Суд бульварной истории
«Мое преступление»: Франсуа Озон и феминизм
В российском прокате — «Мое преступление», новый фильм Франсуа Озона, вернувшегося к столь дорогому его сердцу жанру бурлеска и блестяще справившегося с задачей высмеять святая святых современного западного общества — феминизм и порожденное этой прогрессивной идеологией движение MeToo. И эта его ирония полна нежности.
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
«Мое преступление» — довольно скрупулезная экранизация одноименной бульварной пьесы Жоржа Бера и Луи Вернёя, популярных парижских драматургов, расцвет карьеры которых пришелся на тревожные тридцатые. Эстетика бульварного театра дважды уже вдохновляла Озона, славящегося фантастической работоспособностью — ни года без фильма,— на кассовые хиты высоких художественных достоинств. Речь, конечно же, о «8 женщинах» и «Домохозяйке», всенародно любимых картинах с легендарным кастом — от ветеранов сцены вроде Даниель Дарьё до молодых звезд Виржини Ледуайен и Людивин Санье, с Катрин Денёв и Фанни Ардан в качестве безусловной скрепы.
В «Моем преступлении» тоже тесно от знаменитостей, на второстепенных и предельно характерных ролях выступают Изабель Юппер и Андре Дюссолье, Дани Бун и Фабрис Лукини, но главные партии отданы совсем юным актрисам Наде Терешкевич и Ребекке Мардер. У Озона всегда было безупречное чутье на новые лица, под его руководством быстро становившиеся лицами поколения. Ничего удивительного, что Терешкевич уже после релиза «Моего преступления» получила «Сезар» как главная надежда французского кино за ностальгическую картину Валерии Бруни-Тедески из каннского конкурса «Миндальные деревья», а Ребекке Мардер выпала честь воплотить на экране не кого-нибудь, а Симону Вайль в образцовом байопике «Симона». У Озона они изображают практически самих себя — Мадлен и Полин, двух эмансипе, тщетно пытающихся преуспеть каждая в своей области: Мадлен мечтает о подмостках «Комеди Франсез», Полин — о карьере адвоката. Но миром, увы, правят мужчины, сплошь мизогины и негодяи. На очередном прослушивании у знаменитого продюсера, пригласившего ее к себе на шикарную виллу в Нёйи, Мадлен подвергается жесточайшему харассменту, сбегает в слезах — жаловаться товарке и жениху, к слову, не спешащему из-за ее бедного происхождения просить руки и сердца. Продюсера тем временем находят мертвым, а рядом — изящный дамский револьвер. Подозрение, естественно, падает на Мадлен. Полин решает помочь подруге и дебютировать в суде присяжных. Тут-то и начинается самое интересное.
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Фото: A-One Films; Russian World Vision
Криминальную драму, логично перетекающую в редкий для французского кино процедурал, Озон с удовольствием превращает в театр абсурда, а объектом злой иронии становится не столько патриархат — что с него взять, он погряз в собственных пороках и, по всеобщему мнению, обречен,— сколько племя молодое, незнакомое. Во Франции нашумевшее движение MeToo, законными жертвами которого пали многие бонзы индустрии, получило не сильно благозвучное название Balance ton porc, что в переводе на русский означает «донеси на свою свинью». В результате французское профессиональное milieu потерпело огромный репутационный урон, и если за океаном феминистская реконкиста, добившись почти всех поставленных целей, сегодня скорее почивает на лаврах, в Пятой республике борьба женщин за причитающиеся им права только набирает обороты. Озон частично пострадал от феминисток еще в 2013-м (после выхода «Молода и прекрасна» режиссер наивно заявил в интервью, что любая женщина в душе проститутка), с годами понял и осознал, а в 2023-м решил взвешенно и вместе с тем остроумно высказаться на животрепещущую тему. В «Моем преступлении» жаждущие раз и навсегда освободиться от гнета противоположного пола героини соревнуются не за статус новой жертвы, как это принято сегодня, а, напротив, желают оказаться на скамье подсудимых. Ведь страсть и самооборона — мотивы, чаще всего признаваемые впечатлительной публикой и охочей до спецэффектов прессой смягчающими обстоятельствами. Чистосердечное признание ведет к оправданию. За оправданием следует признание уже другого рода, а именно — карьерный рост.
Озон играючи разоблачает и большинство, и меньшинства, и спектакль, и созерцающее его общество, и жизнь, и смерть, которая, в принципе, такая же пошлая шутка. Заподозрить режиссера в типичной для цепляющихся за крышку гроба ретроградов манипуляции смыслами — легко, но Озон с легкостью выходит из щекотливой ситуации. Над кем он смеется? Неужели над светлым будущим? Да нет, ведь женщины у него карабкаются по трупам не в сторону софитов, а все же на баррикады. Как бы там ни было, будем считать, что «Мое преступление» — пример редкого и, главное, виртуозно исполненного произведения, в котором цинизм находится на службе у идеализма. А если наоборот, тоже нестрашно. И очень, очень смешно.
В прокате с 22 июня
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram