люди, которые встали на учет в центрах занятости и начали получать пособия. Но есть еще и безработные, которые к нам за помощью не обращались. Их число мы считаем по методологии Международной организации труда (МОТ), и сейчас оно составляет чуть больше 40 тыс. человек.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Большая разница.
— Да. Но она была всегда. До пандемии, например, зарегистрированных безработных было чуть больше 10 тыс., а незарегистрированных — чуть больше 50 тыс. И порядка 90–95% таких людей, видя гарантии и помощь со стороны государства, в пандемию встали на учет. Тогда их число сравнялось с оценкой по методологии МОТ, что говорит о том, что мы правильно оцениваем параметры рынка труда.
— А почему многие в принципе не обращаются в службу занятости?
— Они меняют работу сами, им не требуется наша помощь, у них, возможно, есть финансовая подушка безопасности. Это нормальный естественный процесс: если специалист понимает, что востребован, найти работу ему нетрудно. В любых других случаях центры занятости всегда готовы помочь. Тем более что сейчас мы кардинально меняем их работу.
— В чем суть перемен?
— Мы делаем не просто службу занятости, которая ведет учет и платит пособия. В скором будущем это будут центры развития карьеры для всех людей.
Мы начали перемены даже с названия должностей. Теперь у нас не инспекторы, а кадровые и карьерные консультанты. И это не просто переименование, это глобальное изменение психологии и сотрудников центра, и соискателей. Мы вводим жизненные и бизнес-ситуации для соискателей и компаний и строим нашу деятельность на решении конкретных ситуаций. Консультант не просто будет выполнять формальные процедуры — регистрировать, назначать пособия и направлять на обучение. В каждом случае составляется индивидуальный план работы с человеком, и реализуется он только после одобрения обратившегося за помощью. Ключевой показатель эффективности консультанта будет не набор необходимых процедур, а конечный результат. Это принципиальный для нас момент. Сейчас готовится к принятию новый закон о занятости, в котором в полной мере найдет отражение такой подход к работе центров.
Также мы рассчитываем, что на портале «Работа России» предприятия будут выставлять 90–95% своих вакансий. В результате мы получим более полный и широкий инструментарий, чем даже
у коммерческих рекрутинговых ресурсов. Это позволит привлечь в центры не только безработных, но и просто ищущих работу людей, которые ранее обходились без нашей поддержки. Тут наша роль будет в том, чтобы сориентировать человека, подобрать работодателя, при необходимости обучить.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Сама подготовка кадров на должном уровне?
— Программы по профессиональному обучению и дополнительному профессиональному образованию в рамках национального проекта «Демография» представлены тремя федеральными операторами. Это крупные вузы, которые в настоящее время организовали обучение по более чем 100 программам, и гражданин может выбрать любой понравившийся ему вариант.
Специалисты центров занятости готовы рассказать об особенностях образовательных программ и при желании гражданина по итогам профориентационного тестирования подсказать наиболее подходящие варианты, учитывая личные качества, интересы, ранее полученное образование и опыт работы. О том, что обучение эффективное, говорит тот факт, что более 80% обучившихся граждан трудоустраиваются.
— Не приведет ли низкий уровень безработицы к еще большему дефициту некоторых специалистов?
— Прямой корреляции тут нет. Даже при большом количестве безработных дефицит кадров в определенных профессиях будет всегда.
Вопрос в том, как управлять этим ресурсом. Если центры занятости будут видеть всех соискателей и все вакансии, это позволит принимать решения, которые помогут держать рынок труда всегда в оптимальном балансе.
Но небольшое число безработных, особенно зарегистрированных,— это хорошо. Ведь обращение человека за пособием — сигнал о том, что ему нужна поддержка государства. Чем меньше таких людей, тем стабильнее ситуация на рынке труда.
— Появление высококвалифицированных рабочих мест угрожает вытеснению с рынка труда менее подготовленных специалистов?
— Мы уже перешли в эпоху высокотехнологичных производств, и они не вытеснили человека. Более того, спрос на рабочие специальности продолжает расти. Опытный фрезеровщик легко найдет работу, причем на зарплату выше, чем у офисного работника. А высокие темпы индустриализации лишь простимулируют людей повышать квалификацию. И это позволит им, в свою очередь, выбирать более привлекательную работу.
— А кто сейчас вообще диктует условия на рынке — работодатель или соискатель?
— Мы постепенно переходим к тому, что рынок труда становится рынком соискателя. В 1990-е и 2000-е это определенно был рынок работодателя: он диктовал условия, под которые сотрудники вынуждены были подстраиваться. Сейчас компаниям нужны высококвалифицированные сотрудники. И если человек в этой категории, то за ним может быть очередь из компаний, которые соревнуются за специалиста в предоставлении лучших условий. Не всегда решающим фактором при этом является зарплата.
Бывает, что человек за те же или меньшие деньги получает другие условия работы, которые ему больше подходят. Но, чтобы быть в статусе выбирающего, специалисту нужно повышать квалификацию. Это оптимальный баланс, к которому, надеюсь, рынок скоро придет.