Саммит Россия—Африка и консультации в Саудовской Аравии по прекращению украинского конфликта имеют диаметральную направленность, но составляют одно явление. Его смысл в росте значимости на международной арене государств, предпочитающих не занимать сторону в противостоянии России и Запада, а руководствоваться прагматическими интересами.
Федор Лукьянов
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
Федор Лукьянов
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
У нас эту обширную группу стран теперь называют Мировым большинством. Речь действительно о большинстве населения планеты, но наименование способно ввести в заблуждение. Большинство не едино, его нельзя воспринимать как субъект, требующий некоей целостной политики. Зато можно говорить о новом структурном факторе — появлении ограничителей для крупных держав, привыкших считать, что все зависит от них. Добиться своего без поддержки стран, которые прежде считались исключительно объектами, и тем более вопреки им не получается.
Суть подхода большинства — желание дистанцироваться от чьих-либо политико-экономических и идеологических построений. Если утрировать, взгляд примерно таков: белые господа, находившиеся у мирового штурвала несколько веков, создали, постоянно борясь друг с другом, ворох современных проблем, и они усугубляются. (Россия благодаря советскому наследию сохраняет особенный ореол, но в целом воспринимается как игрок западной лиги.) Помогать меньшинству разбираться с тем, что оно породило, резона нет, ведь менять методы, заведшие в тупик, развитое сообщество не готово, разве что косметически. Разумнее воспользоваться сложным положением Глобального Севера, чтобы добиваться выгод для Глобального Юга.
Это, конечно, упрощенная схема, ее корректируют разные обстоятельства вплоть до исторических симпатий и антипатий. Но фактически аукцион: кто больше и лучше предложит. Первыми с подобным столкнулись США и их союзники. Для них стало неприятным сюрпризом твердое нежелание незападных стран присоединяться к антироссийской коалиции в 2022 году. Сейчас предел возможностей видит и Россия. Мировое большинство принимает российские доводы о глубинных причинах конфликта, но энтузиазма по поводу военной кампании не проявляет.
Позиция стран большинства исходит из собственной практической выгоды, а отзывчивость к идеологическим воззваниям и предложениям менять мировое устройство служит гарниром. Последнее резонирует с настроением многих, но не является насущным приоритетом. Нет ни стремления заимствовать модели развития, ни спроса на идеологию, как это было в ХХ веке. Звучащие у нас предложения выработать привлекательную идеологическую картину, чтобы завоевать души и умы Мирового большинства, опираются на прежний опыт, но сейчас международный ландшафт совсем другой. Каждый сам по себе и сам за себя. Это, собственно, и есть многополярный мир, к которому стремились, желая победить гегемонию.
За Россией не тянется колониальный шлейф, как за западными державами. Москва обладает многими активами, которые необходимы этим странам. По совокупности объективных обстоятельств возможности для взаимодействия с Мировым большинством благоприятны. Их реализация требует кропотливой работы, где конкурентами выступают не столько западные оппоненты, сколько желание партнеров добиться для себя более выгодных условий. Пафос может присутствовать, но он вторичен.