На Исторической сцене Большого театра прошел выпускной концерт Московской государственной академии хореографии (МГАХ), доказавший своим размахом, что одно из старейших учебных заведений страны уже подготовилось к празднованию своего 250-летия. Масштаб работы оценила Татьяна Кузнецова.
Фото: Алексей Бражников / МГАХ
Фото: Алексей Бражников / МГАХ
Фото: Алексей Бражников / МГАХ
Фото: Алексей Бражников / МГАХ
Московскую балетную школу основала Екатерина II в 1773 году указом о создании при Московском воспитательном доме классов изящных искусств, в состав которых входил и класс танцевания. Внушительный юбилей будут отмечать только в ноябре, но по выпускному концерту видно, что работа уже кипит. Давненько программа не была столь обширна и концептуальна: она охватила три века балетной истории. За XIX столетие отвечал реставратор Юрий Бурлака сюитами из балетов «Эсмеральда» и «Миллионы Арлекина» в хореографии Петипа. За советскую интерпретацию классики — довоенное Grand pas из «Баядерки», сочиненное Вахтангом Чабукиани. За оттепельный балет 1960-х — первая часть «Классической симфонии» на музыку Прокофьева, которую Леонид Лавровский поставил для московской школы в те годы, когда в ней училась нынешний ректор Марина Леонова. Наше столетие представлял Борис Эйфман: официально признанный главным современным хореографом России, он передал московской школе одноактный балет «Мусагет», поставленный им в 2004 году к столетию Баланчина по заказу New York City Ballet.
Надо сказать, что в Нью-Йорке эйфмановский оммаж приняли неоднозначно. В разбитом старостью и ностальгией герое балета, вывозимом на сцену в кресле на колесиках, американцы не пожелали признать «мистера Би» — эпикурейца, денди и любимца женщин; а в его мучительно-сексуальных дуэтах с тремя музами разглядели вульгарные намеки на реальную биографию хореографа. Собственная труппа Бориса Эйфмана исполняла этот балет нечасто (российская критика его тоже не одобрила), так что в МГАХ не затрепанный спектакль выглядел довольно свежо, тем более что в школьной версии хореограф явно поубавил эротизма. Мудрым решением было пригласить на главную партию солиста Большого Клима Ефимова — танцовщика интеллигентного, с врожденным чувством меры и на роль мачо нимало не претендующего. Так что, как бы ни терлась об него телом и ногами первая муза (Таисия Коновалова) и сколь сладострастно ни растягивалась бы на балетном станке третья (Дэйманте Таранда), низменные чувства героем не овладевали. Оставив в стороне проблему полного несоответствия произведения Эйфмана дару и духу Баланчина, можно отметить, что обилие массовых сцен, в которых российский автор цитирует знаковые движения и мизансцены баланчинских балетов, позволяет представить учеников МГАХ во всем их многолюдстве, что, собственно, и требуется для выпускного концерта. Другое дело, что при этом страдает вкус школьников, верящих, что они танцуют настоящий современный балет, и делающих это с таким упоением и радостью, которых в них нельзя было заподозрить по выступлению в первом отделении.
Обязательную классическую программу выпускники сдавали с заученным благонравием; стилевые различия эпох и хореографов нивелировали до полной неразличимости, так что впору было заподозрить, что им мало что известно за пределами конкретных па. По обыкновению, московская школа привечает высокие ноги в адажио (все солистки усердно доводили арабески до шпагатов), ценит и пестует женские вращения (хотя в этом выпуске девушек с таким природным даром, очевидно, нет) и отлично ставит широкие мужские антраша. Видно, что педагоги пытаются смягчить традиционно жесткие руки подопечных, но терпения хватает только на солисток. Печально, что московские девушки разучились прыгать, заменив прыжок раздиранием ног. Умением взвиваться в воздух отличилась разве что музыкальная и танцевальная Дарина Мосеева, выпускающаяся лишь в будущем году и потому упрятанная в ряды корифеек. Актерское мастерство в явном загоне — контакты между юными артистами сведены до утилитарности. Для будущих балерин главный объект внимания — публика: залу они и строят глазки в дуэтах, замечая партнеров лишь во время пируэтов и поддержек. Почивший характерный танец по-прежнему безнадежен: «Танец с барабанами» выглядел как представление в дешевом варьете (впрочем, в Большом театре он выглядит так же).
От выпускных концертов балетоманы ждут явления будущих звезд, от рецензентов — их имен. В этом году дарования не ослепили. Школа сделала акцент на девушках высоких, худых и длинноногих — игривой Полине Нецветаевой-Долгалевой, властно-роковой Дэйманте Таранде и дежурно-жизнерадостной Таисии Коноваловой; в качестве будущего премьера предложила рослого и уже самовлюбленного Макара Михалкина, но не скрыла и обаятельного, мягко-прыгучего Ратмира Джумалиева. Всего в Большой театр поступило 10 выпускников, но как сложится их карьера, зависит от слишком многих обстоятельств.