В петербургский прокат вышел новый фильм Ким Ки-Дука "Натянутая тетива". АЛЬВИНЕ ХАРЧЕНКО он показался еще более длинным, красивым и бессмысленным, чем предыдущие фильмы корейского режиссера.
Девочка-подросток с перманентно сонным выражением лица качается на качелях, меняет ветхие полупрозрачные платья, валяется на диванах и стреляет из лука — все одинаково лениво: действие происходит на ржавой барже, до горизонта одна вода, так что спешить некуда. За перемещениями девочки по диванам зорко следит старик, обычно неторопливый, но способный ускориться при появлении на барже рыбака, посмевшего задержать взгляд на воспитаннице дольше пяти секунд. Зарвавшегося нахала ждет пара метких предупредительных стрел и немедленное выдворение на берег. За расправой ревнивца с чужаками девчонка, которую старик нашел в шестилетнем возрасте и последние десять лет продержал на барже, наблюдает молча, потихоньку меняя кокетливое выражение лица на самодовольное. Вечера странная пара коротает за гигиеническими процедурами (медленно и печально старик поливает водой из ковшика сидящую в корыте подопечную) и музицированием: на все том же луке воспитатель исхитряется играть, как на скрипке. Наигравшись, хозяин баржи отправляется к календарю. Каждый прошедший день там зачеркнут красным крестиком, а 16-й день рождения девочки обведен кружочком и снабжен надписью "День свадьбы". Довольно пошуршав страницами, старик отправляется держать спящую невесту за руку.
Судя по последним интервью Ким Ки-Дука, с разговорами про собственноручно построенную дачу в сеульском аналоге "Деревни художников" и фотосъемки дочерей российских олигархов, режиссер заскучал едва ли не больше, чем его пожилой герой, и никакого беспокойства по этому поводу испытывать не намерен. Размеренная, как покачивание лодки, "Натянутая тетива" напоминает такое специфическое средство борьбы со скукой, как игра в шахматы с самим собой. Партию корейский гроссмейстер разыгрывает неспешно и с использованием всех коронных приемов. Герои Ки-Дука по-прежнему исключительно молчаливы, все также существуют в собственном изолированном мире, имеющем мало точек соприкосновения с реальностью, и физическим ограничителем этого мира опять служит вода. Строго говоря, "Натянутая тетива" не что иное, как перетасованная колода карт, которыми Ким Ки-Дук в разное время козырял в своих фильмах "Пустой дом", "Остров", "Весна, лето, осень, зима... И снова весна" и "Самаритянка". Только на этот раз никаких выводов из своего неторопливо разложенного пасьянса Ки-Дук делать не предлагает.
Весь фильм корейца — демонстрация умения красиво поставить серьезные вопросы и не менее красиво уйти от ответа на них. "Натянутая тетива" кажется смысловым продолжением картины "Весна, лето, осень, зима... И снова весна" — начала исследования Ким Ки-Дуком вопросов любви и взросления. История о монахе и его воспитаннике, живущих в плавучей пагоде, имела красиво выведенную, но все же мораль о том, что любовь преходяща и необходимо отказаться от нее, как и от прочих земных страстей, на пути духовного совершенствования. Старость, сумевшая предпочесть суете покой, служила синонимом мудрости, спокойно наблюдающей за тем, как юность набивает шишки. В "Тетиве" Ким Ки-Дук отказывается от упрощенного отождествления жизненного опыта с умом: все глупости, положенные ревнивым влюбленным, делает в фильме как раз старик. "Возраст ничего не значит", но, проиллюстрировав эту истину, Ки-Дук доказывает, что так же мало значат общепринятые понятия о долге и свободе выбора.
До предела ситуация на барже обостряется с появлением сына рыбака: смазливый мальчик дарит найденышу плеер (совершенно, впрочем, ненужный, потому что девчонка по уши влюблена в гостя и без всяких подарков) и заодно открывает правду об ищущих ее десять лет родителях. Старику приходится смириться с рухнувшими брачными планами и намерением воспитанницы навсегда уехать на большую землю. Точно так же, как боится осуществить свое решение девочка, режиссер уходит от ответа на вопрос о том, чем правильнее жертвовать — собственной свободой или счастьем другого человека. Вместо того чтобы склониться к одному из двух одинаково болезненных вариантов, Ким Ки-Дук отвлекается на сентиментальную музыку и голубое небо крупным планом, а концовку фильма и вовсе решает в стиле "и волки сыты, и овцы целы". Подобный конформизм всерьез верящие в возможность четкого определения того, что есть истина, могут трактовать как режиссерское поражение. Самого же Ки-Дука, кажется, гораздо больше вопроса "что?" волнует вопрос "как?". Критерием правильности сделанных в жизни выборов кореец делает лишь субъективное ощущение — и из десятков слов, которыми его можно было бы пытаться определить, Ки-Дук выбирает "натянутость". Ей в конце "Тетивы" даже посвящено отдельное стихотворение, такое же бессмысленное и красивое, как весь фильм.