В Санкт-Петербурге начался пятый фестиваль "Современное искусство в традиционном музее", организованный Институтом Pro Arte. Обойдя музеи, где временно разместились объекты, видео и инсталляции, АННА ТОЛСТОВА решила, что лучше всего актуальному искусству живется все же на улице.
По условиям грантового конкурса "Современное искусство в традиционном музее" дано: консервативное место (музей) и авангардный человек (художник). Задача заключается в том, чтобы авангардному человеку скрасить консервативное место своими творческими идеями, получив грант от Института Pro Arte на их воплощение. Всего за те пять лет, что существует фестиваль, были выданы гранты сорока музеям на сумму $300 тыс. с лишним. Правильные ответы — в форме выставок — будут обнародованы на одноименном фестивале. И это, наверное, самый благородный проект, придуманный в Pro Arte. Ведь, с одной стороны, получается поддержка современного, как правило, молодого художника. С другой — реклама и шанс на хотя бы временную модернизацию маленького, богом и государством забытого музея.
Дело даже не столько в искусстве — в части проектов фестиваль вышел на ровный курс, без взлетов и падений, так что почти все вполне предсказуемо. Дело в публике: ее с каждым годом становится все больше и она становится все разнообразнее. Если на первых фестивалях присутствовала главным образом арт-тусовка обеих столиц, то теперь полно совсем не богемных студентов и пенсионеров, которые рады возможности с доставкой на место (в первые дни фестиваля публику развозят по музеям специальные автобусы) попасть в малоизвестные музеи. Душа радуется при виде бабушек с внуками, внимательно выслушивающих лекции бабушек музейных о том, что же все-таки хотел сказать художник вот этой штукой.
Идеальной выставкой фестиваля следует признать "Культовые сооружения" Ольги и Александра Флоренских в Музее истории религии. Макеты "культовых сооружений" (костел, кирха, мечеть с минаретом, синагога и пр.) собраны в лучших традициях их фирменного "русского дизайна" из уже полуантикварного бытового хлама, от ажурных подставок под утюги до фигурных форм для пирогов: пагоду венчает патефонная труба, а святилище огнепоклонников-зороастрийцев — горелки от керосиновых ламп. Возглавляет архитектурную коллекцию внушительная Вавилонская башня из шляпных коробок. В сущности, в этом изящном проекте есть все, чего требует конкурс: актуальное искусство отменного качества, хоть и не первой свежести (тему "русского дизайна" супруги Флоренские разрабатывают уже с десяток лет), полное соответствие профилю музея и даже известная порция дидактики. Если бы у музея каким-нибудь чудом нашлись средства на приобретение всех этих "культовых сооружений", то можно было бы устраивать мастер-классы для детей вполне в духе новейших достижений музейной педагогики, обучая их разом толерантности, истории храмовой архитектуры и современному художеству.
Остальные проекты с разной степенью адекватности вписались в традиционные музеи. Самой остроумной работой оказалась "Ноль рублей" петербургского медиаартиста Кирилла Шаманова: серебряная монетка номиналом ноль рублей (так и пропечатано на аверсе), выставленная в Музее истории Санкт-Петербурга, в экспозиции про Монетный двор, является, по словам художника, разом и "краеугольным камнем российской экономики", и "материализацией символического капитала", и "монетизацией ноль-объекта". "Предчувствие" московского графика Кирилла Челушкина — пирамида из нескольких сотен воинственных пенопластовых солдатиков-трансформеров — очень удачно смотрелось в недрах Нарвских триумфальных ворот. А вот сам по себе хороший мультимедийный проект московско-петербургского дуэта Владислава Ефимова и Сергея Денисова "Занимательная физика", посвященный Якову Перельману, автору одноименной и еще десятка занимательных научно-популярных книг, следовало бы разместить не в Музее обороны и блокады Ленинграда (там его выставили на том основании, что Перельман умер от голода в блокаду), а в Музее Анны Ахматовой или в Музее музыки. Ведь оба они помещаются в Шереметевском дворце, где в 1930-е как раз и был устроен перельмановский Дом занимательной науки, набитый разными интерактивными экспонатами.
Впрочем, иногда отступление от условий конкурса идет проекту только на пользу: петербуржец Андрей Рудьев не стал вторгаться внутрь Музея Арктики и Антарктики, а вынес свое искусство наружу. Дело в том, что в этом уникальном, единственном в мире музее полярников уже больше года идет ремонт: его здание (бывшая Никольская единоверческая церковь) окружено лесами и укутано полиэтиленом. В таком виде, похожее на произведения художника Христо в жанре упаковки, оно напомнило художнику Рудьеву огромный айсберг. И тогда он решил украсить портик и крышу музея полутораметровыми статуями пенопластовых пингвинов, очень натуралистических: с белой грудкой, черной спинкой и красными клювами. Более сюрреалистического зрелища в небедном по части всякой фантастики городе даже старожилы не припоминают. Сами музейщики пингвинам рады и надеются, что они доживут до 75-летия музея — его будут отмечать в ноябре. Лишь бы не улетели.