|
Лошадиная песня |
 |
| III Всероссийский съезд конезаводчиков предложил лошадям перейти на самоокупаемость |
| Фото: АЛЕКСЕЙ КУДЕНКО, "Ъ" |
За картинг-центром сворачиваем на Рублевку. Вот они — заборы, за которыми зверски замучили Оксану Робски. Проезжаем Николину Гору, где на усладу публике жарит мясо жена Кончаловского Юлия Высоцкая. Минуем Барвиху, где лечит сломанное бедро старенький бывший президент Ельцин. До резиденции нынешнего президента в Ново-Огареве не доезжаем десяти километров. Ровно на полпути между двумя президентами, на 20-м километре Рублево-Успенского шоссе, остановка. Московский конный завод #1, одно из последних прибежищ гордости русского зоотехнического искусства — орловских рысаков — и предмет раздора двух, как говорят, близких к Путину олигархов: Вячеслава Кантора и Сергея Пугачева. В честном бою олигархи пытаются выяснить, кони или люди будут пастись на заводских 1200 га земли. Кантор полагает, что кони принесут честь и славу ему и отечеству, Пугачев прикидывает, что люди дадут примерно по $3 млн за гектар. Узнать завод легко: забор его окружает выше и длиннее прочих, на въезде — памятник лошади Квадрату.
Орлов, Буденный, Кантор
 |
| Рублевская тройка ничем не отличается от классической |
| Фото: АЛЕКСЕЙ КУДЕНКО, "Ъ" |
— Квадрат — историческая лошадь. Появление Квадрата обеспечило взлет породы,— воодушевляется все больше Прохоров.— За три своих самых блестящих года он не проиграл ни одной скачки. Это единственный в мире конь, которому при жизни поставили аж два памятника: один у нас, другой на ВДНХ. А через 20 лет после Квадрата родился Пион, тоже конь столетия. Каждый из них дал больше чем по 600 потомков.
Директор завода совсем молодой симпатичный человек. С трудом верится, что он проработал на заводе уже 20 лет.
— Тогда сюда было невозможно устроиться. Видите манеж? Здесь с 70-х годов проходили аукционы, на которые свозили лучших лошадей со всей страны. Единственная экспортная площадка была, витрина отрасли. Я очень хотел именно сюда попасть и никуда больше. После Тимирязевской академии сразу начал искать возможности. И попал, даже без всякого блата, но на совсем плохую должность. Через десять лет стал директором, но это уже время-то было совсем другое...
К 1996 году, когда Прохоров стал директором, завод был еле жив. Система аукционов, которой гордился МКЗ, рухнула, продавать на Запад лошадей стали все подряд. Европейский рынок оказался наводнен русскими лошадьми не самого лучшего качества, и некоторые страны ввели запрет на ввоз лошадей из России. Аукционы были основным источником средств для завода. Когда они кончились, осталось только молоко. Дело было так: еще в 50-х Никита Хрущев подарил Финляндии двух орловских рысаков. Финны отдарились двумя коровами ценной айрширской породы, которых отдали конному заводу. Завод докупил коров и стал владельцем элитного стада из 900 голов айрширов. Но доходы от продаж элитного молока не перекрывали затрат на содержание лошадей, да и коров содержать толком завод не мог: из 900 голов 300 пришлось вырезать.
— И мы стали искать инвестора,— Прохоров говорит, будто оправдываясь.— А что делать-то? Орловский рысак — единственная порода российских коней, сохранившаяся до наших дней в первозданном виде. Всего осталось пять заводов, на которых держится порода. На нас большая ответственность. Государство не помогает. С "Акроном" мы договорились только к 2001 году. Хотя общались долго до того, все непросто было... Кантор у нас лошадей своих держал, так и познакомились.
Владелец крупнейшего в России производителя минеральных удобрений химического холдинга "Акрон" Вячеслав Кантор действительно называл себя в интервью завзятым лошадником. Помимо того, известно о нем немного: Кантор не любит публичности. Известно, что он гражданин Израиля, живет в Швейцарии. Коллекционирует современное искусство. Много занимается общественной деятельностью: является вице-президентом Евроазиатского еврейского конгресса и председателем попечительского совета Европейского еврейского конгресса. Некоторые люди обвиняют Кантора в инициации дела Ходорковского: когда-то они будто бы не поделили всем ныне известный мурманский "Апатит".
