Секс за работой
«Хельмут Ньютон: отвратительный и великолепный»: неубедительный байопик великого фотографа
С опозданием в три года в российский прокат выходит документальный байопик Хельмута Ньютона. Снятый Геро фон Бёмом «Хельмут Ньютон: отвратительный и великолепный» — в первую очередь очень банален.
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Хельмут Ньютон скончался 23 января 2004 года от сердечного приступа, случившегося, когда он за рулем кадиллака, подаренного накануне главой General Motors, выезжал с парковки легендарного отеля «Шато Мармон» на увековеченную его соотечественником Билли Уайлдером не менее легендарную улицу — бульвар Сансет. Сам Ньютон, славившийся отличным чувством юмора, наверняка сказал бы, что лучшего финала и не придумаешь. Гламур и макабр. Миф и реальность. Смерть, которая всегда была желанной гостьей в его искусстве, незримо присутствуя на каждом снимке, как будто подарила художнику на прощание идеальный сеттинг, свет и драматургию кадра.
Чего не скажешь о документальном фильме немецкого журналиста Геро фон Бёма, в 2020-м добравшегося до биографии Ньютона. Бём снял десятки телевизионных байопиков о селебрити ХХ столетия — и о мыслителях вроде Сьюзен Зонтаг или Умберто Эко, и о творцах вроде Альберто Джакометти или Бальтюса, и об иконах стиля вроде Жаклин Кеннеди или Верушки. Все по одному и тому же лекалу: восхищенные интервью современников, которым посчастливилось соприкоснуться с гением, галерея произведений и, наконец, фокус на темную сторону — абьюз, наркомания, связи с кем-то нерукопожатным вроде беглых нацистов.
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
Фото: Артхаус; Пионер
В случае Ньютона, одного из величайших фэшн-фотографов минувшего столетия, за тьму отвечают мизогиния и сомнительные художественные референсы. Сегодня, когда Ньютон в первую очередь ассоциируется с альбомами Taschen для кофейных столиков, имеющимися в любом приличном доме или мебельном салоне, зрителю уже трудно представить, что много лет назад его творчество вызывало возмущение прогрессивно настроенной части человечества, а та же Сьюзен Зонтаг в эфире телепередачи Бернара Пиво «Апостроф» в лицо клеймила фотографа последними словами. За эксплуатацию и объективацию женского тела, за унизительные мизансцены, в рамках которых обнаженные модели вставали на четвереньки и примеряли на спину седло. «Женщина не кукла, не Барби — поиграл и выбросил»,— смущенно соглашаются Клаудия Шиффер или Надя Ауэрман. Их трогательные признания сменяются архивными кадрами бэкстейдж: Ньютон тиранит моделей на пристани в Монако, призывая какого-то атлета, рекламирующего купальные костюмы, добиться подручными способами эрекции. Ведь в каждом снимке должны быть конфликт и провокация, красота — это очень скучно.
Самое интересное в фильме фон Бёма — редкие реплики самого Ньютона, видимо, согласившегося незадолго до смерти на пару неформальных бесед. В первые же минуты он заявляет на камеру: все фильмы о фотографах невозможно смотреть, настолько они банальны. «Хельмут Ньютон: отвратительный и великолепный» — не исключение. Герой ускользает от автора, пытающегося втиснуть его в свою узколобую концепцию «и на солнце есть пятна». Концепция, спору нет, имеет свой потенциал — в силу определенной конъюнктуры. На часах уже который год время феминизма, и сложносочиненные отношения Ньютона с моделями, то есть с женщинами (мужчины мэтра не волновали),— бесценный подарок для ищущего оригинальный ракурс биографа. Увы, свидетели мизогинии — даже Шарлотта Рэмплинг или Изабелла Росселлини — повторяют с усмешкой все те же набившие оскомину формулы: мужчины опасаются сильных женщин и вместе с тем находят амазонок сексуальными. «Секс — всегда про власть»,— сообщает, чуть ли не зевая, Грейс Джонс. «Секс — это свобода»,— подытоживает, явно тяготясь, Марианна Фэйтфул.
Что до сомнительных художественных референсов, то тут Ньютону пытаются вменить в вину восхищение лентами Лени Рифеншталь, проводя параллели между «Олимпией» или «Они идут» и серией фотографий, на которых Дольф Лундгрен вожделеет Грейс Джонс. Все эти искусствоведческие изыскания выглядят не очень убедительно. То ли дело опять же признания самого Ньютона, в шутливой манере рассказывающего, что да, действительно, рос в Берлине в тридцатые и да, с удовольствием смотрел пропагандистское кино о превосходстве арийской расы над своей семитской, а еще бегал на озеро купаться, ел мороженое, наслаждался «продолжающейся жизнью», пока она не кончилась и в лагере не погибла его первая в профессии наставница. Вот когда, как любят выражаться, цитируя Кокто, историки кино и фотографии, «смерть сделала свою работу», тогда Ньютон приступил к своей — прекрасно понимая, впрочем, что заданный смертью план ему не перевыполнить, не изменить, не забыть. Но об этом, к сожалению, в фильме Геро фон Бёма лишь полслова.
В прокате с 27 июля
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram