Каковы перспективы создания единой валюты в рамках Евразийского экономического союза? И насколько существенно уже снизилась доля доллара в расчетах между странами ЕАЭС? На вопросы Ильи Сизова в студии “Ъ FM” на Петербургском международном экономическом форуме отвечал заместитель министра экономического развития Дмитрий Вольвач.
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
— Я бы хотел начать с перехода на расчеты в национальных валютах. Очень много об этом говорят, а также о том, что этот процесс продолжается. А вот в какой степени Россия перешла на расчеты в нацвалютах с партнерами в рамках ЕАЭС?
— Говоря о процессе перехода, такого ускоренного перехода на расчеты в национальных валютах, я бы начинал с ЕАЭС, поскольку, мне кажется, эта повестка была начата как раз там, причем не в прошлом и не в позапрошлом году. У нас было постепенное наращивание доли таких расчетов. С 2015 года, с тех пор, как Евразийский экономический союз определился в сегодняшнем составе. Но, безусловно, прошлый год принес ускоренный рост перехода на расчеты в национальных валютах во взаимной торговле, участников союза с внешними партнерами, в торговле РФ с партнерами по ЕАЭС.
Причины понятны, это были осознанные согласованные действия всех стран «пятерки». В прошлом году, когда нужно было оперативно и согласованно отвечать на вызовы внешнего беспрецедентного давления на два государства-члена союза, мы с партнерами быстро выработали план первоочередных мер по повышению устойчивости наших экономик и следуем ему. Отдельно выпустили рекомендации по переходу на расчеты в национальных валютах, системное выполнение которых также дало результаты. Если в 2015 году их доля во взаимных расчетах была чуть меньше 70%, то прошлый год мы закончили с цифрой 82%. По оперативным данным, в первом квартале этого года она перевалила за 90%.
Мне кажется, это уже не доля, а обычная практика. И скорее участие других валют в расчетах — исключение. Я бы сказал так: Евразийский экономический союз в вопросах перехода на национальные валюты является пионером, лидером этого процесса.
— Реально ли появление некой единой валюты в рамках ЕАЭС? Если да, то как это может выглядеть?
— Мы еще, наверное, лет пять должны будем учиться получать и реализовывать выгоды и преимущества от перехода на расчеты в национальных валютах. К 2025 году перед нами стоит большая задача формирования в союзе общего финансового рынка, институциональные основы которого мы уже заложили, но еще есть над чем работать. Это и биржевая торговля, и взаимное участие банков через счета лоро и ностро в национальных валютах, и признание банковских гарантий, выданных банками стран-членов Евразийского экономического союза, и многое другое.
У нас есть большой объем задач, который мы должны выполнить для того, чтобы финансовый рынок в ЕАЭС был максимально гармонизирован, может быть, даже стал по-настоящему общим. И я бы пока не стал торопиться с темой единой валюты, с такими задачами. Мне кажется, то, к чему мы уже пришли, а это более 90% доли расчетов в национальных валютах, является хорошим знаком.
Расскажу о некоторых нюансах, которые были с этим связаны. В прошлом году на Мосбирже началась торговля парами рубль плюс другие национальные валюты стран «пятерки». При этом с тенге мы работали и раньше, а, например, армянский драм и киргизский сом на площадке не торговались. За 2022 год объем таких торгов увеличился в 16 раз, и это не предел. За тот же год серьезно снизилась доля доллара в наших взаимных расчетах и в расчетах Российской Федерации с государствами-участниками союза.
В 2013 году в общей валютной структуре расчетов за экспортные поставки товаров и оказание услуг по внешнеторговым договорам удельный вес доллара у РФ составлял 79,6%, к 2022-му он снизился до 54,5%. Если говорить отдельно о контрактах с ЕАЭС, эти цифры — 36,4% и 18,8% соответственно. А за прошлый год доля доллара в торговле со странами Евразийского экономического союза сократилась до 9,8%.
