На проходившем в конце сентября в Сан-Себастьяне международном кинофестивале испанскому режиссеру Педро Альмодовару был вручен специальный приз "за вклад в киноискусство". Знаменитый автор фильмов "Женщины на грани нервного срыва", "Свяжи меня!" и "Высокие каблуки" устроил на фестивале настоящую "альмодоварскую" ночь, показав отрывки из своего последнего фильма "Кика", работа над которым еще не закончена.
Объект номер один культурного экспорта Испании
После нескольких лет международной популярности Альмодовара можно утверждать, что режиссер за пределами Испании не менее известен, чем Кармен, коррида или музей "Прадо". Его картины, напоминающие комиксы, обильны цитатами из разных источников — от старых голливудских мелодрам до Бергмана и Фассбиндера — и щедро сдобрены сюрреалистическими фантазиями и черным юмором. Вопящие краски Альмодовара повергли бы в шоковое состояние даже мастеров поп-арта. Некоторые называют его кино комико-порнографическим. Другие считают этот "кич" элитарным искусством. В нескольких неодобрительных рецензиях речь идет о "псевдоинтеллектуальности" его фильмов, но практически все признают феномен "испанского провокатора". Критики сравнивают его кино с испанским пловом paella, в котором совмещаются совершенно разные ингредиенты. Блюдо, приготовленное Альмодоваром, рассчитано практически на любой вкус — трудно представить себе какое-нибудь другое явление кино, на чью долю выпадали бы одновременно высокие кассовые сборы и дискуссии интеллектуалов в профессиональной прессе.
Уже в первом полнометражном фильме режиссера — "Пепи, Люси, Бом и другие девочки из квартала" (1980), своеобразном каталоге нравов постфранкистской Испании, который снимался любительской камерой во время уикэндов на протяжении полутора лет, наметилась основная тема его кино — люди, живущие "на краю". Фильм вызвал скандал, но интеллектуальная артистическая богема встретила его с восторгом — это было началом признания. Сегодня на видеокассете с этим фильмом стоят слова: "Бретон написал манифест сюрреализма. Альмодовар же снял манифест мовиды".
В двух следующих фильмах затрагиваются темы, принесшие Альмодовару скандальную популярность в Испании: употребление наркотиков в монастыре в картине "Во мраке" (1983) и любовь двух некрофилов, мужчины и женщины, ведущая, естественно, к эффектной трагической развязке, в "Матадоре". Оба фильма были сняты под жестким контролем продюсеров, что мало устраивало Альмодовара, стремившегося к полной независимости. Вместе со своим братом Агустином он создает собственную фирму El Deseo ("Желание") и на весьма небольшие деньги снимает "Закон желания" (1986). Фильм произвел настоящую сенсацию в Испании, где всегда были сильны католические традиции — речь в нем шла о даме, продающей своего малолетнего сына дантисту, который питает далеко не платоническую страсть к юношам.
Фильм принес братьям успех: он был показан на Берлинском фестивале, и копии его разошлись почти по всему миру. Утвердившись как продюсер, Агустин берется за финансирование "Женщин на грани нервного срыва", триумф которых отметил окончательное признание El Deseo и тандема братьев Альмодовар. Фильм об искалеченных душах женщин, переживших несчастную любовь, сделанный в жанре "безумного фарса", был назван одной из самых значительных картин, когда-либо создававшихся в Испании, и принес Альмодовару мировую известность.
Америка на грани нервного срыва
Этими словами, перефразируя название фильма Педро Альмодовара, критики определили состояние американских кинематографистов после того, как в 1988 году "Женщины на грани нервного срыва" штурмом захватили кинотеатры, потеснив местные коммерческие картины, и вызвали бурю восторга у самой взыскательной публики. Американцы, считавшие, что французское кино перестало существовать с 60-х годов, итальянское умерло вместе с Витторио Де Сика, а немецкое, если и может что-нибудь предложить, то лишь фильмы, снятые в США Вендерсом или Шлендорфом, тут же заговорили об Альмодоваре как о величайшем испанском феномене после Пикассо.
