«НАТО — это уловка»

«НАТО — это уловка. Это структура, цель которой скрыть господство Америки над Европой. Благодаря НАТО Европа поставлена в зависимость от Америки».

В беседе с министром юстиции Франции Аленом Пейрефитом, 1960 год.

«Оружие всегда было инструментом варварства... Оно постоянно угнетало разум, осмеивало здравый смысл, губило таланты. Нет таких ошибок, которые не защищало бы оружие. Нет невежд, которые не прибегали бы к нему, и нет изуверов, которые бы им не бряцали… Тем не менее, даже если Люцифер придумал такое применение оружия, мы видели его и в руках Архангела… Не было бы эллинизма, римского порядка, христианства, прав человека, современной цивилизации, если бы не кровопролитные усилия оружия. Оружие терзало мир, но также и формировало его».

Из книги-эссе «На острие шпаги», июль, 1932 год.

«С тех пор как Америка вступила в войну, Рузвельт решил, что мир будет миром американским, что именно ему принадлежит право диктовать условия организации этого мира,— он хотел, чтобы страны, раздавленные испытаниями войны, признали за ним право судить, и считал, что, в частности, он станет спасителем Франции и вершителем ее судеб».

«Военные мемуары. Единство 1942–1944», 1956 год.

«Одержимый жаждой власти, измученный болезнью заговоров, вынужденный скрывать свое истинное лицо, воспринимающий Россию как мистическую, сильную и стойкую… принявшую его самого как царя… дьявол, цель которого объединить славян, раздавить германцев, распространить свое влияние в Азии и достичь дальних морей».

Из воспоминаний, описанных в мемуарах «Военные мемуары. Призыв 1940–1942», 1954 год.

«Нации утверждаются и уже не всегда будут готовы отдавать свой суверенитет в руки двух супердержав. Они начинают понимать, что нужно сопротивляться. Таковы Мексика, Бразилия, Аргентина, Чили. Они это чувствуют, хотя пока боятся высказаться в полный голос. Призвание Франции — осуществлять свое влияние и способствовать такому движению. Настанет день, и страны, неприязненно относящиеся к двум гигантам, поднимутся, чтобы защитить собственную независимость. И этот день будет наш».

По возвращении из поездки в Латинскую Америку, октябрь 1964 года.

«Вы думаете, что мне легко? Мне, который воспитан в духе святого почитания нашего национального флага, французского Алжира, французской Африки, армии как гаранта Империи. Вы думаете, для меня это не испытание? Вы думаете, я не переживаю, когда приходится где бы то ни было сворачивать наши знамена?»

В беседе с министром юстиции Франции Аленом Пейрефитом, 1961 год.

«Вы хотите добиться мира и прежде всего разрядки в международных отношениях между двумя лагерями, которые фактически есть. Франция не хотела бы существования лагерей, но она не та, какой была в прошлом. Ее роль в международном плане уменьшилась. Россия тоже не та. Ее значение возросло, она стала сильнее. Однако наши страны находятся на одном континенте, и дистанция между ними с развитием техники все время сокращается. В связи с этим мы не можем не быть настороже. Поэтому мы и состоим в лагере, который называется западным».

На встрече с первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым, март 1960 года.

«Наш исконный враг — это не Германия, а Великобритания. Начиная со Столетней войны и до Фашоды, она не переставала выступать против нас… А как она вела себя в межвоенный период?! Она запретила нам отреагировать на оккупацию немцами демилитаризованной Рейнской области. Она помешала нам воспрепятствовать вооружению Германии. Она бросила нас в Дюнкерке... Она предала нас в Сирии. Она постоянно блокируется с Америкой. Она хочет помешать нам хорошо вести дела в "Общем рынке". Да, она была нашей союзницей в двух мировых войнах, но никогда не желала нам добра».

В беседе с министром юстиции Франции Аленом Пейрефитом, 1962 год.

«Разум убеждает меня в том, что Франция лишь тогда является подлинной Францией, если стоит в первых рядах; что только великие деяния способны избавить Францию от пагубных последствий индивидуализма, присущего ее народу; что наша страна перед лицом других стран должна стремиться к великим целям и ни перед кем не склоняться, ибо в противном случае она может оказаться в смертельной опасности. Короче говоря, я думаю, что Франция, лишенная величия, перестает быть Францией».

Из дневника, ноябрь 1946 года.

«Цель революций — заставить изменить положение вещей. Французы устраивают их из-за бессилия. Они не могут разрушить элиту общества, потому что чувствуют себя неспособными ее заменить и понимают, что никогда не сравняются с ней. Вот тогда и начинается марание ковров, срывание гардин и разбивание изразцов».

Из воспоминаний сына Филиппа «Де Голль мой отец», 2004 год.