О вреде газлайтинга для газлайтера
«Только ты и я»: экранизация французского феминистского бестселлера
В прокат выходит психологический триллер «Только ты и я» француженки Валери Донзелли, в котором токсичный мужик издевается над своей женой, а она никому об этом не рассказывает.
Фото: Про:взгляд
Фото: Про:взгляд
Прекрасная, прекрасная семья: Бланш — учительница литературы, Грег — финансист, ну или кто-то в этом роде. У них двое детей и собственный дом в Меце — провинция, но зато леса красивые. С Грегом у Бланш все сразу сложилось, они очень счастливы, Грег такой внимательный, он так хорош в постели, он не может без нее жить. Мама и сестра-близнец очень любят Бланш, хоть и живут далеко, в Нормандии,— Бланш до сих пор грустит, что пришлось оттуда переехать. Вот только рассказывает она все это какой-то немолодой строгой женщине — психотерапевту? Похоже, все-таки что-то не так в ее прекрасной, прекрасной семье.
Все не так. Бланш почти ни с кем не общается, она вынуждена отчитываться за все свои траты, она не имеет права задержаться на работе. Грег читает ее письма, подозревает ее в обмане, обнюхивает, когда она возвращается домой. Когда всплывает какая-то ложь Грега, виноватой оказывается Бланш: он соврал, потому что хотел сделать ее счастливой. Когда Грег немножко распускает руки, виновата снова Бланш: довела. Между этим «довела» и «я хочу сделать тебя счастливой» ее и швыряет весь фильм. Она не сопротивляется.
Можно ли назвать феминистским фильм, где героиню перетаскивают по сюжету, как куль, набитый французской литературой? Можно ли назвать женским взглядом взгляд затравленного животного?
Фото: Про:взгляд
Фото: Про:взгляд
Фото: Про:взгляд
Фото: Про:взгляд
Француженка Валери Донзелли хотела, по ее собственному признанию, исследовать природу самообмана. Как учительница литературы попадает в ловушку к душниле? Почему она доверяет какому-то проходимцу, который очень быстро начинает ставить ей условия и контролировать ее передвижения?
Да, в пересказе немного напоминает «Иронию судьбы». Лет пятнадцать назад Донзелли наверняка бы что-нибудь такое и сняла — веселое, обманчиво милое, бодрое; там все бы весело бегали, самозабвенно падали в обмороки, любили и ненавидели друг друга со всей возможной самоотдачей. В своем полнометражном дебюте «Королева дурочек» (2009) Донзелли смеялась над женщиной и ее мужчинами, в своем самом успешном фильме — автобиографической драме о больном ребенке («Я объявляю войну», 2011) — смеялась над собой, над болезнью, над миром. Сейчас она бесконечно серьезна. Она считает, что не была готова экранизировать французский бестселлер Эрика Рейнхарда 2014 года, а вот теперь доросла до него.
В одном эпизоде, посреди самого яростного приступа бешенства, Грег вдруг оборачивается к трюмо, чтобы полюбоваться на искаженные лица трех разъяренных Грегов. Красивый способ показать нарциссическую одержимость — но, во-первых, нарциссы устроены несколько иначе, а во-вторых, у самого фильма тоже есть эта привычка любоваться собой в самые неожиданные моменты.
Донзелли играет со светом, с крупными планами, с музыкой (о, с музыкой постоянно), со звуком и с тишиной, она использует фильтры, специальные линзы, зеркала, и все это превращается не в «авторское кино», как Донзелли, очевидно, хотела, во французское кино в вакууме, фильм о любви, который передает приветы другим французским фильмам о любви,— вот тут дань уважения Эрику Ромеру, вот там воспоминания о Деплешене, а здесь прямая цитата из Жака Деми. Да, на 20-й минуте герои вдруг поют в машине, вместо того чтобы поговорить, и это едва ли не самый страшный момент фильма,— но, к счастью, песня быстро заканчивается, начинаются другие способы психологического насилия.
Актеры работают в полную силу — сценарий Донзелли в соавторстве с Одри Диван писала именно для Виржини Эфира. Эфира здесь играет близняшек, Бланш и Роз, Беляночку и Розочку, и в начале фильма кажется, что это совершенно разные актрисы. В роли Грега — Мельвиль Пупо, звезда фильмов Франсуа Озона, снимавшийся и у Вуди Аллена, и у Вачовски, и у Рауля Руиса. Французы помнят его ребенком — по его первой роли в «Любовнике» Жан-Жака Анно. «Мы все с ним выросли во французском кино»,— говорит Донзелли, вероятно имея в виду, что милый молодой человек, которого мы знали еще ребенком, никак не выглядит чудовищем, и его токсичность окажется для зрителей полной неожиданностью. Но Грег пугает с первых же кадров.
Фильм получился не о том, как красивая женщина тонет в душных объятиях абьюзера, как она становится нервной, измученной, пугливой. На самом деле Донзелли показывает, как мужчину-абьюзера разрушает его любовь. Красавчик-принц в начале фильма, к финалу Мельвиль Пупо ничуть не напоминает героя воздушной, легкой «Летней сказки» Эрика Ромера. Скорее, он клон Энтони Перкинса в «Психо» Хичкока. Возможно, это сделано намеренно.
Критики-мужчины считают, что «Только ты и я» — это женский взгляд на абьюзера. Но если «Газовый свет» Кьюкора — фильм, с которого начался термин «газлайтинг»,— объяснял женщинам, что они не всегда во всем виноваты, «В постели с врагом» Рубена призывал женщин более тщательно готовиться к побегу из семьи, то «Только ты и я» пытается предупредить мужчин, что чем сильнее их собственнический инстинкт, тем больше нервов они тратят и тем хуже они выглядят. «Кто этот доходяга?» — интересуется ближе к финалу случайная знакомая Бланш. «Этот доходяга — мой муж»,— отвечает Бланш.
Главный вывод Донзелли: надо перестать оправдываться, перестать чувствовать свою вину и обратиться к закону. Неважно, как учительница оказалась в объятиях монстра, важно, найдет ли она себе хорошего адвоката. Фильм так устроен, что про адвоката все очевидно почти сразу. Поэтому единственный вопрос, который возникает у зрителя на протяжении фильма: убила она мужа или нет? То есть довел он ее или она до сих пор хочет сделать его счастливым?
В прокате с 24 августа
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram