Только что вернулась из Норильска наша очередная экспедиция по поиску потенциальных доноров костного мозга. Ее организовал созданный Русфондом Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова (Национальный РДКМ). Крайний Север — это всегда неожиданности. В прошлый приезд мы едва добрались до аэропорта сквозь «черную метель» и чудом улетели. Летом проще: снег почти растаял, а солнце с мая еще ни разу не заходило за горизонт. И сюрпризы были в основном приятные.
Алексей Каменский
Фото: Юлия Кауль
Из аэропорта Алыкель дорога направо ведет в Норильск и ко всем заводам. А нам налево — в порт Дудинка на Енисее. Тут заводов нет, а самая приметная деталь пейзажа — торчащие повсюду портовые краны. За ними — волнующаяся река шириной в несколько километров. Но Дудинка не только порт. Это город с 300-летней историей, бывшая столица. А главное — здесь много представителей местных народностей. Почему это важно?
— Вот, например, я, простая русская баба,— как всегда, доходчиво объясняет собравшимся дудинцам руководитель центра по привлечению потенциальных доноров Национального РДКМ Евгения Лобачева.— Таких, как я, в Тульской области много. Найти для меня донора костного мозга не очень тяжело. А вы — совсем другое дело.
Представителям небольших этнических групп очень сложно найти совместимых доноров. Поэтому включать таких людей в общую базу данных особенно важно. За этим мы в Дудинку и приехали.
Малые народы слушают внимательно, лица непроницаемы, но чувствуется, как по ходу лекции спадает напряжение.
— Мы сначала боялись,— призналась потом Анна Туманова, председатель Ассоциации малочисленных народов Таймыра Красноярского края, организатор встречи.— Про донорство костного мозга мы никогда не слышали, зато читали, как людей разбирают на органы. А оказалось, это донорство не страшно и очень нужно. В следующий раз больше людей приведу.
Но и сейчас из тех, кто подошел по возрасту (не старше 45), не вступил в регистр всего один человек. Остальные заполняют анкеты, «шкрябают палочкой у себя за щекой», как велела им Женя, и упаковывают биоматериал в конверт.
Большинство родственников тех, кто вступил сегодня в регистр, живут в окрестных деревнях или кочуют по тундре. Например, дядя и двоюродные братья ненца Дмитрия Кошкарева, ставшего потенциальным донором, управляются со стадом оленей в 1500 голов. Сейчас они ушли далеко на север, где меньше гнуса. К малым народам Севера не подступишься быстро — раньше осени Дима своими новыми знаниями с ними не поделится. Но осенью поделится обязательно.
И дело не только в малых народностях. Национальный состав Дудинки оказался гораздо разнообразнее, чем мы ожидали. Например, Туманова по матери долганка, а по отцу… немка. Семью ее отца выслали сюда в начале 1940-х. И это не исключение, в Норильске нам тоже встречались потомки депортированных немцев.
— А еще у нас тут много кавказцев, киргизов, даже вьетнамцы есть,— перечисляет Анна,— и получается смешанное потомство.
Это открывает для Национального РДКМ новый фронт работ. Смешанные национальности тоже должны быть в регистре — шансов найти «долгану-немцу» донора среди просто долган и немцев немного.
У нас было еще много лекций в Дудинке и Норильске. В отделе соцзащиты, в полиции, в отряде МЧС… Удивительны две вещи. Первая: насколько все-таки мало в России знают про костный мозг. Вторая: как легко местные жители, разобравшись, в чем дело, откликались на предложение помочь.
Уставшие после смены бойцы МЧС, возможно, не всю лекцию так уж внимательно слушали. А когда зашла речь о взятии буккального эпителия двумя специальными палочками, в заднем ряду тихонько заржали: «Одну палочку суем в рот, а другую куда?» Но на вопрос, кто вступит в регистр прямо сейчас, большинство решительно подняли руки.
Я потом спросил у одного из веселившихся:
— Скажи откровенно, что теперь? Ждешь и надеешься, что твои клетки кому-то подойдут? Или все же неохота, страшновато и лучше бы пронесло?
— А я и звонка не буду ждать, но и не боюсь,— серьезно ответил парень.— Мне без разницы. Но если надо будет, конечно же, помогу. Как иначе?
весь сюжет