«Я хотел показать, как общество может довести человека до безумия»

26 июля 1928 года родился Стэнли Кубрик — автор культовых фильмов, исследовавший территории на границе разумного и безумного. К 95-летию великого режиссера перечитали его интервью и собрали рассуждения о том, есть ли все-таки смысл в человеческой жизни и почему его так легко утратить.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

1
Если бы человек просто сидел сложа руки и думал о своем неминуемом конце, о своей ужасающей незначительности и одиночестве в космосе, он наверняка сошел бы с ума или поддался ошеломляющему чувству тщетности. Почему он должен утруждать себя написанием великой симфонии, или стремиться зарабатывать на жизнь, или даже любить другого, когда он не более чем мимолетный микроб на пылинке, кружащейся в невообразимой необъятности космоса?

2
Наша способность, в отличие от других животных, осмысливать собственную жизнь создает внутри нас огромное психическое напряжение; хотим мы это признавать или нет, в груди каждого человека крошечное ощущение страха перед этим окончательным знанием грызет его эго и заслоняет цель.

3
Сокрушительное признание нашей смертности лежит в основе гораздо большего числа психических заболеваний, чем, как я подозреваю, осознают даже психиатры.

4
В некотором смысле нам повезло, что наше тело и удовлетворение его потребностей и функций играют такую важную роль в нашей жизни; эта физическая оболочка создает буфер между нами и парализующим разум осознанием того, что всего несколько лет существования отделяют рождение от смерти.

5
Сама бессмысленность жизни вынуждает человека создавать свой собственный смысл. Если это можно написать или продумать, то из этого может получиться фильм.

6
Самый страшный факт о Вселенной заключается не в том, что она враждебна, а в том, что она безразлична.

7
В бесконечной, вечной Вселенной возможно все, и маловероятно, что мы сможем хотя бы прикоснуться к поверхности всего спектра этих возможностей.

8
В этом мире очень мало вещей, которые имеют бесспорное, не подлежащее обсуждению значение, и семья является одной из них.

9
Я думаю, что, поскольку все меньше и меньше людей находят утешение в религии, они бессознательно получают своего рода извращенное утешение от мысли, что в случае ядерной войны мир умрет вместе с ними. Бог умер, но бомба еще существует, и, таким образом, они больше не одиноки в ужасной уязвимости перед своей смертностью.

10
Разрушение этой планеты не имело бы никакого значения в космическом масштабе; для наблюдателя в туманностях Андромеды наше исчезновение выглядело бы как спичка, вспыхнувшая на секунду на небесах.

11
Я думаю, что мы склонны быть немного лицемерными по отношению к себе. Нам очень легко не видеть собственных недостатков, и я имею в виду не только незначительные недостатки. Я подозреваю, что довольно мало людей, сделав нечто плохое, не пытались рационально пересмотреть свой поступок, переложив вину на тех, кому они навредили.

12
Мы способны на величайшее добро и величайшее зло, проблема в том, что мы часто не можем отличить одно от другого, когда нам это удобно.

13
Дети, конечно, начинают жизнь с чувством удивления и способностью испытывать абсолютную радость от таких простых вещей, как зелень листа, но по мере того, как они становятся старше, смерть и разложение начинают постепенно проникать в их сознание и незаметно подтачивать жизнерадостность.

14
Психиатры говорят нам, что у бессознательного нет совести. Возможно, в нашем бессознательном мы все потенциальные Алексы.

15
Я хотел показать, как общество может довести человека до безумия. А также как общество может использовать безумие как инструмент контроля над людьми.

16
Морские пехотинцы в «Цельнометаллической оболочке» доведены до грани безумия жестокими тренировками и ужасами войны. Это комментарий к тому, как общество может превратить людей в машины для убийства.

17
В «Сиянии» я хотел создать ощущение двусмысленности в отношении того, исходит ли безумие изнутри персонажа или из окружающей его среды. Это похоже на петлю обратной связи, где безумие подпитывает само себя и становится самовоспроизводящимся.

18
Признание безумия не подразумевает его прославления — как и ощущения тщетности любых попыток вылечить его.

19
В «Заводном апельсине» я хотел показать, как общество может создавать своих собственных монстров, подвергая людей такому экстремальному насилию и помещая в такие условия, что они становятся неспособными испытывать сочувствие или угрызения совести.

20
Для меня единственная подлинная безнравственность — та, что ставит под угрозу наш вид, и единственное абсолютное зло — то, которое грозит его уничтожить. В самом глубоком смысле я верю в потенциал человека и его способность к прогрессу.

Составила Анна Тимохина

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram