Саймсы с усами

16 июня президент России Владимир Путин встретился на ПМЭФ-2023 с президентом Объединенных Арабских Эмиратов прямо на стенде этой страны, а затем участвовал в пленарном заседании форума. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что так масштабно не было срежиссировано ни одно предыдущее пленарное заседание ПМЭФ прежних лет. Да и сыграно тоже.

Утром Владимир Путин должен был встретиться в Константиновском дворце с президентом Объединенных Арабских Эмиратов. Неожиданно встречу перенесли на площадку ПМЭФ. Да еще Владимир Путин и Мухаммед Аль Нахайян решили осмотреть стенд ОАЭ на форуме — так сказать, всем смертям назло.

Я думал, в связи с этим закроют весь павильон G. Нет, оцепили только пространство Эмиратов и зацепили еще стенд Башкортостана, конечно, а также еще пару стендов помельче. Дело в том, что стенд Башкортостана включал в себя несколько мягких кресел, в которых удобно было тонуть в ожидании начала встречи.

Если вы никогда не видели очень сильно волнующихся арабов (а вряд ли вы их никогда не видели: на любом восточном рынке их не просто много, а они там все), то вам в это утро, конечно, надо было сюда. К сожалению, убрали уставших бедуинов (они не уходили со стенда уже два дня) с их тросточками и песнями, способными разжалобить сердце не то что господина Путина, а и даже министра финансов РФ Антона Силуанова, который в это время, к счастью, тестируя новую Lada, пытался ее завести и на стенд не пришел, а то сказал бы, расчувствовавшись, что-нибудь такое, о чем бы потом жалел, а уже ведь поздно было бы. Впрочем, денег тут давать не надо было, эти сами могут дать.

Владимиру Путину и Мухаммеду Аль Нахайяну переводил уверенный в себе молодой человек в зеленом галстуке с безупречной осанкой. Причем он казался настолько уверенным в себе, что временами было полное впечатление, что это он о чем-то рассказывает своему арабскому другу, а тот в меру своих способностей переводит его слова на арабский для окружающих.

Полагаю, именно так, тем более издалека, могли сгоряча подумать многочисленные участники и гости форума, которые в несколько плотных рядов окружили обернутое предохраняющими ленточками пространство стенда.

Причем то же касалось и Владимира Путина. Он также словно кропотливо переводил солидные рассуждения переводчика о том, что Россия скоро настроит столько новых самолетов и вертолетов, что ей понадобятся дополнительные сервисные услуги на аэродромах. И как хорошо, что тут представлена компания из ОАЭ, которая именно этим и занимается.

Странно только, что фирменный жилет компании подписывал ее владельцу все-таки Владимир Путин, а не переводчик. И разволновавшийся, как и остальные участники, владелец, без преувеличения, был горд тем, что у него все это получилось. И признавался мне через несколько минут, что до сих пор его высшим достижением в этой области была роспись министра иностранных дел Марокко.

Мухаммед Аль Нахайян, известный друг российского президента, всячески демонстрировал, как он поощряет происходящее, и давал понять, что он способен на большее. Да, не зря встречу перенесли, какими бы причинами это ни было вызвано.

Возможно, что речь шла о безопасности: небо над «Экспофорумом» в Шушарах закрыли, надо полагать, надежно, и даже насчет мобильной связи уже накануне предупредили всех участников форума и прессу: связь на следующий день будет работать плохо или не будет работать совсем. А небо над Константиновским дворцом закрывать в это же утро — двойную работу делать. И чтобы, как говорится, два раза не вставать, перенесли встречу на площадку форума, да еще и попутно раскрасили эту встречу арабским колоритом. Впрочем, это только смелое, а точнее, очень несмелое предположение. На самом деле, скорее всего, кому-то вескому показалось вдруг, что сделать это все на форуме будет очень красиво; даже не то что в Константиновском, хоть и дворце.

