На телеканале «Россия 1» вышел документальный фильм Марии Финкельштейн и Светланы Музыченко «Дайте мне победить» о Специальной Олимпиаде, в которой участвуют спортсмены с ментальными особенностями. Впервые картина была показана на Московском международном кинофестивале в нынешнем году, а с сегодняшнего дня ее можно посмотреть в онлайн-кинотеатрах KION и Okko. Накануне телепремьеры режиссер Мария Финкельштейн ответила на вопросы Юлии Шагельман.
Мария Финкельштейн
Фото: Из личного архива Марии Финкельштейн
Мария Финкельштейн
Фото: Из личного архива Марии Финкельштейн
— Расскажите, как возникла сама идея такого фильма.
— Для меня эта история началась два с лишним года назад. До этого я принимала участие в съемках официального фильма об Олимпиаде в Сочи, я возглавляла группу, которая снимала верхний кластер, экстремальные виды спорта. Там со мной работала и Светлана Музыченко, очень опытный документалист.
Ольга Слуцкер, президент Специальной Олимпиады в России, видела этот фильм и знала нашу студию «Остров». В начале 2021 года она пригласила нас в Казань, где проходили отборочные соревнования Специальной Олимпиады, тогда как раз Швеция отказалась от проведения Игр, и главный офис, который находится в Вашингтоне, обратился к России. Все это закрутилось, началась подготовка к Специальной Олимпиаде в Казани, я собрала свою команду и поехала туда.
— Вы до этого знали что-то о Специальной Олимпиаде, об этом движении, вообще о жизни людей с ментальными особенностями?
— Нет, я была совсем далека от этой темы, как и те ребята, что со мной поехали. Но этот фильм нас всех изменил. Например, я увидела, как молодой оператор снимает спортсменку, у которой церебральный паралич, как она бежит на коньках и падает постоянно, потом поднимается и опять бежит, потом опять падает и опять поднимается… И он начинает плакать и говорит мне: «Маша, я помню, как мы снимали Олимпиаду, там если атлет падает, он сходит с дистанции. А здесь эта девочка добежала до конца, да, она дошла медленнее всех, но дошла!» Мы все были удивлены, насколько это отличается от обычной Олимпиады. Нет проигравших, все друг за друга переживают, все друг друга поддерживают, дружат, влюбляются. Тренеры, которые получают в общем-то копейки, вкладывают в спортсменов душу и болеют за них, как за своих родных детей, потому что не у всех атлетов Специальной Олимпиады есть семьи: многие из спецучреждений, из интернатов, детских домов… И я поняла, что из этой истории действительно может получиться кино, и предложила Светлане делать проект вместе со мной, потому что я бы одна его не смогла поднять. Так что мы с ней работали вдвоем, дышали, что называется, в унисон.
— Как вы нашли своих героев и почему выбрали именно этих? Что именно вас зацепило в их историях?
— Мы хотели показать всю географию движения, поэтому нам было важно, чтобы герои были из разных регионов. В Казани на соревнованиях мы нашли двоих, кто нас сразу заинтересовал: Романа Зинурова, фигуриста, который выступает в паре с обычной девушкой, без ментальных нарушений, и Ирину Никитину, она бегает шорт-трек. Родная сестра Иры еще в 90-е уехала жить в США. Мы увидели в этом какой-то нерв — такие разные судьбы у двух сестер. Причем та, которая в общем-то была обречена на безрадостное существование в интернате, благодаря спорту и своей воле стала многократной чемпионкой Специальной Олимпиады.
А Рома — из Петербурга, и это было для нас важно, потому что там, по сути, и началось еще в советское время движение Специальной Олимпиады в нашей стране. Но Рома и сам по себе очень яркий герой, с непростой судьбой. Некоторые вещи мы вообще не могли никак предвидеть, например, во время съемок фильма умер брат Романа, солист группы «Отпетые мошенники». Мы снимали героя во время церемонии похорон, и этот эпизод вошел в картину.
— А другие ребята?
