дело Кулаева
Вчера в Верховном суде Северной Осетии состоялось слушание по делу террориста Нурпаши Кулаева. В отличие от предыдущих заседаний обвиняемый Кулаев находился не в металлической клетке, а за бронированным стеклом. Возможно, суд таким образом решил обезопасить подсудимого от расправы.
Перед самым началом заседания стало известно, что накануне от ран скончалась 32-летняя Марина Жукаева. Она стала 334 погибшим в результате теракта в Беслане. Последнее время Марина Жукаева находилась у себя дома, в селении Новый Батако Правобережного района Северной Осетии, куда ее, по просьбе родственников, привезли из Москвы.
Заседание началось с того, что судья Тамерлан Агузаров зачитал права потерпевших, после чего гособвинение приступило к допросу потерпевших.
Земфира Агаева рассказала, как боевики, загоняя в зал людей, кричали, чтобы те ничего не боялись, "что мы здесь, чтобы вывели войска из Чечни". Сказала потерпевшая и о начале штурма:
— Практически сразу, как прогремел первый взрыв, со стороны двора раздался какой-то невыносимый свист, и снова что-то взорвалось, только гораздо сильнее. А через несколько минут в спортзале стало жарко, как в аду, я даже подумала, что горю. Это огнеметы стреляли, хотя Шепель (Николай Шепель, замгенпрокурора России.— Ъ) уверяет, что огнеметы ничего зажечь не могли. Если бы он был здесь, я бы хотела задать ему вопрос.
Земфира Агаева рассказала, как, выходя из школы, она заметила "людей при параде — в бронежилетах и с автоматами, они стояли довольно далеко от школы, а заложников спасали местные, как их сейчас называют, ополченцы, и если бы не они, то нас погибло бы гораздо больше".
Потерпевшая Марина Пак попыталась задать вопрос Земфире Агаевой, судя по всему, о применении огнеметов, однако судья Агузаров оборвал ее. Госпожа Пак не унималась, заявив, что, "если мы судим Кулаева, почему выслушиваем тех, кто Кулаева не видел в школе", однако этот аргумент не подействовал. Тогда судья пригрозил удалить женщину из зала, и страсти немного улеглись. Правда, ненадолго.
— Скажи, Нурпаша, тебе перед судебными заседаниями делают какие-нибудь инъекции? — спросила у подсудимого потерпевшая Агаева.
— Вопрос снимается,— резко оборвал ее Тамерлан Агузаров.— Он не относится к делу.
— Как же не относится,— искренне удивилась потерпевшая.— Он все время твердит одно и то же — и про количество боевиков, и про то, что огнеметов не было...
Но ответа на вопрос она так и не получила.Как рассказала Алета Гадиева, на третий день "мы ждали, что все закончится, нам хотелось уже просто умереть, чтобы все взорвалось". Когда начался штурм, заложница с двумя своими дочерьми подползла к окну, чтобы выброситься во двор школы.
— Там, под окном, лежал мужчина,— вспоминала госпожа Гадиева.— Он увидел, что я хочу сделать, и закричал, чтобы я ни в коем случае не выбрасывала детей. Сказал, что боевики расстреливают их в спину. Тогда мы пошли в другую сторону, в столовую. Там уже было много людей. Ходов (один из лидеров террористов.— Ъ) стал кричать, чтобы дети брали занавески и становились в окна. Мы его умоляли, чтобы встали взрослые, но он ответил: "Я сказал — детей!"