Началось в 15 часов, и задержку следует признать несмертельной, хоть участники форума и просидели некоторое время в предательской полутьме, за которой должен был последовать рассвет в виде президента России, и полутьма эта в другое время показалась бы другом молодежи, а сейчас уже хотелось быстрее видеть свет в конце тоннеля.

Не могу объяснить, почему, но мне из всего этого ожидания и предрассветного общения участников форума между собой запомнилась лишь одна картина. Почему-то я до сих пор не могу выбросить ее из головы и, наверное, не выброшу теперь уже никогда.

Перед входом в зал стоял глава «Опоры России» Александр Калинин, и к нему подошел какой-то высокий и плотный человек с мороженым в руках. Он очень обрадовался Александру Калинину и начал ему что-то объяснять. При этом он жарко поглощал свое мороженое, но в то же время и не спешил его поглотить. То есть откусывал прямо-таки какой-то пастью, но по чуть-чуть. И ему важно было что-то донести до Александра Калинина. И важно было, чтобы тот услышал. А господин Калинин, будучи человеком, наоборот, не то чтобы высокого роста, честно старался слушать и глядеть этому человеку в глаза, но всякий раз словно промахивался взглядом и упирался в мороженое, а потом уже не мог оторваться и как завороженный следил за последовательным отправлением мороженого в рот. Время от времени он честно пытался поднять все же взгляд к глазам этого человека, но тут же снова обреченно соскакивал, безнадежно соскальзывал вниз, туда, где шло это магическое поглощение. Да, это был совершенно гипнотический процесс.

Ну да ладно.

Модератором пленарной сессии стал Дмитрий Саймс, политолог, который давно должен был, мне казалось, стать модератором ПМЭФ. Я даже думал, что уже был. Очень уж он подходит по всем признакам. Он гражданин США, он умеет формулировать, работает на «Первом канале» в политической программе... Ну кто, если не он. При желании в дискуссии его можно рассматривать как представителя вражеской точки зрения, но ведь он при этом не враг. А когда он восхваляет Владимира Путина, это не звучит так, что хочется выключить телевизор, а звучит так, что хочется продолжения и узнать, в чем тут подвох. А когда подвоха не оказывается, думаешь, что в следующий-то раз все равно все разъяснится. И так годами благополучно и идет.

И поэтому вряд ли кто-то кроме него мог открыть пленарное заседание так, как он:

— А что касается президента Путина, я думаю, что представлять его не надо, причем не только в этой аудитории, но и в какой бы то ни было другой. Как бы кто ни относился к его деятельности, эта деятельность вызывает сильные эмоции во всем мире! Президент Путин универсально рассматривается исторической фигурой, решения которого оказывают большое, я бы даже сказал огромное влияние на судьбы России и более широко — на будущее всего человечества!

Вот, как говорится, и поговорили.

Речь российского президента была посвящена экономике. Ответы на вопросы Дмитрия Саймса — вызовам на дипломатическом фронте и на реальном.

Президент Алжира Абдельмаджид Теббун, который сидел на сцене в кресле рядом с Владимиром Путиным, тоже по мере сил участвовал в отражении всех этих вызовов. Хотя частично вопросы накрывали и его тоже — просто как присутствовавшего на сцене.

Речь президента России была полна радости. И в начале, и в середине, и тем более в конце. В принципе все хорошо, а местами и просто даже очень хорошо. Доходы, не связанные с нефтью и газом, растут:

— Российская часть аудитории наверняка помнит и знает, мы всегда говорили: когда же мы слезем с нефтегазовой иглы? Ну вот постепенно эта тенденция набирает обороты!

Неоценимую помощь в этом оказали, конечно, страны Евросоюза, отказывающиеся и от того, и от другого из России, и считай, что уже отказались.

Господин Путин разъяснил, как происходит процесс поглощения западных компаний, уходящих с российского рынка (в том числе и производителей мороженого):

— Под многими иностранными брендами уже давно продается продукция, которая полностью производится на наших мощностях (он имел в виду — уже давно производится.— А. К.). По сути, это российские товары — только с зарубежными логотипами. Так что их выпуск с уходом владельцев торговых марок не прекратится — только логотип поменяется! Прибыль от этого бизнеса остается у нас в стране. Будем работать на новых российских собственников, помогать им обеспечивать доходы сотрудников их предприятий, а также смежников и подрядчиков.

Вот и вся история.

Впрочем, иногда они возвращаются снова:

— Думаю, не открою тайну, если скажу, что в ходе общения с представителями отечественных деловых кругов все чаще звучат просьбы не пускать «блуждающие» иностранные компании назад. Это, знаете, все то же самое у нас происходило в области сельского хозяйства после 2014 года, когда сельхозпредприятия наши, отечественные, начали набирать обороты, на всех встречах с сельхозниками был один и тот же вопрос: пустите назад наших конкурентов или нет? На наш вопрос, когда пускать, ответ: никогда, не пускайте их вообще, мы все сделаем. Надо сказать по-честному: у наших сельхозпроизводителей это получается! Рост сельхозпроизводства за прошлый год был больше десяти процентов!

Можно было подумать, что шансов ни у одной из ушедших западных компаний в России больше нет. Но неожиданно господин Путин показал себя великодушным человеком:

— Если иностранные производители захотят вновь вернуться, прийти на наш рынок — а такие разговоры мы слышим все чаще и чаще,— мы двери ни для кого не закрываем. Конкуренции, безусловно, никто не боится: она, как известно, двигатель прогресса и торговли. Будем создавать и для них необходимые условия для работы в России.

Но вытерпевшие невзгоды и давление и оставшиеся здесь — на особом счету:

— Мы их считаем тоже отечественными производителями и будем к ним относиться так же, как к своим! — заверил господин Путин.

Повезло модульным гостиницам (2–3–4 звезды), стимулирующим внутренний туризм:

— Предлагаю в ближайшие два года выделить дополнительно одиннадцать миллиардов рублей на поддержку строительства модульных гостиниц. Это позволит реализовать еще 470 проектов подобного рода — почти на девять тысяч номеров.

Неожиданно Владимир Путин, вспомнив, что есть страны, которые не падают ниц перед давлением Запада (подбадривающий взгляд в сторону молчащего уже 40 минут президента Алжира, который, между прочим, не бросил страны Запада без российского газа в трудную для них минуту и помог им как мог) перешел к глобальным выводам:

— Здравый смысл, энергия бизнеса, объективные рыночные законы работают сильнее, чем текущая политическая конъюнктура. Это говорит о том, что уродливая, по своей сути неоколониальная международная система прекратила существование, а многополярный мировой порядок, напротив, укрепляется. Это неизбежный процесс!

Результатом этого процесса и стал приговор, к которому Владимир Путин шел столько лет (начиная с мюнхенской речи). Почему этот приговор приведен в исполнение именно сегодня, до конца непонятно. Да и вообще просто непонятно все это.

При этом не сразу, но раздались аплодисменты: в зале поняли, что иногда хлопать надо, потому что не хлопать нельзя.

— Предлагаю объявить амнистию для бизнеса по вынужденным валютным нарушениям, допущенным в период действия моратория,— продолжил Владимир Путин.— И полностью закрыть этот вопрос, чтобы потом не было никаких оснований притягивать бизнес к ответственности, что называется, задним числом.

Бизнес-то знает, о чем речь, и благодарен, конечно, за то, что государство решило закрыть глаза на некоторые его художества. А что, терять-то уже давно нечего. Причем абсолютно всем.

Президент уже не в первый раз объявил о переходе к «суверенной экономике, которая не только реагирует на рыночную конъюнктуру и учитывает спрос, а сама формирует этот спрос». Он называет это «экономикой предложения».

