Дамир Муратов: «Только в спартанских условиях может возникнуть панк-рок»
Прямая речь
Фото: из личного архива Дамира Муратова
Фото: из личного архива Дамира Муратова
- О живописи
Для меня живопись — это все. Я думаю картинами, я так реагирую на реальность, я вижу все как плоскость, закрашенную красками. Я часто слышу, что живопись умерла, но я не из похоронной команды и не из прокурорской, чтобы что-то осуждать. Я вижу, что происходит в интернете, опыты с нейросетью, сейчас стало очень много картинок, но это не настоящая живопись — это не плохо, просто это не живопись, а что-то другое, диджитал-арт. Я все-таки за лессировки, валеры и тому подобные вещи. Я пришел к парадоксальному для себя выводу, что вся современная живопись — увеличенные фрагменты классической картины. Взять того же Кандинского — это же фактически наноживопись: у него есть картина «Синева небесная», моя самая любимая, когда ее разглядываешь, инфузории видны, будто это Карл Линней какой-то. - О кукольном театре и граффити
Только работая с куклами, я стал понимать, как вообще устроен театр. Ты, например, куклы расписываешь, когда уже свет поставили, потому что иначе они будут либо гореть, либо съедаться, то есть ты непосредственно перед самой премьерой сидишь и кому-то там нос высветляешь. Это же магия: кукольный театр — одна из самых первых мистерий. У меня был очень хороший маг-проводник, Евгений Николаевич Ибрагимов, он мне всегда говорил: «Дамирчик, мы не воюем, мы околдовываем». В этом есть своя правда. Ведь искусство — оно же от слова «искусить». Человек остановился, посмотрел на картинку, искусился, задумался. Мы периодически бомбим в Омске — однажды сделали небольшой трафарет прямо на асфальте: кружочек такой и написано «Встань и подумай». И была куча фото в соцсетях, как молодые люди вставали в этот кружочек, немного приостановив свой бег: встань и подумай — может, что-то хорошее в голову придет. - О сибирской идентичности
Если говорить о сибирских художниках, я сразу вспоминаю рассказ Борхеса про птицу Симург: когда птицы, огромная стая, собрались искать птичьего царя по имени Симург — летят, пролетели семь морей, пока не поняли, что все вместе они и есть царь Симург. Я так воспринимаю Сибирь и сибирское искусство. Я — чистокровный тоболяк: отец у меня из маленькой татарской деревни под Тобольском, километрах в шестидесяти, она стоит на болотах и озерах, она была еще до Ивана Грозного, а мама — тоболячка, то есть горожанка. Омск больше военно-административный город, чиновничий: когда зашла речь о первом университете в Сибири, сначала предложили Омск, но местный губернатор сказал, что студенты наводят смуту и университета здесь не надо, в результате университет сделали в Томске. После чего Томск назвали Сибирскими Афинами, а Омск — Сибирской Спартой. Поэтому у нас в Омске и возник Егор Летов — только в спартанских условиях может возникнуть панк-рок. Я давно предлагаю переименовать Омскую область в Великую Сибирскую равнину, чтобы возникло пространство для поэзии, потому что казенный язык убивает поэзию, а поэзия необходима для настоящей культуры.