В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко отпраздновали 75-летие народной артистки СССР Маргариты Дроздовой. В честь примы-балерины и педагога-репетитора давали «Лебединое озеро» в постановке Владимира Бурмейстера, сыгравшее ключевую роль в жизни и карьере юбилярши. Рассказывает Татьяна Кузнецова.
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
В праздничном «Лебедином озере» — исторической постановке Владимира Бурмейстера, 70 лет назад ставшей сенсацией и первым балетом, перенесенным из СССР на сцену Парижской оперы,— главную роль танцевали три лучшие примы «Стасика». Все — ученицы Маргариты Дроздовой.
Она стала репетитором в 1987 году, отработав положенные балетной артистке 20 лет и выслужив безупречным трудом звание народной артистки СССР. Карьера Маргариты Дроздовой, накрепко вплетенная в историю Музтеатра Станиславского, началась сразу с вершины. Еще до выпуска из Московского хореографического училища (где ее учила Суламифь Мессерер, последний педагог «доголовкинской» эры) длинноногая школьница с высокими скулами и разрезом глаз Шемаханской царицы станцевала Одетту-Одиллию в том самом «Лебедином озере», которым ее чествовали теперь. Вдохновленный ее дебютом худрук театра Бурмейстер увидел в юной балерине шанс для обновления — и театра, и репертуара; обнадеженная Дроздова нашла в нем своего Мастера с большой буквы. И несмотря на приглашения в Большой театр и в Молодой балет Игоря Моисеева (уговаривала сама Екатерина Фурцева, вызвавшая ученицу в министерский кабинет), настояла на зачислении к Буру, как звали Бурмейстера в театре.
Со своим кумиром Дроздовой удалось поработать неполных четыре сезона: Бурмейстер умер в 66 лет, успев подарить юной приме лишь один новый балет — бетховенскую «Апассионату». А дальше на долгие годы театр возглавил прилежный ремесленник Алексей Чичинадзе, изредка допускавший до постановок пришельцев разных дарований, среди которых выделялся иностранец — гэдээровский «авангардист» Том Шиллинг. Главная балерина театра танцевала все и у всех, но этот поток не принес ей той главной, собственной роли, с которой входят в историю. Пожалуй, только Дмитрий Брянцев, ставший главным балетмейстером в 1985-м, подарил ей неординарного Комиссара в «Оптимистической трагедии», разделив роль на две ипостаси (трепетную девочку, скрывавшуюся за кожаной броней отважной покорительницы анархистов, танцевала Галина Крапивина). Но этот балет канул в Лету, как и прочие постановки десятилетий безвременья, на которые пришлась артистическая карьера Маргариты Дроздовой.
В незаметной публике роли педагога балерина проявила поразительное для статусной примы самоотречение: еще в советские времена все ее подопечные — ведущие балерины театра — выглядели на сцене на удивление разнообразно, но танцевали одинаково качественно. В праздничном «Лебедином озере» три примы, вышедшие из разных школ, лишь подтвердили дар педагога Дроздовой растворяться в своих ученицах, не мешая их самовыражению. Самой блеклой предсказуемо оказалась Ксения Рыжкова: финал балета не богат танцами, а допотопные эффекты сценографии вроде полотнищ, изображающих вышедшее из брегов озеро, или фейерверка искр, вспыхивающих на месте падения Одетты со скалы, не позволяют отнестись всерьез к развязке трагических событий. Оксана Кардаш (лауреатка двух «Золотых масок» и главный спец труппы по современному репертуару) с ее дробной, предельно графичной манерой танца казалась пришелицей из иных миров в самом каноничном, «белом» акте балета, что придавало привычной хореографии нежданное нервное напряжение. И все же обеих Одетт затмила Одиллия Ксении Шевцовой — лучшей московской примы из всех, кто не достиг 30 лет. Прекрасно воспитанные ноги, музыкальность, безошибочное чувство актерской меры и формы танца сделали эту невозмутимо сексапильную Одиллию эпицентром всего спектакля, а не только фантасмагорического шабаша, в который превратил дворцовый бал хореограф Бурмейстер и венцом которого стали 32 фуэте Шевцовой, открученные одинарными, но в бешеном темпе и с идеальной чистотой.
Некогда революционное «Лебединое озеро» Бурмейстера — редчайшая попытка внедрить хореодраму в традиционный классический балет — сегодня выглядит таким же беспросветно академичным, как и прочие «Лебединые». Сохранив «букву» в виде хореографии и мизансцен, оно утратило «жизнь человеческого духа», за что ратовал вдохновитель постановки — Владимир Иванович Немирович-Данченко. И лишь Маргарита Дроздова, сумевшая выявить человеческую неповторимость своих учениц, держится главной идеи Бурмейстера, без устали твердившего вслед за Чайковским: «Мне нужны люди, а не куклы».