Высокие воспроизводственные отношения

Завтра на экраны выходит американский фильм для взрослых "Правила секса-2: Хеппи-энд" (Happy Endings). Его авторы рассматривают не столько сам секс, сколько его репродуктивные последствия и этические вопросы биологического отцовства и материнства, вокруг которых сплетаются жизненные пути нескольких человек. В этом кинематографическом макраме запуталась ЛИДИЯ МАСЛОВА.

       Виртуозы, которые присваивают зарубежным фильмам русские прокатные названия, в случае с "Правилами секса-2" превзошли сами себя и провернули многоступенчатый надувательский трюк. Сначала они покривили душой, когда выпустили снятый Роджером Айвори в 2002 году фильм The Rules Of Attraction под названием "Правила секса", хотя секс там отнюдь не был в центре внимания. Картину Айвори вряд ли отчетливо вспомнит широкий зритель, на которого рассчитаны "Правила секса-2", но зато прокатчики создали пиаровский прецедент. Теперь с каждым купленным фильмом, которому не повезло с броским названием, можно проделать аналогичную процедуру — вспомнить, на что он приблизительно похож (ведь все фильмы друг на друга так или иначе похожи), и запустить его на рынок под известным брэндом с очередным порядковым номером. Впрочем, есть в этом русском названии и своеобразная насмешка, поскольку фильм рассказывает о том, что выходит, когда неправильные люди занимаются неправильным сексом, а потом у них рождаются какие-то дети неизвестно от кого, и непонятно, куда их девать и кто их будет воспитывать, или, наоборот, не будет ли на них претендовать кто-то посторонний.
       Как это нередко бывает в многолюдной драматургической конструкции, недостаточно предусмотрительный сценарист в какой-то момент отпускает вожжи и полагается на то, что актеры, как лебедь, рак и щука, дружно вытянут в нужном направлении. На многих исполнителей в "Правилах секса-2" действительно приятно или по меньшей мере интересно смотреть. Но здесь слишком много персонажей, среди которых пытаешься выбрать кого-то эмоционально близкого, но глаза разбегаются, и в итоге окончательно не выбираешь никого.
       Самую жалкую личность, в первых же кадрах попадающую под машину, играет Лиза Кудроу. Ее героиня с умным видом консультирует женщин и девушек, надо ли им делать аборт, хотя ее саму неплохо было бы разъяснить на предмет психологической травмы: в юности она бросила ребенка, родившегося от сводного брата. В порядке своего рода психотерапии она посещает молодого массажиста-латиноса, который делает счастливыми одиноких американок. Однако новой соли на незаживающую рану подсыпает предприимчивый абитуриент киношколы, располагающий сведениями о ее теперь уже 18-летнем сыне и готовый обменять их на возможность снять документальный фильм о душераздирающей встрече матери и ребенка.
       Отец последнего (Стив Куган) за прошедшие годы успел сделать себе вазектомию и стал заядлым геем, однако репродуктивный кошмар преследует и его. Он подозревает пару знакомых лесбиянок, что они, отчаявшись зачать ребенка от его бойфренда естественным путем, по-тихому заныкали образцы его спермы, а потом оплодотворились исподтишка, чтобы биологический отец не знал о своем отцовстве и не оказывал на малютку тлетворного влияния. Поглощенный этой детективной историей, грозящей вылиться в судебное разбирательство, персонаж Кугана не замечает влюбленного в него юного барабанщика из самодеятельной рок-группы, который в свою очередь становится легкой добычей певички (Мэгги Гилленхаль), не обремененной моральными принципами. Когда эта девушка исполняет песню Билли Джоэла про честность, которую днем с огнем ни в ком не отыщешь, в голосе ее столько искренности и чувства, что становится очевидно, кто именно в этом фильме главная врушка, перехитрившая всех, в том числе и саму себя. За свое манипулирование мужчинами она будет наказана тем, что ей одной из всех действующих лиц не достанется обещанного в названии хеппи-энда. Она так и останется стоять одна на сцене и петь про всякие иллюзии, и о ее дальнейшей судьбе зрителям ничего не сообщат, в отличие от всех остальных. То и дело по ходу фильма сбоку всплывают субтитры и поясняют, что с тем или иным персонажем было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится, а заодно информируют, кто в данный момент врет, а кто — нет. Так что проблема неуловимости вранья из-за отсутствия разницы в поведении говорящего вроде бы снимается, зато возникает досада на режиссера Дона Руса, занимающего пол-экрана своими рекомендательными письмами вместо того, чтобы пожестче взять персонажей в ежовые рукавицы. А то, что он на это был способен, подтвердят те, кто помнит его семилетней давности дебют "Противоположность секса" (The Opposite Of Sex), на который режиссер нерасчетливо истратил весь свой цинизм и язвительность.