Фильм "Женщины на грани нервного срыва" получил премию критики в Нью-Йорке, множество международных наград и стал претендентом на Oscar 1988 года как лучшая зарубежная картина. Несмотря на то что приз все же достался фильму "Пелле-завоеватель", Голливуд оказал Альмодовару прием, который превзошел все его ожидания. Три популярнейшие американские актрисы, Джейн Фонда, Салли Форд и Голди Хоун, потратили немало денег и усилий для того, чтобы получить в американской версии "Женщин на грани нервного срыва" роль, прославившую Кармен Мауру.
Открытые двери американских кинокомпаний, прежде всего тех, что обеспечили прокат его фильмов в США, не заставили Альмодовара потерять голову — прекрасно понимая, что, заключив с голливудскими студиями контракт, утратит контроль над своими картинами, он очень осторожно отнесся к их предложениям. Особенно после беседы со своим любимым голливудским режиссером Билли Уайлдером, поставившим "Некоторые любят погорячее", "Бульвар заходящего солнца" и "Свидетель обвинения". Знаменитый режиссер, чуть ли не единственный оставшийся в живых из кинематографистов своего поколения и снимавший еще Глорию Свенсон, Мэрилин Монро и Марлен Дитрих, дал Альмодовару неожиданный, казалось бы, но основанный на многолетнем опыте совет: "Избегайте сетей Голливуда любой ценой".
Альмодовар прекрасно знает, как заставить публику говорить о его кино — вначале он заставляет ее говорить о нем самом. На мадридскую премьеру следующего фильма, "Свяжи меня!", он в сопровождении своих постоянных спутников-актеров приехал в огромной корзине, наполненной вещами, годными только для помойки, что дало возможность недоброжелателям сравнить его фильмы с этим мусором. Однако такие выходки в конце концов создали картине прекрасную рекламу — ажиотаж вокруг нее начался еще задолго до показа в США и Франции. Фильм рассказывает невероятную любовную историю порно-актрисы Марины и сбежавшего из психиатрической клиники Рики, который в ожидании ответного чувства держит объект своей любви взаперти в ее же собственной квартире. Влюблен в Марину и пожилой режиссер Максимо, снимавший ее в своем фильме. Альмодовар еще в "Законе желания" обращался к теме отношений "режиссер--актер", но здесь он идет дальше в сопоставлении кино с реальностью. Кино не помогает Максимо, который начинает снимать Марину в надежде поближе узнать ее жизнь. В то время как сумасшедший Рики в реальной жизни сочиняет сценарий, в котором Марине отведена роль жены и матери его детей, и в конце концов добивается успеха. В каждой новой картине Альмодовар все больше использует ссылки на фильмы своих любимых режиссеров. Если за трагикомическими порывами "Женщин на грани нервного срыва" цитата из пьесы Жана Кокто "Человеческий голос" почти незаметна, то в "Свяжи меня!" параллели с Кокто становятся более явными: стены комнаты, в которой Рики обращается с Мариной, как Чудовище с Красавицей, украшены эротическими рисунками Кокто.
От детства "во мраке" к жизни "по закону желания"
Скольжение по краю, сочетание светского образа жизни с поступками, свойственными лишь людям со скандальной репутацией ("Я могу пойти в самое вульгарное заведение и провести там вечер с премьер-министром. Не считайте, что одно исключает другое. Это моя жизнь") — вот стихия Педро Альмодовара, и сам он объясняет это протестом против сурового воспитания, полученного им в детстве.
Будущий "испанский провокатор" родился в 1949 году в семье счетовода в маленьком городке Кальзада де Калатрава в знаменитой Ла Манче. До десяти лет его воспитывала строгая мать, после чего он был отдан в монастырь, жизнь в котором оказала на него огромное влияние. Через 20 лет это отозвалось в фильме "Во мраке".
