Белый дом утвердил концепцию технологического развития РФ до 2030 года — документ задает ориентиры госполитики на пути к «технологическому суверенитету», инновационному росту экономики и импортозамещению. Правительство сфокусирует многочисленные меры поддержки на приоритетных технологиях и продукции — объемы бюджетного и частного финансирования механизмов концепции оцениваются в 3 трлн руб. Работа предполагает три направления — это сокращение разрыва между наукой и производством в рамках крупных инновационных проектов с госучастием, вовлечение бизнеса в инновации за счет финансового стимулирования и дерегулирования и реализация «мегапроектов» по производству высокотехнологичной продукции с господдержкой не только конечного выпуска, но и технологического цикла. В течение месяца Минэкономики и Минобрнауки представят план реализации стратегии.
Идея первого вице-премьера Андрея Белоусова о переходе от поддержки выпуска конкретных дефицитных товаров к развитию технологий вчера поддержана Белым домом
Фото: Игорь Иванко, Коммерсантъ
Идея первого вице-премьера Андрея Белоусова о переходе от поддержки выпуска конкретных дефицитных товаров к развитию технологий вчера поддержана Белым домом
Фото: Игорь Иванко, Коммерсантъ
Михаил Мишустин утвердил «Концепцию технологического развития РФ до 2030 года» — документ разрабатывался первым вице-премьером Андреем Белоусовым при участии бизнеса, научного, экспертного делового сообщества и с учетом стратегических сессий правительства по определению приоритетов работы с учетом санкций. «В связи с санкциями прежняя модель воспроизводства технологических инноваций — с опорой на машиностроительный импорт и импорт технологий — перестала быть актуальной. По сути, впервые за 25 лет, начиная с 2000-х годов, у нас появляется самостоятельный предмет технологической политики»,— сообщил Андрей Белоусов.
Концепция направлена на достижение «технологического суверенитета» и содержит три укрупненные цели: к 2030 году обеспечить национальный контроль над воспроизводством приоритетных технологий, инновационный экономический рост и устойчивое развитие производственных систем.
На практике это должно привести к созданию собственных линий разработки технологий, росту инновационной активности компаний и появлению на рынке отечественных высокотехнологичных товаров и услуг.
Индикаторами выполнения целей станут рост внутренних затрат на исследования и разработки (на 45%) и инновационной активности в промышленности и других отраслях (в 2,3 раза), рост объема инновационных товаров, работ и услуг (в 1,9 раза). Работу будут курировать Минобрнауки, Минэкономики и Минпромторг.
Ради «техносуверенитета» правительство рассчитывает развернуть в РФ процесс разработки приоритетных технологий. Их перечень будет разработан и опубликован позднее, укрупненно речь идет о сквозных (межотраслевых и на долгосрочную перспективу) и критических (необходимых уже сейчас) технологиях. Сейчас их развитию препятствует разрыв между наукой и производством (наука ориентирована на публикации, а инновации являются побочным продуктом; производство же опирается на импорт). «Свести» науку и производство должны исследовательские консорциумы, технологические холдинги и «механизмы полного инновационного цикла» важнейших инновационных проектов государственного значения и комплексных научно-технологических программ.
Технологические наработки могут оказаться востребованы при реализации проектов импортозамещения — этому посвящен третий раздел документа. До сих пор импортозамещению мешала ориентация на конечный продукт без учета технологий, обеспеченности в комплектующих и контроля средств производства. Концепция предлагает новый механизм — запуск комплексных «мегапроектов» по производству высокотехнологичной продукции, для каждого из которых будет определен перечень необходимого оборудования, комплектующих, потребность в кадрах, технологиях и на каждом этапе обеспечена господдержка для полного импортозамещения (в отсутствие диверсифицированных внешних поставщиков). Это должно создать спрос на технологии — вчера в правительстве сообщили, что до 2030 года будут развернуты 10–15 мегапроектов по выпуску линеек нового сложного оборудования, мобильной техники и лекарственных средств в таких отраслях, как авиа- и судостроение, электронная и радиоэлектронная промышленность, двигателестроение, железнодорожное и транспортное машиностроение, станкостроение и фармацевтика.
Вторая, институциональная часть концепции нацелена на привлечение частных игроков к инновациям за счет господдержки.
Меры должны решить проблемы недостаточного финансирования НИОКР, снять административные и уголовные риски на пути предпринимателей (в частности, речь идет о праве на риск) и поддержать сбыт продукции. Документ де-факто структурирует разрозненные механизмы стимулирования научной деятельности и инновационной активности бизнеса в единый пользовательский путь. Сейчас насчитывается порядка 200 инструментов поддержки технологических инноваций, которые требуют инвентаризации, укрупнения и фокусировки, объемы финансирования механизмов концепции оцениваются в 3 трлн руб. (55% бюджетных и 45% частных средств). К 2030 году объем должен вырасти в полтора раза при снижении доли бюджета до 45%.
Отметим, впрочем, что во многом усилия тех, кто должен будет реализовывать документ, де-факто будут направлены на реинжиниринг и переизобретение уже существующих на глобальном рынке технологий, доступ к которым РФ потеряла из-за санкций в связи с ее военной операцией на Украине, и необходимость вкладываться в повторение уже пройденного мировой экономикой пути может оказаться существенным тормозом на пути реализации концепции; впрочем, в правительстве необходимость оплаты этих затрат отчасти бюджетными деньгами хотя бы признают.