Для вузов, а может, уже и для школ будут установлены «специальные ключевые показатели эффективности, главный из них — это качество занятости выпускников. На основе такого подхода предлагаю сформировать рейтинги учебных заведений профессионального образования».

— Отдельно,— добавил господин Путин,— прошу правительство подготовить предложения по развитию такого инструмента, как ученический договор. Его смысл в том, что работодатель за свой счет отправляет сотрудника учиться, повышать квалификацию, а работник, в свою очередь, получает гарантию трудоустройства на более квалифицированное рабочее место. Естественно, здесь нужно создать стимулы для бизнеса и использовать такой механизм, в том числе с помощью государственной поддержки.

Раньше это называлось «целевой набор». Все больше и больше симпатичного находится в Советском Союзе. Да он уже просто неприлично хорош.

Поступило также предложение «пособие на ребенка до полутора лет, а также единое детское пособие выплачивать в течение всего периода времени, на который они назначены, независимо от того, увеличился доход семьи или нет».

И кто бы спорил.

Поддержать граждан, которые ухаживают за инвалидами, записав понятие «частичная занятость» в законе. Заочно кредитовать малый и средний бизнес... Зонтичные поручительства... Некий льготный режим переходного налогообложения... «Если бизнес не связан с высокими рисками причинения вреда гражданам или окружающей среде, то его вообще не должны проверять — ни в плановом порядке, ни во внеплановом. Достаточно профилактических мероприятий»... «Прошу правительство в контакте с деловым сообществом ускорить возвращение активов в ключевых отраслях в российскую юрисдикцию, в том числе упростить процедуру перехода бизнеса в Россию и регистрацию в специальных административных районах в тех случаях, когда такой переезд, образно говоря, блокируется зарубежной стороной либо вовсе не предусмотрен в их законодательстве».

То есть должно пойти попроще. Хоть и будет выглядеть побеззаконней. Но это только на первый взгляд.

— Сделать это надо до декабря текущего года, и в тот же срок нужно запустить механизм защиты прав российских граждан и юридических лиц, которые владеют отечественными компаниями, но через так называемые зарубежные прослойки,— предупредил президент.

А что же будет после декабря? Страшно подумать. Но можно.

— Говоря по-простому, о чем здесь идет речь и в чем проблема? — говорил президент.— Когда-то кто-то из одного офшора перевел в другой, из другого — в третий. Потом какие-то там появились квазисобственники, бенефициары — их тоже прикрыли какими-то офшорами. Честно говоря, иногда смотришь на все это — жалко становится тех, кто это сделал: в конечном итоге попали. Давайте вместе подумаем, как помочь...— по-отечески предложил президент.

Выступление на самом-то деле было полно оптимизма, какой редко бывает на экономическом форуме в Петербурге. Похоже, Владимира Путина всерьез вдохновила российская экономика, показавшая выживаемость, какой от нее он и сам не ждал.

Дмитрий Саймс предложил Владимиру Путину высказаться в очередной раз насчет причин войны, и Владимир Путин не отказался от предложения.

Но затем перешел и к сегодняшнему положению дел на фронте. Причем он намерен был показать, что не просто контролирует положение дел, а в курсе, где у его противника сколько танков прямо в тот момент, когда он про это тут говорит (в каком-то смысле теряет время):

— Они используют так называемые стратегические резервы, которые состоят из нескольких составляющих. Первая из них предназначена для прорыва обороны, вторая — для того, чтобы использовать войска для закрепления территорий, движения по территории...— Он глядел в зал сочувственно, словно заранее смиряя себя с тем, что все им нужно объяснять...

Но что-то рвалось у него прямо из сердца:

— Ни на одном из участков они не достигли своих целей — вот что важно!

