Вчера во Владикавказе продолжился процесс по делу бесланского террориста Нурпаши Кулаева. Потерпевшие, в частности, утверждали, что операция по спасению заложников никем не готовилась.
Вице-президент Федерации кикбоксинга России Эдуард Адаев приехал в Беслан сразу же, как стало известно о теракте.
— В первый же день нам сказали, что заложников 354,— рассказал он.— Но ребята, которые там учились, утверждали, что это невозможно. Тем более 1 сентября, когда дети приходят в школу с родителями. Мы думали, что эта цифра появилась потому, что готовился штурм школы. Если бы сказали, что их там около полутора тысяч, то никто бы на штурм не решился.
Господин Адаев вспомнил, как 2 сентября люди, дежурившие у дворца культуры, не дождавшись обещанного выхода Александра Дзасохова (тогдашний президент Северной Осетии.— Ъ), направились к зданию местной администрации, где размещался оперативный штаб.
— Дзасохов к нам так и не вышел. Вместо него появился Мамсуров (Таймураз Мамсуров, президент Северной Осетии, тогда глава парламента республики.— Ъ). Он сказал, что встанет грудью рядом со школой, но штурма не допустит. Мы поверили, потому что у него двое детей оказались в заложниках.
Когда начался штурм, Эдуард Адаев вместе с милиционерами и ополченцами принимал участие в эвакуации заложников из горящего спортзала, был тяжело ранен.
Зинаида Царахова, у которой в спортзале заживо сгорел сын, говорила о работе пожарных и спасателей:
— К школе подъехала только одна пожарная машина. И то они в тот день не дежурили, а поехали туда по собственной инициативе, другие заявили, что у них не было на это приказа. Когда Дзасохов встречался с нами потом, он сказал, что, если бы он туда пошел, его бы убили. Аушев (бывший президент Ингушетии Руслан Аушев.— Ъ) же пошел! А Дзасохов что, царь или Бог, чтобы его убили? И почему у нас здесь один Кулаев виновный?
— Потому что мы сейчас рассматриваем дело Кулаева,— возразил гособвинитель Аслан Черчесов, но потерпевшая не дала ему закончить.
— Да что вы говорите? Следующим у вас идет дело Муртазова и Айдарова (бывшие руководители Правобережного ОВД, обвиняемые в халатности.— Ъ), а почему бы их всех вместе не посадить? Конечно, у нас никто никогда не виноват. И в "Норд-Осте", и в "Курске", и в Волгодонске... У нас никогда никто не виноват, хотя все знают, кто виноват — наши руководители. А они потом спокойно получают награды, а я мучаюсь. Разве для того я рожала своего первенца в 36 лет, чтобы его взяли и сожгли?
— У нас не политический процесс,— попытался остановить потерпевшую судья Тамерлан Агузаров.
— А что тогда? Это же был политический теракт! Я никому не прощу смерти своего сына, слышишь, Кулаев? Теперь ты знаешь, какой смертью умрут твои дети?
— Если они умрут, то в рай попадут,— тихо ответил подсудимый.— Я уверен, что все дети, которые погибли, тоже в раю.
После этих слов наступила тишина, которую нарушил судья Агузаров: "Кулаев, вы успокоили потерпевших, сказав, что их дети в раю".