Протест против аскетического воспитания находит выход несколькими годами позже, когда, переехав в Мадрид, будущий режиссер знакомится с рок-музыкантами, создает собственную группу "Альмодовар и Макнамара" и выступает на сцене в мини-юбке и колготках. О содержании песен можно догадаться по их названиям: "Оближи меня" и "Любовь крыс в канаве".
Спустя некоторое время Альмодовар нашел место в телефонной компании, где и проработал десять лет. Устроившись на работу, он купил камеру и начал снимать первые любительские короткометражки, в которых играли его друзья. После смерти генерала Франко в 1975 году Альмодовар стал одним из самых ярких персонажей мовиды, испанской разновидности экзистенциализма, которая формировалась в наполненных сигаретным дымом кабачках. Любившая бывать там независимая богема провозглашала политическую, интеллектуальную и сексуальную свободу, что было невозможно при франкистской цензуре. Наступило время Альмодовара — его фильмы, хаотичные, как сама жизнь вышедшей из подполья артистической молодежи, положили начало новой традиции в испанском кино. Режущая глаз подчеркнуто искусственная, стилизованная эстетика Альмодовара не была нагружена идеологически и отражала жизнь мадридской богемы начала 80-х с ее веселой ночной жизнью, пестрыми красками и всплеском активности травести.
Поворот на "Высоких каблуках"
Некоторым критикам последняя законченная картина Альмодовара, "Высокие каблуки", показалась неожиданной. Многие преданные поклонники режиссера были разочарованы исчезновением колоритных персонажей "уличной фауны" и забавных историй, что так украшали его прежние фильмы. Альмодовар отказался от подобного фона для того, чтобы акцентировать внимание на главной сюжетной линии — отношениях знаменитой певицы Бекки Дель Парамо с ее дочерью, диктором телевизионных новостей Ребекой, которую она бросила пятнадцать лет назад ради очередного мужа и карьеры и для которой всегда была недосягаемой "звездой". Фильм можно свести к одной единственной фразе: "Как долго я тебя ждала", но можно воспринять и как полукомедийно-полусерьезное исследование разрушительного воздействия обязанностей публичных фигур на человеческие и особенно родственные отношения. Цитаты становятся совсем явными — в одной из главных сцен Ребека в пылу спора напоминает матери фильм Бергмана "Осенняя соната" как идеальную иллюстрацию их отношений.
Однако "Высокие каблуки" нельзя назвать чистой мелодрамой. Альмодовар вводит в фильм элементы других жанров, от номера варьете в исполнении лесбиянок до детективной интриги, впрочем, так и не разрешающейся. Как нельзя назвать просто пикантным рекламным трюком появление перед выходом фильма на экраны фотографии Альмодовара в туфлях на высоких каблуках в журнале Variety, так и нельзя считать обычным вставным номером сцену выступления травести. Напротив, именно эту сцену Альмодовар выбрал, чтобы показать, как Ребека, тяжело переживавшая долгую разлуку с матерью, становится близким другом травести по прозвищу Femme Letal, который избрал Бекки образцом для подражания. Ребека приводит мать в заведение травести, где Femme Letal в парике, мини и на высоких каблуках, загримированный под Бекки Дель Парамо, исполняет ее слащавую песенку "Un ano d`amor". Атмосфера заведения, жесты исполнителя, утрированный грим, делающий его больше похожим на Бекки Дель Парамо, чем сам оригинал, сидящий в зале — все это точный слепок культуры мадридских травести, не похожих на нью-йоркских или лондонских dragqueens, которые имитируют поп-идолов — Мадонну или Deee Lite. Представляя идеальное воплощение образа поющей женщины, мадридские травести словно противостоят исчезновению великих кумиров прошлого, таких, как испанские эстрадные исполнители Маноло Эскобар и Изабель Пантойя. Происходит смешение всего, что было самого кичевого за последние десятилетия, с неподражаемой средиземноморской пластикой и отказ от всего смешного, что только может представлять собой мужчина, переодетый в женщину. Сидящие в зале поклонники, пришедшие посмотреть выступление как оригинальный номер, никак не реагируют на сидящую рядом Бекки. Возникает двойное подражание — они завывают вслед за Femme Letal, подражая уже самому травести, без ссылки на первоначальный образец. Эта фиксация самой природы замкнутого и специфичного мира травести делает сцену одной из самых красивых в фильме.