Эксперты о Концепции технологического развития РФ до 2030 года
Принятие концепции — давно назревший вопрос, считает первый проректор Высшей школы экономики Леонид Гохберг. «В течение двух последних десятилетий у нас не было действенного рамочного документа в сфере инновационно-технологической политики»,— говорит он. Леонид Гохберг напомнил, что в ВШЭ проводятся аналитические исследования по картированию мер госполитики в сфере науки, технологий и инноваций,— на этой карте несколько сотен инструментов, которые ориентированы на разные стадии жизненного цикла технологий и решают разные задачи. «Многие из них оказались продуктивными, например, поддержка малого инновационного бизнеса или специнвестконтракты. Однако проблема в том, что они все разрозненны, проектировались, как правило, в рамках разных нормативных решений, далеко не всегда связанных между собой»,— указывает эксперт. По его словам, в отсутствие общей системной рамки они работали как работали, во многих случаях меры показали себя совершенно неэффективными.
Леонид Гохберг считает важным, что при подготовке концепции серьезное внимание уделялось отбору мер, релевантных именно для сферы технологий. Была проведена их инвентаризация и фильтрация с точки зрения целесообразности и эффективности. Еще один важный момент — все меры фокусируются на конкретных технологических приоритетах. Таким образом, структурирование мер политики по стадиям жизненного цикла, их увязка между собой в рамках единой концепции и фокусировка на приоритетах дают надежду на то, что меры, вошедшие в концепцию, будут результативны.
По словам председателя правления фонда «Сколково» Игоря Дроздова, принятие концепции поможет ускорить разработку дополнительных мер поддержки малых технологических компаний, в том числе направленных на стимулирование спроса на их продукцию со стороны крупных заказчиков. Первый зампред правления Сбербанка Александр Ведяхин отмечает, что утверждение концепции — важный этап в формировании государственной технологической политики, которая создает фундамент для ускоренного внедрения научных результатов в деятельность бизнеса и в повседневную жизнь населения.
По словам директора Фонда развития интернет-инициатив Кирилла Варламова, в концепции признается дисфункциональное состояние национальной инновационной системы. Документ содержит «диагнозы» и «способы лечения», которые признаются и предлагаются во многом впервые в документах такого уровня. «Само по себе правильное осознание положения страны дает надежду на мобилизацию усилий по построению эффективных процессов научно-технического и инновационно-технологического развития»,— говорит он. В документе делается попытка запустить именно целостные механизмы создания востребованной инновационной продукции, развития технологических компаний, поддержки технологического трансфера, отмечает Кирилл Варламов. Между тем, по его мнению, сфокусированное развитие технологических компаний, в том числе для формирования технологического полюса в новых сферах, довольно затруднительно обеспечить без единого ответственного среди государственных институтов развития или иных акторов, обеспечивающих координацию и достижение целевых показателей развития проектов, особенно с учетом цели достижения пятикратного роста численности крупных технологических компаний. Кроме того, остается плохо преодолеваемым барьером вовлечение в хозяйственный оборот результатов интеллектуальной деятельности, созданных с использованием бюджетных средств, полагает эксперт. В целом ему видится разумным разработать этапность реализации концепции для лучшей фокусировки на первоочередных задачах.
Технологические альянсы растягивают на ЕАЭС
Вопросы технологического развития обсуждались вчера и в более широком формате — в рамках Высшего совета Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Идеи по гармонизации промышленной политики и программ импортозамещения ЕАЭС, реанимированные в 2022 году из-за обострения разрывов спроса и предложения на рынке «пятерки» после введения санкций к РФ как крупнейшему партнеру, вылились в решение создать для этого отдельную межправкомиссию (см. “Ъ” от 22 июня 2022 года). Вчера же Владимир Путин «в практическом плане» предложил странам «пятерки» «согласовать и реализовать» единые приоритеты технологической трансформации и инновационного сотрудничества, а также задуматься о формировании «евразийских технологических альянсов», в том числе и с третьими странами — для запуска на территории ЕАЭС «новых наукоемких производств». Де-факто РФ предлагает членам союза совместно выстраивать общую рамку и рынок для развития технологий, критически важных для «технологического суверенитета». Первыми «внешними» претендентами на сотрудничество в рамках «альянсов» могут стать партнеры по СНГ и ШОС, а также страны-наблюдатели — прежде всего, Узбекистан. Как отметил президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев, для этого статус наблюдателей необходимо развивать в части их присоединения к отдельным соглашениям «пятерки», а также участия в конкретных кооперационных проектах.
Пока же в рамках евразийской «пятерки» формализовано решение о финансовой поддержке кооперационных проектов — вчера президенты подписали протокол с изменениями в договор об ЕАЭС, позволяющий Совету Евразийской экономической комиссии принимать решения об оказании им финансового содействия за счет бюджета союза (в 2024 году речь идет о сумме 1,7 млрд руб.). Предлагается тратить их на субсидирование ставок по кредитам, проектам, в которых участвует не менее трех стран союза,— для повышения уровня взаимодействия промышленности в союзе, трансферта технологий и их совместного развития (см. “Ъ” от 24 октября 2022 года).