 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ  Валерий Лепетюха уверен, что российское судно "Саяны" спасло бы его команду не хуже английского "Скорпиона" (внизу) |
— Как комплектовался экипаж АС-28 для этого спуска? Почему на борту оказалось семь человек?
— Прежде всего на спуске в аппарате находился экипаж — пять человек. В связи с тем, что предстояло выполнять работы не по прямому назначению, а со специфическим гидротехническим сооружением, на борту находился один из его создателей, отлично знавший объект.
— А как вы оказались на субмарине?
— Поскольку командир и помощник командира — молодые офицеры, я, как командир дивизиона, находился на борту, контролировал их действия. Это общепринятая в ВМФ практика подготовки командиров. Это не первый и, бог даст, не последний мой спуск.
— Были ли какие-то приметы перед спуском, которые говорили о возможных проблемах, как у летчиков — нельзя фотографироваться перед полетом?
— Да нет, ничего подобного не было. Понедельник, 13-е число — это все мимо. Обычный рабочий спуск. Не покурил вот перед спуском. Потом жалел.
— Кто управлял аппаратом в момент "зацепа" и в какой момент вы поняли, что самостоятельно всплыть не удастся?
— Как и положено, на рулях — командир. Управлял я. Видимо, в насадку винта затянуло конец стального троса. Трос намотало на винт. Произошла аварийная остановка двигателя. Скорее всего, от рывка сверху на аппарат упали сети, остатки трала. В корме нет иллюминаторов, поэтому точно я этого сказать не могу. Сейчас ведется расследование на основе осмотра аппарата, видеозаписей Tiger и Venom. Поняли, что сами не выберемся, минут через 15, после попыток освободиться.
— Что делал экипаж эти трое суток? Не было каких-то конфликтов или стрессовых ситуаций? Изменилось за это время ваше мнение (в лучшую или худшую сторону) о ком-то из коллег — тех, кто был в АС-28, и тех, кто занимался спасением?
— Несли посменно вахту — по два человека. Пытались в меру сил корректировать действия с поверхности. Рассчитывали запас регенерации, напряжение аккумуляторных батарей. Пировали потихоньку сухарями и водой. И экономили, экономили, экономили. Силы, воздух, воду, сухари, амперы.
— Вам сообщали с поверхности о ходе операции и возникающих проблемах? Например, о поломке Venom?
— Конечно, да. Мы и сами его видели. Он лихо перекусил первый трос, шланг — и погас. Мы наблюдали это в иллюминатор. Видели и Tiger, слышали работу тралов, пытались корректировать их. Ну и, конечно, Scorpio. Визжал он своим резаком на весь океан.
— А на крайний случай, если бы вы решили, что ждать помощи уже неоткуда, у вас был план? Думали о подъеме на поверхность с помощью ИДА-59 или в воздушном пузыре?
— Нет, ничего подобного на глубине 190 метров было сделать невозможно. Да и не было в этом необходимости. Операция ни разу не замирала. Нам сообщали: делается то-то и то-то, на подходе "Саяны" с акванавтами. Мы могли еще держаться. Это было сложно, но возможно.
 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ |
— Вслух — никто. Может быть, кто-то и думал про себя. Конечно, были такие моменты. Мы все живые люди. Но вслух — нет.
— Про "Курск" вспоминали?
— Название "Курск", конечно, звучало. Но все сравнения были в нашу пользу. Там, как ни крути, катастрофа. А у нас — авария.
— Когда вы узнали о привлечении иностранных специалистов?
— Я не помню точно. По-моему, уже в первый день. Постоянно сообщали обо всех этапах операции. Из этого не делали чего-то из ряда вон выходящего. Ну привлекли и привлекли. Непосредственно перед началом резки узнали, что освобождать будут англичане. Вообще, очень переживали, чтобы мы на всплытии все делали правильно.
— Общались ли вы с иностранными спасателями? Что вы о них думаете?
— К большому сожалению, нет. Очень хотелось лично поблагодарить их. И пообщаться в приватной обстановке. Нам есть о чем с ними поговорить, но для этого нужна спокойная обстановка. Думаю, это настоящие профессионалы. И у нас больше общего, чем различий. Хочу еще раз подчеркнуть, что мы им очень благодарны.
— Почему вы так резко высказались в отношении западных специалистов на пресс-конференции 9 августа? Вы действительно считаете, что без них можно было обойтись?
— Вот за что я не люблю все эти громкие мероприятия, это за то, что на них тебя не слышно. Я сказал, что наша аварийно-спасательная служба не хуже, чем у НАТО, что у нас были возможности спасения и своими силами. Вы посмотрите на заголовки газет: "Не наша победа", "Англичане за четыре часа справились с проблемами ВМФ". Да как же так можно?! Почему это не наша победа? Для того чтобы английский аппарат спустился с точно установленного в расчетной точке судна точно в место аварии и обрезал те тросы, шланги и сети, которые ему точно указали, трое суток оборудовалась сложнейшая гидротехническая позиция. Обследовалось место аварии, в район доставлялись необходимые грузы, оборудование, люди. Ведь заключали договор о совместном оказании помощи аварийным подлодкам специально для подстраховки своих АСС (аварийно-спасательных служб.— "Власть"). Сломался Venom — использовали английский Scorpio. Почему из этого пытаются сделать национальное унижение? Почему в очередной раз пытаются унизить флот? Нас, тех, кто на нем служит? У меня иногда складывается впечатление, что прессе был бы более интересен трагический финал, а сейчас хочется извлечь непонятную мне выгоду хотя бы из того, что спасли не свои. Особенно старается местная пресса.
— Что можно было бы сделать, если бы иностранная помощь не привлекалась?
— На подходе было спасательное судно "Саяны". На нем находились специальные скафандры для работы на таких глубинах и опытные пилоты. Я думаю, они справились бы с этой работой не хуже Scorpio.
— Кто несет ответственность за происшедшее — "зацеп" при спуске, проблемы в ходе спасательной операции?
— Давайте оставим поиск виновных прокуратуре, а их определение — суду. Терпеть не могу эту нашу национальную привычку — назначение и публичное оплевывание "стрелочников". Обязательно нужно кого-то обвинить, обличить и желательно — растерзать.
— Как думаете, вас не попытаются сделать крайним? Не грозит ли вам какая-то дисциплинарная ответственность?
— Пока вроде бы нет. Дисциплинарная? Например, арест на трое суток с содержанием на гауптвахте? Это легко. Там хоть покурить можно будет.
— Что надо сделать для успешного функционирования аварийно-спасательной службы флота?
— Это предмет отдельного разговора. Да и не считаю я себя вправе говорить о всей аварийно-спасательной службе в целом. Есть специалисты. Единственное — не хотелось бы, чтобы сейчас были сделаны кадровые выводы. От увольнений ситуация лучше не станет. Станет хуже.
|
78 часов под водой
Еды на батискафе не было, так как погружение планировалось недолгим. Аварийного НЗ на субмарине не оказалось. Это обычная история на подводных лодках: хотя командование прилагает все усилия для сохранения НЗ, моряки его всегда съедают. По словам членов экипажа, они нашли в аппарате старые сухари и питались ими: "в день по два сухарика". На СГА было 15 л воды, то есть на каждого моряка в сутки приходилось порядка 700 мл (в обычных условиях человек в сутки потребляет для питья около 2 л жидкости). Курить на борту, естественно, было нельзя. Гальюн (военно-морской туалет) в аппарате проекта 1855 не предусмотрен. Поэтому экипаж пользовался для отправления естественных надобностей металлическими ящиками из-под регенерационных пластин. Температура в носовом отсеке составляла около 5 градусов выше нуля, в кормовом — 8-10 градусов. Подводники были одеты в утепленные синтепоном комбинезоны, в АС-28 была одна теплая куртка-"альпак". Дышать подводники могли благодаря регенерационным установкам: находящиеся в них пластины поглощают углекислый газ и выделяют кислород. Одного комплекта (В-64) пластин (25 штук) хватает на снабжение кислородом одного человека в течение 64 часов. Семерым морякам для нахождения в течение 78 часов в АС-28 требовалось как минимум девять комплектов В-64. Но в холоде эти устройства выделяют меньше кислорода: при температуре 2-4 градуса снижение регенерационной мощности может достигать 30-35%. Поэтому подводники смачивали работающие пластины для увеличения выделения кислорода, а отработанные — для продления срока их действия. Эта операция предусмотрена Правилами использования средств химической регенерации воздуха на подводных лодках, но достаточно опасна. Пластины содержат большое количество связанного кислорода и поэтому могут способствовать возгоранию. Более того, при контакте пластины с маслом, другими химическими веществами, обычной грязью В-64 может взорваться и без внешнего источника пламени. Тем не менее экипаж АС-28 сумел сэкономить кислород: на момент всплытия, когда, по всем расчетам, у них должна была заканчиваться последний В-64, они фактически имели в запасе полтора комплекта. Этого могло хватить на 14 часов, с учетом смачивания — до суток. Кроме того, у подводников было порядка 20 изолирующих дыхательных аппаратов ИДА-59М (дыхательное устройство, по свойствам аналогичное аквалангу). Каждый аппарат рассчитан на 2,5 часа работы, и время от времени экипаж АС-28 дышал из них кислородом. В ИДА-59М теоретически можно подняться из затонувшей подлодки на поверхность, однако с глубины не более 100-120 м (АС-28 находился в 190 м от поверхности). Аварийного буя с телефоном, при необходимости всплывающего на поверхность, на аппаратах проекта 1855 нет. С находящимися на поверхности судами экипаж общался по звукоподводной связи. Такая связь может осуществляться в телеграфном (морзянка) или телефонном (речевые переговоры) режиме. Принцип ее работы прост: произнесенные в микрофон звуки усиливаются и с помощью излучателя передаются в воду. Принимающая сторона улавливает эти звуковые колебания шумопеленгатором. Дальность действия этой системы может достигать несколько десятков километров. |