Кармен, Виктория, Мигель и другие "девочки и мальчики" Альмодовара
Мир фильмов Альмодовара — это мир женщин, свободных, привлекательных и решительных, будь они монахини, домохозяйки или знаменитые певицы. Режиссер в многочисленных интервью признается, что испытывает адские муки, создавая мужские персонажи. Его импульсивные герои, отрицающие общепринятую мораль и руководствующиеся собственной, окружают Альмодовара и в жизни. Отвергая устаревшую, по его мнению, систему кинозвезд, он создает собственных, представляя с одинаковым успехом на экране и на приемах целый выводок экзотических актеров и актрис, вся дальнейшая карьера которых неизбежно несет отпечаток работы с Альмодоваром. Кармен Мауру не называют иначе как "женщиной на грани нервного срыва", Антонио Бандерас стал объектом шумной любви Мадонны благодаря "Свяжи меня!", "туканий" профиль Росси де Пальма провозглашен лицом 2000 года, бывший танцовщик, а ныне очаровательная манекенщица с "бергмановским" именем Биби Андерсен заполонила страницы светской хроники, модный актер Мигель Бозе называет Альмодовара своим открывателем. Не говоря уже о верной Виктории Абриль, сыгравшей главные роли в трех последних фильмах режиссера. В этой свите отдельное место занимают Diabeticas Aceleradas, трое мужчин и одна женщина, короли, или, точнее, королевы мадридского мира травести, снявшиеся в двух картинах Альмодовара. Именно все эти постоянные спутники Альмодовара придают специфический колорит как своему другу и работодателю, так и его кино.
Самый модный провокатор
Если в Европе и Америке фильмы Альмодовара рассматриваются как исключительно испанский феномен, то в родной Испании к нему относятся как к открывателю свежих художественных идей. Если в "Женщинах..." он познакомил испанцев с американским архитектором Фрэнком Гери, а в "Высоких каблуках" использовал интерьеры французов Гаруста и Бонетти, то над еще не завершенным проектом "Кика" он работает со знаменитым парижским модельером Жан-Полем Готье. Это сотрудничество можно назвать идеальным — бывший "разрушитель условностей моды" Готье, ставший популярным после того, как заковал в бюстье тело Мадонны, и снискавший благосклонность интеллектуалов костюмами к фильму Питера Гринуэя "Повар, вор, его жена и ее любовник", предложил Альмодовару ирреальную и несколько зловещую мешанину в стиле glamour-pop-punk-destroy.
В последнее время становится ясно, что Испания слишком мала для Альмодовара. Пожалуй, единственный испанский режиссер, не зависящий от все более сокращающихся государственных субсидий для кино и капризов продюсеров, он был просто вынужден продать свой последний фильм в англоязычные страны, так как прокат в Испании не мог окупить расходы на его производство. Так Tacones lejanos сменили название на High Heels.
Сделав неплохую международную карьеру, Альмодовар, как и его герои — монахини-наркоманки, судья-травести, боксер-насильник, матадор-убийца — сыграл самые разные роли, предоставленные современной культурой — он и поп-фигура, друг Мадонны, и бывший маргинал, снимавший фильмы взятой напрокат камерой, и баловень интернациональной богемы, и травести на высоких каблуках, и модный режиссер, и предмет национальной гордости Испании.
ГЕННАДИЙ Ъ-УСТИЯН