— В 2001 году "Акрон" купил у работников 46% акций завода,- рассказывает Прохоров.— А мы получили за это $2 млн инвестиций. Отремонтировали манеж, конюшни. На молочное производство новую технику приобрели. Новую технологию заготовки кормов внедрили. Не пропали деньги. Потом "Акрон" стал зарплату дотировать нашим работникам. И не перестает помогать нам. Хотя акции завода он год назад продал.
Тройка, Русь, "Акрон"
 |
| Директор МКЗ-1 Юрий Прохоров готов пожертвовать территорией, но только не лошадиной |
| Фото: АЛЕКСЕЙ КУДЕНКО, "Ъ" |
— Как же "Акрон" продал акции, когда тройка-Русь им подписана до сих пор? — удивились мы.
— А он продал, а потом взял в аренду. Нам очень удобно. "Акрон" всей бумажной работой занимается: договоры, бухгалтерия. А мы только основной деятельностью — лошадьми.
Позже мы выяснили, что акционером завода "Акрон" все же остается. Доведя свою долю к 2004 году до 90%, "Акрон" решил акции перераспределить. В его собственности все равно остался контрольный пакет (54,6%), но владеет теперь он акциями не напрямую, а через дочерние организации "Конный мир" и "Конпромсервис". Остальные 46,4% переданы компаниям "Национальный конный парк" и "Инвест Регион" с неизвестными собственниками. Но, судя по тому, что в совете директоров помимо сотрудников завода (среди них директор, бригадир молочно-товарной фермы, кладовщик и секретарь-машинистка) — только руководящие работники предприятий "Акрона", других инвесторов у МКЗ просто нет. Нежелание Кантора связывать имя завода напрямую со своим именем обусловлено, возможно, идущей уже третий год судебной тяжбой из-за земли.
— С землей такая история вышла,— приступает Прохоров к этой печальной главе.— Около половины из 2300 га заводских земель были государственными и находились у завода в бессрочном пользовании. Остальное в виде земельных паев было распределено, так же как и акции, между сотрудниками завода. И три года назад кто-то начал скупать паи.
"Кто-то" долго скрывался. Скупку вели непонятные компании "Энергогруппа", "Синист", "Автодорпоставка", "Многофункциональная система", "Мир Консалтинг", "Центр", и скупили паев больше чем на 800 га. Остальные земли купить не успели, поскольку их опередили структуры Кантора. Анонимные скупщики начали требовать выделения им купленных земель, указывая на самые лучшие участки в пойме Москвы-реки. В 2003 году ответственность за скупку взял на себя первый зампред правления инвестиционного агентства Центрального федерального округа (ИА ЦФО) Евгений Медведев, заявив, что эти компании действуют в интересах самого ИА ЦФО, АЛРОСА и банка "Возрождение". Медведев сообщил, что пул инвесторов будет строить на землях МКЗ развлекательный центр. Но МКЗ удалось оспорить в судах права приобретателей паев, земли были арестованы. Пул инвесторов продал свои паи новому игроку — Межпромбанку, принадлежащему сенатору от Тувы Сергею Пугачеву. Межпромбанк пообещал построить на приобретенных площадях рекреационный парк с гостиницами и коттеджами.
Спасение отрасли
С таким противником нужно было действовать мощнее. Судя по всему, именно после появления на сцене сенатора от Тувы Кантор решил занять в этом деле более активную и публичную позицию. Для начала Кантор стал президентом ассоциации "Росплемконзавод", объединяющей два десятка дышащих на ладан российских конезаводов. 20 октября 2004 года "Росплемконзавод" провел в Колонном зале Дома союзов III Всероссийский съезд коннозаводчиков. (Предыдущий, второй, съезд собирался в 1913 году в Киеве.) На съезде приняли программу развития коневодства в РФ на период до 2015 года. Основная мысль — отрасль нужно спасти и она должна перейти на самоокупаемость. "Мы готовы отказаться от госдотаций и перейти на самофинансирование,— сказал Кантор после съезда.— Но нужны гарантии того, что земли, принадлежащие конезаводам, не будут отчуждаться, как это произошло с участками Московского конного завода".
Отказ от дотаций был шагом, безусловно, благородным, но не слишком разорительным: в 2005 году на поддержку всей отрасли из госбюджета выделено всего 90 млн руб., из них на московский завод пришлось, может, два. Чистый убыток завода за 2004 год составил $1,5 млн, долги — 106 млн руб. 85% дохода предприятия обеспечивают коровы. В собственности завода — высокопродуктивное элитное стадо из 1300 айрширов. Молоко настолько хорошего качества, что из него делают "Агушу" для младенцев. Ежедневно конезавод отправляет на Лианозовский завод детских молочных продуктов 8 тыс. тонн молока. Еще 2 тыс. тонн выпивают в области. Но коровьи дотации не в состоянии вытянуть затратное конное хозяйство. Даже несмотря на то что исходные условия у московских орловских рысаков лучше, чем на других конезаводах России. Благодаря своему приятному географическому положению МКЗ зарабатывает на коммерческих лошадях. Из 500 лошадей в заводских конюшнях собственных только 337. Остальные платят за постой примерно по $500 в месяц.
Перейти на самофинансирование на съезде коннозаводчиков Кантор предложил с помощью трех ключевых мер: организация аукционов, система тотализаторов на скачках и система национальных конных парков. Первые две пока не очень себя оправдывают. На московском заводе аукционы действительно возобновились. За год их уже было проведено три, но выручить удалось менее $100 тыс. — не окупились даже орграсходы. До массового запуска тотализатора еще далеко, а призы на скачках для лучших лошадей МКЗ составляют максимум $3-5 тыс.— стоимость годового содержания одной лошади. Остается третье - национальный конный парк.
Не просто лошадь
Мы проходим через манеж. Чья-то частная лошадь ахалтекинской породы перестала любоваться на себя в гигантское зеркало, чтобы пойти к директору поклянчить сахар. Сахара у Прохорова не было: он собирался в Москву вручать приз на скачках и по этому случаю надел костюм.
— А мы хотим сделать парк для людей. Чтобы не было огороженной территории. Чтобы все могли приехать с семьями, провести день в свое удовольствие.
Нам показалась эта версия идеи Кантора немножко идеалистической. На съезде коннозаводчиков он утверждал, что национальные конные парки нужны отрасли, чтобы зарабатывать. Значит, в свое удовольствие в парке должны проводить день не все подряд, а люди состоятельные, и часть заборов оставить, таким образом, придется. Пока из всей концепции национального парка запущены в действие только платные конные маршруты со спортивными мероприятиями. Однодневная поездка на орловских рысаках, с заводскими инструкторами, крокетом и арбалетом, стоит $200 на человека. Но даже если эти мероприятия станут массовыми, вряд ли их хватит, чтобы окупить затраты,— их может окупить только продажа коммерческой недвижимости на территории завода. В рамках концепции национального конного парка действительно планируется строить гостиницы и коттеджи. Таким образом, "национальный конный парк" Кантора не очень сильно отличается от "рекреационного парка" Пугачева. Разве что идеей сохранения орловской породы лошадей. Что, надо признать, немало.
Но есть в бизнесе Кантора и еще одна вещь, которая может оказаться спасительной для 800 спорных гектаров. Прохоров щурится: "Видите этого жеребца арабской породы? Казалось бы, жеребец как жеребец. А на самом деле это подарок президента Путина! Три года назад мы открывали при заводе школу верховой езды. На открытии был президент. И подарил школе этого жеребца..." Фактор жеребца и впрямь кажется посильнее прочих в деле вокруг завода. Нужно же президентскому подарку где-то пастись?
И все-таки, скорее всего, орловским рысакам вместе с жеребцом арабской породы придется потесниться. "Если будет необходимость, по краям, может, и отрежем что-то",— соглашается Прохоров.