И Владимир Путин продолжал уже более спокойно:

— Прямо сейчас, когда мы с вами разговариваем, предпринимается очередная попытка на так называемом Времевском направлении, по нескольким участкам противник пытается атаковать силами нескольких подразделений при поддержке пяти танков. На Запорожском направлении тоже...— Он вглядывался в бумажку, которую ему подготовили вот только что, буквально сейчас.— При поддержке двух танков, нескольких бронемашин... К первому краю подошли, потеряли несколько танков... Там бой идет в данный момент времени. Я думаю, что у вооруженных сил Украины шансов здесь нет, шансов не будет... Так же как и на других направлениях, в этом я не сомневаюсь...

Да, с нами сейчас разговаривал, конечно, Верховный главнокомандующий.

Между тем ударным моментом всей пленарной сессии следовало признать рассуждения Владимира Путина о денацификации. Это, как стало ясно, до сих пор актуальное понятие. И даже еще более, чем раньше.

— Вы знаете хорошо, что, может быть, ни одно из ваших утверждений по поводу Украины не вызывает на коллективном Западе такого раздражения, как заявление о том, что в украинской политике большую роль играют нацистские силы и требуется денацификация,— говорил ему Дмитрий Саймс.— Вам в ответ говорят: «О чем вы говорите? Зеленский — еврей! Он законно избранный президент, и очевидно, что он на стороне всего хорошего — западного против всего плохого — российского. Так что вообще не вам говорить, что он на стороне нацистов».

Это была цитата. Сам Дмитрий Саймс так не считал. Он считал как-то по-другому.

— У меня много друзей-евреев с детства. Они говорят: Зеленский не еврей, это позор еврейского народа,— пожал плечами Владимир Путин.

Так еще не было сказано. И все, так теперь сказано.

— Это не шутка, не ирония, понимаете? — настаивал российский президент.— Ведь на пьедестал почета в качестве героев Украины возведены сегодня неонацисты, последыши Гитлера. Холокост — это уничтожение шести миллионов евреев, полтора миллиона были уничтожены на Украине и прежде всего руками бандеровцев!

В руках президента возникла справка («Я не сомневался, что вы мне зададите вопросы подобного рода, и попросил вчера вечером, спать ложился, прислать мне некоторые материалы... Позвонил в Москву, уже будучи здесь...»):

— Ну вот смотрите, Ярослав Стецько — руководитель ОУН, фракции Бандеры, 1939 год: «Москва и жидовство — самые большие враги Украины. Настаиваю на уничтожении жидов и целесообразности перевести на Украину немецкие методы работы с еврейством». Другой деятель. Это 10 июля 1941 года, так называемая львовская резня, во Львов вошли немецкие части. Некто Степан Ленкавский: «Относительно жидов принимаем все методы, которые приведут к их полному уничтожению». Это че такое вообще?

Это был гнев, просто гнев. Думаю, совершенно искренний, конечно.

— Знаете, я читал показания одного урода из числа бандеровцев после войны, где он рассказывал о том... он сам рассказывал... как он и иже с ним пришли и повели на расстрел еврейскую семью. Без комка в горле читать невозможно! Мужчина — глава семейства, инвалид без одной руки, жена его и двое детей, по-моему, 11 и 7 лет, девочки. Они их взяли и повели расстреливать...— говорил Владимир Путин.— Вот этот мужчина, инвалид, когда выходил, все понимали, что их ведут на расстрел, обнял одной имеющейся у него рукой собаку и заплакал. Они увели и расстреляли... Детей, девочек 7 и 11 лет...

И вот этих бандеровцев сейчас на Украине ставят на пьедестал, намерен он был, видимо, сказать дальше. Да и сказал.

— Полтора миллиона уничтожено евреев было. Я уже не говорю про русских, про поляков, которые, кстати говоря, на бытовом уровне совсем не забыли о том, что происходило на Украине со стороны бандеровцев! Ну поляки — ладно, у них свои цели, они спят и видят вернуть Западную Украину,— подбавил Владимир Путин жару, чтобы украинцы не расслаблялись и в эту сторону.— И, судя по всему, к этому идут постепенно. Но мы сейчас говорим про холокост! Ну как же это можно отрицать?!

