Детей мигрантов предложили обучать в специальных языковых центрах. Тех, которые плохо знают русский, не следует принимать в школу, считает глава президентского совета по правам человека, советник Владимира Путина Валерий Фадеев. Реализовать идею можно уже к 2024 учебному году, но для этого необходимо будет внести изменения, в том числе в Конституцию.
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ
Свои предложения по адаптации и социализации детей приезжих на этой неделе озвучил также глава партии «Справедливая Россия — За правду». По мнению Сергея Миронова, в классах надо ввести квоты для учеников из семей мигрантов. Детей с недостаточным знанием языка должно быть не больше 10%. Инициативу депутат направил в Минпросвещения.
Против идеи квотирования детей мигрантов выступает учитель русского языка, член совета профсоюза «Учитель» Всеволод Луховицкий. По его мнению, обучению мешает отнюдь не посредственное знание того или иного предмета:
«Во-первых, к сообразительности, пониманию материала принадлежность ребенка к мигрантской среде отношения не имеет. У меня было очень много тяжелых детей, которые всю жизнь жили в Москве и не понимали русского языка. Были и дети, уехавшие из бывшей Югославии. Они неплохо говорили по-русски и учились на отлично. Говорить о том, что это прямо связано с проблемой мигрантов, значит затрагивать самые, мягко говоря, ксенофобские стереотипы.
Во-вторых, есть учебники для начальной и средней школы по обучению русскому языку детей, для которых он не родной. Но поскольку школа сейчас задыхается без финансирования, никто дополнительно взять на себя тяжелейший труд и освоить новый учебник, новую программу не хочет. А директор не может выделить финансирование и оплачивать лишние часы».
Для адаптации детей мигрантов к требованиям школы в России следует создавать подготовительные образовательные центры или курсы, считает декан факультета регионоведения и этнокультурного образования Московского педагогического государственного университета Елена Омельченко:
«Программа дошкольного образования в России нацелена на социализацию ребенка и на его интенсивное включение в коллектив, в том числе речевое развитие. Если мы говорим о малышах, то уже года достаточно для того, чтобы ребенок смог обучаться в школе. Конечно, у него будут определенные сложности, акцент, речевые ошибки, но это уже не будет невозможностью обучаться на русском языке.
На самом деле очень сильно сократилось образование на русском в тех странах, откуда в основном к нам едут семьи — в Таджикистане, в Узбекистане. Даже если дети, по крайней мере, с которыми я сталкивалась, ходили у себя в стране в школу, где преподавался русский язык, все равно этого недостаточно, чтобы они включились в обучение на русском языке в России. Подобная ситуация должна быть и здесь.
Что касается дискриминации, я затрудняюсь говорить о масштабах, наверное, единичные случаи есть. Все-таки у нас школы более культурны в целом. Есть моменты, которые учителя и директора стараются решить — общение с родителями, донесение своей точки зрения, сложности с языком. Приехавшему ребенку часто приходится догонять те предметы, которые он не учил у себя на родине. Или учить их с другой точки зрения — то, что мы называем культурной адаптацией и социальной адаптацией. То есть, например, историю он проходил в одном формате, а теперь приходится ее учить в другом и с иными подходами. География, обществознание — все эти предметы непростые для ребят».
Выделение детей мигрантов из общей группы учащихся лишь усложнит для них образовательный процесс, так считает руководитель программы «Одинаково разные» фонда «Новый учитель» Ирина Белоусова. Ее организация занимается подготовкой учителей для работы с учениками из семей иностранцев:
«По программе "Учитель для России" шесть лет назад я приехала работать из Санкт-Петербурга в Калужскую область и попала в школу, где 300-350 детей мигрантов учились вместе с другими детьми. Мы с ними начали заниматься русским языком, социализацией, делать школу выходного дня. Таких школ много в Калужской области.
Мы создали образовательную программу и программу для педагогов, которые уже там работают. Два учителя становятся преподавателями русского как иностранного, один человек отвечает за социализацию обучаемых. Детей делят на группы по уровню знаний языка, а не по возрасту. Мы покупаем в школу учебники, платим учителям гранты за то, что они этим занимаются. В конце года, мы знаем, что у нас есть там прирост в уровне языка примерно на 1,5, но при этом они не выпадают из учебного процесса.
Всякие стратегии по сегрегации, по отделению детей друг от друга, наоборот, мешают. Мой любимый пример, когда первый класс собрали полностью из детей мигрантов, они к концу первого класса не заговорили на русском языке. В этих маленьких группах им совершенно не нужен язык-посредник. И поэтому где смешанный класс, там как раз и прогресс. В целом у детей есть потребность этот общий язык находить, и они быстрее учат русский, тем более в первом классе это довольно легко».
В Минпросвещения на инициативы по поводу образовательной интеграции детей мигрантов не отреагировали. По данным ведомства за прошлый год, в российских школах учились 15 млн человек, среди них 100 тыс. — иностранцы.
С нами все ясно — Telegram-канал "Ъ FM".