Еврокомиссия опубликовала стратегию «обеспечения экономической безопасности», направленную на поддержку технологического развития за счет внедрения новых защитных мер. Они коснутся как торговли — для этого предполагается запуск «стресс-теста» критически важных цепочек поставок, так и инвестиций — здесь в ЕК предлагают усилить контроль не только за входящими, но и за исходящими инвестициями, в первую очередь в технологии двойного назначения. Эти меры, как полагают в комиссии, должны снизить зависимость от стран, которые потенциально могут использовать экономические связи в политических целях — наращивать же торговлю рекомендуется, напротив, со странами, разделяющими обеспокоенности ЕС.
Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен настаивает на том, что политических целей ЕС стоит добиваться экономическими мерами давления на экономических партнеров
Фото: Francisco Seco, Pool / AP
Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен настаивает на том, что политических целей ЕС стоит добиваться экономическими мерами давления на экономических партнеров
Фото: Francisco Seco, Pool / AP
Еврокомиссия опубликовала стратегию «обеспечения экономической безопасности Евросоюза», направленную на снижение рисков в цепочках поставок и поддержку технологического развития ЕС. В ЕК обосновывают необходимость принятия новых защитных мер рисками «избыточной зависимости от стран с иными ценностями, моделями и интересами» со ссылкой на последствия конфликта на Украине, а также на издержки «экономического шантажа», включающего бойкоты европейских брендов с целью принуждения производителей соответствовать политическим приоритетам страны-импортера.
В комиссии признают, что ЕС оказался не подготовлен к последствиям осложнившейся геополитической обстановки и рискам, «которые не существовали еще несколько лет назад», тогда как многие страны стали активнее применять защитные меры «для обеспечения экономической безопасности».
Заметим, легальных ограничений на их использование не существует, несмотря на появление прецедентов в рамках судебной инстанции ВТО — из-за блокировки апелляционной инстанции (США препятствуют назначению новых судей из-за отказа Китая пересмотреть практики субсидирования компаний и информирования о нем) ни одно такое решение не имеет полной силы, фактически же возможности страны вводить защитные меры ограничены только рисками ответной реакции торговых партнеров.
Стратегии, подготовленной ЕК, предстоит обсуждение как на уровне отдельных стран, так и в Европарламенте, но в комиссии уже назвали несколько конкретных мер ее реализации: так, ЕК проведет «стресс-тест» цепочек поставок для выявления связей, угроза разрыва которых может быть использована третьими странами для оказания давления на ЕС. В комиссии также намерены подготовить свой список критически важных технологий, которые попадут под дополнительный контроль (его утверждение намечено на сентябрь 2023 года, затем будут разработаны и защитные меры — в том числе от утечки технологий).
Также в ЕК обещают усилить «скрининг» инвестиций — с октября 2020 года комиссия и правительства стран—членов ЕС рассмотрели более тысячи сделок.
Документ допускает и введение контроля за исходящими инвестициями — для этого будет создан «конфиденциальный» механизм между странами.
Заметим, ухудшение ситуации в экономике и риски негативного влияния конфликта на Украине уже вызвали сокращение объемов как входящих, так и исходящих из ЕС прямых инвестиций.
В блоке, касающемся повышения конкурентоспособности ЕС, почти нет новых мер — здесь перечислены уже утвержденные или обсуждаемые программы по поддержке высоких технологий и «зеленого перехода». Защитные же меры, в том числе торговые, ЕК предлагает использовать более активно — в частности, за счет усиления анализа применения зарубежных субсидий и экспортного контроля, проверки безопасности цепочек поставок технологий 5G и 6G. Особое внимание также будет уделено экспорту и инвестициям в квантовые технологии, продвинутые чипы, ИИ. Помимо этого, в ЕК предлагают развивать дружественные связи со странами, «разделяющими обеспокоенности и интересы ЕС в плане обеспечения экономической безопасности» (в первую очередь — это страны «большой семерки»), и использовать механизм для защиты от экономического принуждения (anti-coercion instrument) в отношении тех стран, которые прибегают к мерам торговой защиты в отношении европейских компаний.
Формально Китай в тексте концепции не упоминается, однако опасения технологической конкуренции, как и необходимость применения торговых ограничений в текущих условиях, вероятно, связаны в первую очередь с рисками экспансии китайских компаний.
Так, утверждение механизма против экономического принуждения, вызвавшего неоднозначную реакцию среди членов ВТО (см. “Ъ” от 14 июня), призвано позволить ЕК принимать односторонние торговые ограничения в случаях давления на европейский бизнес, при этом ранее Литва столкнулась с ограничениями на торговлю с Китаем после открытия магазина представительства Тайваня в стране. Ограничения вводились в отношении представителей ЕС и в связи с критикой ситуации в Синьцзяне.
Торговые разногласия между тем могут дополнительно ослабить внешний спрос на китайский экспорт. По данным таможни страны, внешний товарооборот Китая за январь—май уменьшился в годовом выражении на 2,8%, до $2,44 трлн, в том числе импорт сократился на 6,7%, до $1,04 трлн, экспорт же вырос всего на 0,3%, до $1,4 трлн, несмотря на «открытие» экономики после снятия ковидных ограничений. Остальные показатели также указывают на более медленное восстановление экономики. На этом фоне Народный банк Китая вчера впервые за восемь месяцев снизил процентные ставки по одно- и пятилетним кредитам: первая снижена с 3,65% до 3,55%, вторая — с 4,3% до 4,2%, стимулирующий эффект от этих мер, впрочем, будет ограниченным: росту кредитования будет препятствовать слабый спрос на заемные средства, указывают в Capital Economics.