Это было мощное выступление. Ни слова нельзя было возразить. Я уж не говорю — некому. Потом, уже через пару часов из Украины посыпались, конечно, возражения — но поздно.

— Я не знаю,— произнес президент России,— сделали или нет ролик, я просил подготовить — есть у вас?! Дмитрий Сергеевич (господин Песков.— А. К.)! Дима (господин Песков.— А. К.)! Там на две минуты какой-то материал должен быть. Если есть, поставьте, пожалуйста!

Пошел видеоматериал о зверствах бандеровцев, страшный видеоматериал. Все подготовили, в том числе сразу и для трансляции по федеральным телеканалам.

— Вот это Бандера и его подручные,— констатировал Владимир Путин.— Вот это те, кто сегодня является героями Украины, и это те, кого сегодняшние украинские власти защищают: и персонально, и их идеологию. Как же с этим можно не бороться?! Мы обязаны с этим бороться. Россия — наиболее пострадавшая страна в борьбе с нацизмом. Мы этого никогда не забудем. Так же, кстати говоря, как и простые люди в Израиле. Вы посмотрите, что в интернете они говорят простым, русским, доходчивым, народным языком... Посмотрите, и вам сразу станет все понятно!

Так был исполнен еще один акт этой мощнейшей на этот раз драмы под названием «Пленарное заседание ПМЭФ-2023».

Время от времени Владимир Путин пытался заинтересовать сидящего на сцене президента Алжира и обратить на него внимание присутствующих. Нет, это получалось не лучшим образом. А президент Алжира, выступив с речью, и сам прежде всего сник.

А господин Путин, наоборот, только еще больше заводился. По поводу шансов на дипломатию он ясно дал понять, что все решится на фронте:

— Щас мы сожжем все, что они поставили, и посмотрим, что будут делать дальше. 30 процентов поставленной тяжелой бронированной техники уничтожено уже... Они пытаются одержать победу на поле боя. Ну флаг им в руки, посмотрим, как у них это получится.— Он давал понять, что все это бесполезно, но, видимо, решил добавить для ясности.— Пока не получается. И вряд ли получится.

— Но вот что получается: это что по российской коренной территории наносится все больше ударов, включая по Кремлю, включая террористические акты, организованные Киевом и в Москве (Киев этого ни разу, правда, не подтвердил, а Дмитрий Саймс как квазиамериканский политолог выражал тут вроде бы точку зрения Запада, да и Киева уже тоже.— А. К.),— продолжил Дмитрий Саймс.

— Все это — попытка спровоцировать нас на ответные мощные действия,— Владимир Путин наконец сформулировал то, на что намекал последние недели, но вслух не произносил.— Ну если мы под Киевом уничтожили пять комплексов «Пэтриот», то что нам стоит уничтожить любое здание или сооружение в центре Киева? Нет таких ограничений! Мы не делаем этого по ряду соображений!

Интересно, каких.

Это стало интересно и Дмитрию Саймсу, и Владимир Путин пообещал уточнить в личной беседе. Очевидно, российский президент стесняется говорить при всех, что его смущают, например, соображения гуманитарного характера. Ведь что сказать, если однажды они по какой-то причине перестанут смущать?

— Все ждут, что мы начнем кнопки нажимать,— добавил Владимир Путин.

Нет, не все.

— Нет такой необходимости,— кивнул господин Путин.— Потому что противник на линии фронта успеха не имеет! В этом все дело!

Он и правда все поставил на линию фронта.

— Вот нас и провоцируют на жесткие действия в ответ в надежде ткнуть пальцем в нас и сказать: смотрите, какие они злобные и жестокие, с ними нельзя иметь дело.

Владимир Путин не хочет быть злобным и жестоким.

