Сегодня в Музее кино состоится премьера фильма Сергея Лобана "Пыль", ставшего хитом программы "Перспективы" Московского кинофестиваля, несмотря на уникальный бюджет в $3000.
"Пыль" можно назвать софт-версией другого полнометражного дебюта, нашумевших "4" Ильи Хржановского, в том смысле, что оба фильма говорят об одном: о подчиненности, зависимости человека от безличных властных сил. Человек и есть пыль. Не важно, лагерная или нет, но пыль. Эту истину вдалбливает в финале в голову героя профессор-мизантроп, сыгранный Петром Мамоновым с мхатовской мощью, даже несколько неадекватной фильму, снятому в манере хеппенинга. Отличие от "4" в том, что у Ильи Хржановского власть размножает подданных делением, клонирует, а в "Пыли", как кажется герою, отнимает у них идеальные тела.
24-летний малютка Леша (Алексей Подольский) живет под крылом властной бабушки, собирает на фабрике игрушечные пистолеты и носит футболку с толстым печальным котиком. Да и сам он — вылитый котик. За четыре дня больничного и 10 тысяч рублей он соглашается стать подопытным кроликом ФСБ. Делов-то — посидеть в трусах перед неким аппаратом. Только вот в процессе эксперимента перед взором Леши мелькает в зеркале мускулистый атлет, и с его сознанием происходит непоправимое. Он мечтает любой ценой обрести "свое" тело, хотя гэбэшники все настойчивей и настойчивей, подкрепляя слова тумаками, убеждают его, что возвращаться в лабораторию "не на-до". Линия ФСБ обретает особую пикантность, если знать, что одного из агентов играет Павел Былевский, руководитель Российского коммунистического союза молодежи, а другого актера, писателя Дмитрия Пименова, ФСБ в 1999 году обвиняла в организации взрыва на Манежной площади.
К "Пыли" подходит затрепанное определение "энциклопедия русской жизни", только любое столкновение с жизнью заканчивается для Леши обломом: его никто не слышит. Его третируют "братки", ищущие дорогу в Гнездниковский переулок, — там располагается, очевидно, противное режиссеру Госкино. Сектанты умильно подвывают пастору, бесподобно сыгранному Псоем Короленко. Одни совершенно неадекватные правозащитники переодевают бедолагу, спасая от слежки, в женское платье, другие именно из-за этого платья принимают за сумасшедшего. Но это не капустник: Сергей Лобан находит несколько точных символов неадекватного и глухого мира. Друг Леши размораживает холодильник при помощи топора. Загробная жизнь — это вечный просмотр телевизора с приплясывающим Петросяном. А на финальных титрах некто исполняет песню Виктора Цоя "Мы ждем перемен" на языке глухонемых. Круг замкнулся: "Асса" Сергея Соловьева, превратившая эту песню в гимн, открывала эпоху иллюзий, "Пыль" смешивает с пылью вчерашние надежды, порождая новую — надежду на существование в России свободного и ни от кого не зависимого кино.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