— Хотелось обязательно показать, что особенные дети рождаются не только в семьях алкоголиков и наркоманов, как часто принято думать. Они могут появиться в любой семье, у абсолютно здоровых людей. Поэтому мы выбрали семью из Уфы, где отец выдающийся хирург, где у нашего спортсмена с аутизмом — здоровые братья и сестры, а его мама, тренер по горнолыжному спорту, занимается не только с ним, но и с другими особенными детьми, у нее уже человек 30 таких подопечных.
А на Сахалине мы нашли двух замечательных ребят-атлетов, на которых врачи когда-то чуть ли не крест поставили, и их тренера — человека, который в свое время сделал хорошую административную карьеру, мог бы сидеть спокойно в своем теплом кабинете в Министерстве спорта, но бросил все и пошел заниматься с особенными детьми.
— Когда смотришь фильм, то видишь, по сути, благополучных героев. Два мальчика живут в прекрасных семьях, окруженные любовью и заботой, у Ирины и Романа были тяжелые моменты в прошлом, но они остались позади. Однако это далеко не полная картина того, как в нашей стране живут люди с ментальными нарушениями. Нет ли в этом сознательного приукрашивания?
— Все-таки, когда мы готовили фильм, то выбирали именно тех спортсменов, которые должны были попасть на Специальную Олимпиаду в Казани. Так что это изначально сильнейшие атлеты, не просто люди с ментальными нарушениями. Кроме того, я смотрела до этого разные картины про аутистов, про людей с синдромом Дауна — они часто такие очень слезливые и вызывают чувство жалости к героям. А здесь я почувствовала, что эти люди в чем-то сильнее нас, и можно сделать кино именно об этом.
— Лично мне в фильме не хватило контекста. Вы показываете историю движения в США, как оно зародилось, именно с целью изменить это отношение в обществе и снять стигму с таких людей. Но почти ничего не говорите про сегодняшние российские реалии. Да, вы упоминаете о спецучреждениях и ужасных порядках в них, но не задерживаете на этом внимания.
— Понимаете, мы просто не смогли бы все уместить в картину, поэтому контекст, о котором вы говорите, подается достаточно сжато. Фильм ведь не об этом. Наша со Светланой задача была прежде всего в том, чтобы донести истории наших героев до массового зрителя, и да, наверное, не отпугнуть его. После эфира на «России» картина выйдет на онлайн-платформах — мы хотим, чтобы ее увидели как можно больше людей. Но даже если наш фильм посмотрит всего пять, десять человек, и среди них вдруг окажутся родители особенного ребенка и узнают, что у них есть вот такой вариант, что можно попробовать какую-то специальную спортивную секцию и дать сыну или дочери шанс, стимул, изменить их жизнь, это уже будет хорошо.
Поэтому мы больше сосредоточились именно на спорте, на победах, пусть и маленьких, но для особенных людей очень важных. Если бы мы снимали их жизнь в интернатах, детских домах — это было бы совсем другое кино.
— В фильме неоднократно звучит идея, которую выражают, что спорт для людей с ментальными особенностями — это их шанс на социализацию, интеграцию в общество. Но ведь это все-таки удел немногих, не у всех есть спортивные таланты, так что спорт не решает задачу инклюзии большинства таких людей. Теперь, когда вы познакомились с ними, их семьями, возможно, у вас сложилось представление, каким могло бы быть системное решение? Например, уже несколько лет идут дискуссии вокруг закона о распределенной опеке, а также о сопровождаемом проживании для людей с инвалидностью.
— Если честно, об этих законах и поправках я ничего не знала, когда мы только приступали к съемкам. Но мы работали над фильмом два года, я очень глубоко погрузилась в тему, и сейчас я действительно стала над этим задумываться. Я даже вспомнила, как училась в школе и у нас был мальчик, который нам казался странным, сейчас я понимаю, что, наверное, у него были ментальные нарушения, но тогда мы ничего об этом не знали, нам никто не объяснял, и многие над ним издевались. Поэтому я считаю, что инклюзию надо начинать с детства — с объяснений, с информирования, что эти люди такие же, как мы с вами. Они должны жить полноправной жизнью, работать, их не нужно прятать. Надо уже нам всем начинать как-то выздоравливать, избавляться от той жестокости, которая в нас есть.