жертва социализма
Вчера нефтяные цены продолжили свой рост. Цена барреля нефти на торгах на бирже в Нью-Йорке достигла нового исторического максимума — $70,85. Первой жертвой мирового нефтяного кризиса стала Индонезия: там рухнул рынок акций и курс национальной валюты. Это напоминает события лета 1997 года, когда за финансовым коллапсом в Таиланде последовал глубочайший кризис во всей Юго-Восточной Азии. А через год кризис поразил и Россию.
Весь вчерашний день эксперты только и делали, что успокаивали рынок заявлениями о том, что катастрофических перебоев с нефтепоставками не будет. Мол, ураган Катрина (см. стр. 11) вызвал закрытие вовсе не всех нефтеперерабатывающих заводов в Луизиане, Саудовская Аравия готова предоставить дополнительно 1,5 млн баррелей в день для покрытия нехватки нефти, на конференции ОПЕК в сентябре могут увеличить квоты на 500 тыс. баррелей в день, а власти США готовы выбросить на рынок нефть из стратегических резервов. "$70 за баррель — это уровень, на котором требуется политическая реакция",— указал Марк Кинен, менеджер брокерской фирмы MPC Commodities Fund.
Однако особого впечатления на участников рынка заверения не произвели. Они вновь продолжили игру на повышение — хоть пока и осторожную. "Мы заняли выжидательную позицию. Пройдут недели, пока выяснится подлинный масштаб ущерба от урагана для нефтедобычи и переработки. Учитывая легкость, с которой был взят барьер в $70, не исключено, что следующим барьером будут $80 за баррель — если ущерб окажется серьезным",— отметил Джерард Берг, нефтяной экономист из National Australia Bank.
И вчера выяснилось, что нынешний нефтяной кризис, при котором $80 за баррель кажутся вполне реальными, способен вызвать экономический кризис в отдельных странах. В данном случае пострадала нефтедобывающая Индонезия, являющаяся членом ОПЕК. Индонезийская рупия, которая и без того упала с начала года на 12%, вчера с утра подешевела сразу на 9% (с 10 700 до 11 750 рупий за $1 — самый низкий уровень за четыре года). Акции также упали — Jakarta Composite Index прямо с утра потерял 4% (в дополнение к понедельничному падению на 5,2%). "Сегодня утром все продавали акции, как будто наступил конец света. Последний раз я такое видел во время кризиса конца 1990-х",— отметил Эдвин Синага из инвестиционной компании Kuo Kapital. Игроки на рынке не скрывали, что избавляются от индонезийских активов и индонезийской валюты потому, что считают: в нынешних условиях Индонезии не хватит долларов, чтобы расплатиться за импортируемые нефть и бензин. Дело в том, что Индонезия хоть и является членом ОПЕК, но импортирует нефти больше, чем экспортирует (поэтому постоянно встает вопрос о прекращении членства в картеле). Если раньше, до нефтяного кризиса этого года, за нефтяной импорт приходилось отдавать один доллар из десяти, полученных от экспорта (всего экспорта, не только нефтяного, но и текстильного или электронного), то в последние месяцы приходится отдавать уже один доллар из пяти. В июле месячный нефтеимпорт вырос до $1,6 млрд, тогда как в январе он составлял $1,1 млрд. Импортом занимается госкомпания Pertamina, финансовый директор которой Альфред Рохимоне заявил: "Мы не покупаем доллары для оплаты нефтеимпорта на валютном рынке, мы покупаем их непосредственно у Банка Индонезии. Если бы мы покупали доллары на рынке, этот рынок немедленно рухнул бы". Так как нефтеимпортом занимается государство, то цены на бензин в Индонезии являются субсидируемыми и очень низкими: 20 центов за литр по нынешнему курсу. Но на субсидии в этом году уйдет 101 трлн рупий — одна пятая всего индонезийского бюджета.
Вчера властям удалось остановить падение национальной валюты и акций с помощью масштабных валютных интервенций и немедленного повышения учетной ставки. Кроме того, Япония и Южная Корея немедленно объявили, что дают Индонезии взаймы $6 млрд, которые должны пополнить индонезийские золотовалютные резервы (сейчас они составляют $31 млрд). Индонезийские власти немедленно заявили, что не следует проводить аналогии с кризисом 1997 года. Однако именно такие аналогии и напрашиваются.
Тогда Индонезия имела фиксированный курс валюты (с ежегодными девальвациями на 3-5%). Однако долларов в стране становилось все меньше и меньше — частный сектор задолжал иностранцам $74 млрд, и объем краткосрочного долга составлял 160% от золотовалютных резервов страны. 13 августа 1997 года только массированными интервенциями Центробанку удалось удержать рупию от полного краха, и все равно она достигла самого низкого уровня за несколько лет — 2682 рупии за доллар. 14 августа Центробанк объявил о переходе к полностью плавающему курсу и, чтобы сократить спрос на доллары, немедленно поднял учетную ставку. Но рупия все равно упала — до 2755 за доллар. В дальнейшем индонезийская валюта продолжала стремительно дешеветь: с июня 1997 года по февраль 1998 года ее курс упал на 231%, курс индонезийских акций снизился на 81%, а Центробанку для сокращения спроса на доллары пришлось многажды поднимать ставку.
Сейчас происходит точно то же самое. Золотовалютные резервы недостаточны, а потребность в долларах очень значительная. Центробанку приходится прибегать к интервенциям и поднятию ставки. Правда, тогда цены на нефть были относительно низки, а сейчас чрезвычайно высоки. Но это всего лишь показывает, что грандиозный экономический кризис могут вызвать не только краткосрочные долги, но и сверхвысокие цены на нефть — даже в нефтедобывающей стране.