«Тогда это, видимо, не война»,— должен был возразить Дмитрий Саймс.

Но он же не был военкором.

— Не хотят разговаривать — не надо. Они захотят,— констатировал господин Путин.— А мы посмотрим, в какой момент и о чем с ними можно говорить.

Он повторил, как и раньше, что если «атаки на наших прилегающих территориях будут продолжаться, то мы рассмотрим возможность создания санитарного кордона на украинской территории. Они должны просто понимать, к чему они это все ведут...»

И опять было непонятно, что имеется в виду. Если до сих пор, уже много лет (считая и последний год тоже), обстреливается, например, Донецк и что-то ничего не получается сделать, то за счет чего будет проложен этот санитарный кордон. Очевидно же, что их пугают, а и им не страшно.

Дмитрия Саймса интересовала, конечно, тема тактического ядерного оружия. Да разве только его.

— Сам факт рассуждения на эту тему уже понижает возможность снижения порога применения оружия,— выразился Владимир Путин.

При этом он признал:

— У нас такого оружия больше, чем у стран НАТО. Они знают об этом. И все время нас склоняют к тому, чтобы мы начали переговоры по сокращению. Хрен им, понимаете? Как у нас в народе говорят.

Народ в зале встретил известие о том, что «хрен им», дружными аплодисментами. «Хрен им» — это то, что всегда найдет понимание на народе.

— Потому что в данном случае, выражаясь суконным языком экономических терминов,— это наше экономическое преимущество!

Вот и все. Вот в чем наше экономическое преимущество. А то «экономика предложений» и т. д., и т.п... Целая речь ведь была произнесена.

А правда укладывается в два слова.

Владимир Путин добавил к тому же насчет тактического оружия, которое должно быть перенесено на белорусскую территорию:

— Это произошло. Первые ядерные заряды доставлены на территорию Белоруссии.

Продолжительные аплодисменты. Экономические преимущества нарастали.

— Но только первые,— предупредил Владимир Путин сразу разочарованно затихший (в ожидании вторых) зал. Но до конца лета, до конца года мы эту работу выполним целиком и полностью.

И он снова откровенно сформулировал:

— Это элемент сдерживания. Чтобы все те, кто задумывается о том, чтобы нанести нам стратегическое поражение, не забывали об этом обстоятельстве.

То есть проиграть Россия не может. Только исчезнуть вместе со всеми. Впервые Владимир Путин говорил об этом вслух.

Но до конца тут готов был пойти прежде всего Дмитрий Саймс:

— Владимир Владимирович, вы знаете лучше меня, что для того, чтобы сдерживание было эффективным, противник должен хотя бы допускать возможность, что если сдерживание не сработает, вы сделаете то, что потребуют обстоятельства. Это правильная интерпретация?

— Господин президент, он к чему меня призывает? — обратился господин Путин к алжирскому коллеге вроде как за помощью.— Или вынуждает? Чтобы я чего сказал? Чтобы напугал весь мир? Ну зачем нам весь мир пугать? Я сказал, что использование крайних средств возможно в том случае, если создастся угроза российской государственности. И вот в этом случае мы все силы и средства будем использовать.

— Что бы хотели сказать всей аудитории, которая следит за вашими выступлениями? — поинтересовался напоследок Дмитрий Саймс у Владимира Путина.

— Будьте здоровыми и богатыми,— не задумываясь ответил тот.

Просто не моргнув глазом.

— Вы друг всего человечества,— заверил его президент Алжира. Вы — друг всех стран мира!

Ах как сладко говорил! Как хотелось довериться этой информации и следовать, соответствовать пожеланиям!.. Может, и правда в глубине тех душ все так?

— Мы любим всех, кроме тех, кто питает к нам вражду,— добавил тут президент Алжира.

А, нет, все как обычно.

Расходимся.

Андрей Колесников, Санкт-Петербург