При этом объемы взаимной торговли у нас растут, и очень неплохо. За прошлый год — на 15,6%, составив 6,5 трлн руб., за первый квартал этого мы приросли еще на 22%.
— Если говорить в общем о торговле в зоне ЕАЭС, какие бы вы выделили основные проблемы?
— Наверное, в любом деле, особенно таком сложном, как интеграционное строительство, внешняя торговля, когда сплетены экономические и социальные интересы нескольких государств, всегда возникают сложности и проблемы, поскольку вопросов много.
И наша задача — учиться их преодолевать максимально эффективно. Мне кажется, здесь можно сказать, что союз успешен, и это не потому, что у нас нет проблем, а потому, что мы их с каждым годом решаем все более эффективно. И задачи, которые мы перед собой ставим, все более сложные. Мы показываем и себе, и всему миру, что умеем их решать.
По этому году Международный валютный фонд прогнозирует рост экономики Евразийского экономического союза более чем на 1%. Думаю, коллеги из МВФ здесь осторожничают. Но сам факт таких прогнозов говорит о многом. Мы достигли рекордных показателей и темпов роста во взаимной торговле. Союз за прошлый год нарастил внешнюю торговлю со своими основными экономическими партнерами на 9%, до 75 трлн руб. Это на порядок выше, чем наша взаимная.
ЕАЭС показал себя как надежный и интересный партнер для внешних экономик, то есть для стран, которые не входят в него, но активно развивают с ним торговлю. Это как раз говорит о том, что если и возникают какие-то сложности, внутренние барьеры, то мы умеем с этим справляться, ведь самый главный показатель — уровень инвестиционной привлекательности, уровень привлекательности как торгового партнера. И вот по всем этим показателям мы даем рост.
— Я бы хотел еще затронуть санкционную тематику. Насколько мы знаем, Евросоюз переключился с введения новых санкций на контроль за соблюдением старых. И вот на недавнем саммите «Евросоюз — Центральная Азия» глава Евросовета Шарль Мишель пообещал не вводить в отношении стран региона ограничения за сотрудничество с РФ. Но, наверное, это не значит, что мы можем исключить любые санкции в отношении каких-то юридических лиц из этих стран. И хочу вас спросить, как вы оцениваете санкционные риски для партнеров России по ЕАЭС, насколько они серьезные? И что Россия может этому противопоставить?
— Мы действительно столкнулись в виде этой санкционной войны со значительными изменениями парадигмы развития глобальной экономики. Рушатся правила игры, которые казались правильными и которым надо было следовать всему миру, причем разрушают их те, кто таковые писал, создавал и навязывал. Это приводит к деформациям в международной торговле, растет конкуренция за ресурсы, рынки сбыта, причем она с элементами ажиотажа, что создает дополнительные риски глобальной разбалансировки.
Иногда эти правила, принципы международной торговли не просто нарушаются, но и отменяются, причем выборочно. То есть любой ее участник может стать объектом давления, санкционной агрессии, и его попытаются исключить из торговли, ограничить ему доступ к технологиям и технологической продукции. Этому может быть подвергнуто в любой момент любое государство.
На мой взгляд, на сегодняшний день захеджировать эти риски можно с помощью регионализации, когда географически близкие страны образуют между собой все более и более мощные торговые экономические союзы. Это естественный ответ на попытку разрушения правил глобальной торговли, которая была предпринята в прошлом году.
Вы говорите, что кто-то в Европе что-то пообещал. Во-первых, сложно верить обещаниям, что кто-то не будет на кого-то давить. Во-вторых, под риском находятся все страны. Мне кажется, не надо пытаться угадать, кто может стать следующей жертвой или целью этой санкционной войны. Надо просто максимально использовать возможности, которые дает эта реальность, отвечать на вызовы, которые нам так или иначе бросает жизнь, судьба, и становиться сильнее, развиваться, повышать уровень благосостояния наших граждан, технической и технологической безопасности нашего суверенитета.