Вчера в Казани открылась улица Петербургская — совместный проект казанской и питерской администраций, ставший подарком северной столицы к 1000-летию Казани. Губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко и президент Татарстана Минтимер Шаймиев похвалили друг друга за взаимовыгодное сотрудничество и устроили показательный променад по Петербургской, преследуемые тысячей горожан. Из народной гущи — ЕКАТЕРИНА ВОРОБЬЕВА.
На приемку Петербургской в Казань прибыла губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко. К ее приезду рабочие едва успели уложить мостовую и закатать асфальтом площадь в окончании улицы. Зато в начале Петербургской гостью встретил готовый памятник Льву Гумилеву, в создании которого казанские власти проявили завидную оперативность: как сообщал „Ъ“, еще две недели назад у города не было ни утвержденного эскиза, ни источника финансирования памятника (напомним, решение об установке бюста Гумилева возникло как запасной вариант, после того как подаренный питерцами Петр I был в штыки воспринят татарской общественностью — см.„Ъ“ от 9 августа). А неделю назад бюст уже отливался, как сообщала „Ъ“ вице-мэр Казани Альфия Тутаева, «на одном из московских заводов».
Если бы бюста не было, неизвестно, как проходило бы открытие улицы, поскольку отправной точкой и смысловым центром мероприятия стал именно Лев Гумилев. Его фигура, действительно, пришлась как нельзя кстати, поскольку символизировала собой все татарское и питерское сразу: и ум, и духовное богатство, и веротерпимость, и, собственно, непосредственную связь двух городов (живя в Петербурге, Гумилев писал о татарах). Президент Татарстана Минтимер Шаймиев процитировал горожанам, в изобилии собравшимся у подножья памятника, знаковые строки великого историка: «Я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от клеветы». Мэр Казани Камиль Исхаков назвал Гумилева «связующей нитью» между двумя столицами — трудно представить, какие бы слова нашли первые лица, стой на месте Гумилева Петр I.
Впрочем, переплетение судеб двух городов на этом не закончилось. К продолжению культурных связей заблаговременно подготовилась Валентина Матвиенко. После обмена поздравлениями госпожа Матвиенко вручила татарстанскому президенту портрет снежного барса, выращенного в питерском зоопарке специально в дар Казани и приложила к нему сертификат, гласящий: «Санкт-Петербург дарит Казани живое, нежное и мягкое воплощение ловкости и силы татарского народа». Как выяснилось, барса как такового (годовалую самку с политкорректным именем Гуля) оставили в Питере по причине юного возраста и хрупкого здоровья, но пообещали привезти в Казань через год. Минтимер Шаймиев обыграл подарок, вспомнив о том, что в свое время все казанские кошки были вывезены в Петербург для истребления грызунов в Зимнем дворце. «Хорошо вы позаботились о наших кошках, раз возвращаете их нам барсами», — одобрил президент усердие питерских зоологов.
Разрезав ленточку и оставив на ней автографы, господа Шаймиев и Матвиенко в сопровождении свиты двинулись вдоль по Питерской. Свита состояла из полусотни официальных лиц и нескольких тысяч простых граждан. Красоты Петербургской улицы едва ли привлекали внимание обывателей — все их силы были направлены на то, чтобы пробиться поближе к президенту. Вряд ли кто-то из них заметил, как дымился асфальт под ногами и как попахивало от водоемов, изображающих питерские каналы. Да и, собственно, любоваться декором мостов и узором брусчатки в плотной толпе было затруднительно. Чтобы выделиться в общей массе, первым лицам приходилось периодически взгромождаться на какую-либо возвышенность: то на мостик, то на ротонду, то на постамент с символической пушкой. На ровной местности процессию поджидали сюрпризы: так, юные танцоры, вальсировавшие в устье Петербургской, попытались увлечь в танце VIP-зрителей. Уверенней других в танце выглядел Камиль Исхаков, а Валентине Матвиенко достался стеснительный, отчаянно краснеющий партнер, которого в итоге ей пришлось вести самой. После тура вальса гости оказались на последней возвышенности — круглом пьедестале перед площадью, завершающей Петербургский променад. На котором и остались — прямо напротив Эдиты Пьехи, дающей на другом конце площади свой первый уличный концерт.