Лидер группы «Мегаполис» и глава лейбла «Снегири» Олег Нестеров выпускает собрание сочинений композитора Олега Каравайчука (1927–2016) в рамках проекта «Три степени свободы». О том, каким композитор предстанет перед слушателем, рассказывает Игорь Гаврилов.
Композитор Олег Каравайчук
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ
Композитор Олег Каравайчук
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ
Проект лидера группы «Мегаполис» Олега Нестерова «Три степени свободы» отталкивается от тезиса о том, что «нигде в мире композиторы высшей музыкальной лиги не работали в кино» — только в СССР. Наверное, здесь можно поспорить о том, относятся ли к «высшей лиге» Филип Гласс или Рюити Сакамото, но в том, что Альфред Шнитке, с которого началась серия переизданий в рамках «Трех степеней свободы»,— автор первого ряда, сомнений нет. В 2021–2022 годах Олег Нестеров реализовал первую часть своего проекта, в рамках которой была запущена интернет-платформа, а также изданы книга и музыкальный сборник, посвященные работам Альфреда Шнитке в кино. Теперь настала очередь Олега Каравайчука.
Олег Каравайчук — человек-миф, полностью растворившийся в своей музыке. Пианист, начавший карьеру в семь лет с концерта для Иосифа Сталина и выдавший на экзамене в консерватории собственную импровизацию за Баха. Композитор, написавший невероятное количество киномузыки и отказавшийся идти на консерваторский курс композиции к Дмитрию Шостаковичу. Питерский затворник, мудрец и фрик. Недаром его так любил Сергей Курехин, также ходивший тропами, близкими к границам сверхъестественного. Задолго до лидера «Поп-механики» Каравайчук пробовал эти границы на прочность. Материализовываться перед публикой ему было совершенно необязательно, легенды заменяли его физическое присутствие, а если он появлялся, то непременно в эксцентричной ипостаси.
В 2009 году на праздновании 200-летия Николая Гоголя Каравайчук, сам чем-то похожий на юбиляра, вышел на сцену ДК Ленсовета вместе с Александром Башировым, Ренатой Литвиновой и Земфирой (признана в РФ иноагентом), но за рояль не сел, а ходил по сцене под фонограмму собственных произведений и пускался в пространные комментарии к музыке. В 2012 году на своем выступлении в столичном «Гараже» Каравайчук предпочел роялю ансамбль тибетского пения Phurpa и балерину Оксану Бондареву — они иллюстрировали его идеи при помощи собственного языка, вокального и пластического. Таким запомнила Олега Каравайчука аудитория XXI века, в котором он прожил 16 лет из 88.
В рамках проекта «Три степени свободы» его продюсер Олег Нестеров уже выпустил сборник, в который включены 30 произведений Олега Каравайчука из 19 фильмов. На сегодняшний день это самая полная коллекция музыки Каравайчука, доступная на цифровых площадках, а будет еще и винил. Также издательство «Порядок слов» подготовило к выпуску книгу «Олег Каравайчук. Три степени свободы. Музыка>кино>CCCP.2».
Презентация проекта прошла на Дягилевском фестивале в Перми, а в родном городе композитора концерты в рамках промокампании этого разветвленного медиатрибьюта пройдут 27 и 28 июля. Музыку Каравайчука будут играть на Новой сцене Александринского театра. Частью мифа Каравайчука стали истории о том, как во время записи музыки к фильмам барабанщик Ленинградской филармонии стучал по инструменту парной говядиной, а звук рояля препарировался при помощи валенок. Вряд ли в Александринке оркестрантам раздадут презервативы, как это случалось на записи Каравайчука с оркестром кинематографии, однако это все же не будет обычный концерт. «Киномузыка Каравайчука будет исполнена на акусмониуме, "оркестре громкоговорителей", созданном для живого исполнения многоканальной музыки,— рассказывает Олег Нестеров.— Акусмониум состоит из расположенных по всему пространству полусотни громкоговорителей различных форм, размеров, частотных характеристик и микшера. С помощью всего этого создается пространственное звуковое поле».
Олег Каравайчук был человеком-стихией, и Нестерову определенно хотелось поселить это ощущение в посвященных ему проектах. При этом продюсер решил, по его собственному определению, отделить музыку от кадра и соединить с вечностью. Делать это в отсутствие самого автора титанически сложно. Те, кому повезло видеть Каравайчука на сцене, помнят, как практически бестелесное существо в берете, мешковатых брюках и растянутом свитере с челкой, закрывающей лицо, управляло музыкальными, хореографическими и кинематографическими бурями. Да нередко и комментировало процесс. «Протяженная грусть», «сутулая музыка», «искусство как отсутствие поступка» — хочется верить, что эти определения, которые давал своим трудам Каравайчук прямо во время концертов, войдут в книгу «Порядка слов». При этом новая коллекция произведений, интервью и воспоминаний Олега Каравайчука точно даст понимание того, как художнику быть свободным в эпоху несвободы. Для кого-то оно точно не будет лишним.