Основы экологического рэкета

Среди относительно честных способов отъема денег экологическая кампания занимает сегодня достойное место. Этот способ хорош своей безнаказанностью. Увидеть связь между, например, выступлениями экологов против жестокого обращения с животными и изменением конъюнктуры на рынке натурального меха можно, а доказать, что они вдохновляются производителями меха искусственного, нельзя. Но предположить-то можно.

Как это делает бизнес

Началось все, разумеется, с благих намерений. В середине 60-х годов ХХ века жители экономически развитых стран мира стали все более серьезно задумываться над тем, какое влияние экономический прогресс оказывает на окружающую среду. Именно в это время в мире возникла мода на активную жизненную позицию, поэтому неудивительно, что члены многочисленных обществ наблюдения за птицами и борьбы с жестоким обращением с животными пожелали делать больше, чем просто вести орнитологические записи и перечислять несколько долларов, франков или фунтов на содержание приюта для бездомных собак.

Спрос рождает предложение. Вскоре в разных странах мира начали появляться организации убежденных защитников окружающей среды. Со временем некоторые из них превратились в мощные международные движения с многомиллионными бюджетами и влиянием на общество, которому могли бы позавидовать многие правительственные организации. Именно тогда журналисты, политики и ученые и заговорили об экологическом рэкете.

Один из типичных примеров, приводимых в таких случаях,— регулярные кампании по выявлению экологически вредных продуктов питания и косметики. Каждый раз они оказываются в центре внимания прессы. Прессе при этом, разумеется, не сообщают, что значительная часть зеленых в разных странах мира связана с компаниями, производящими "органические" продукты. К примеру, лорд Мелчетт, бывший руководитель британского отделения Greenpeace, по совместительству — крупный землевладелец и один из крупнейших производителей "органики". После проведения соответствующих кампаний экологическая сознательность потребителя (а вместе с ней спрос) растет. Так, последние акции Greenpeace, направленные на выявление вредных и опасных веществ в продукции известных фирм, производящих парфюмерию и косметику, странным образом пришлись на время, когда у сети магазинов Body Shoppe, продающих "органическую" косметику, возникли финансовые проблемы.

Другой пример — громкая кампания организации "Люди за этичное обращение с животными" (PETA) против сети ресторанов быстрого обслуживания KFC, специализирующихся на продуктах из курицы. В начале 2004 года PETA обвинила американских рестораторов в том, что куры, прежде чем превратиться в острые крылышки или поджаристые ножки, погибают мучительной смертью на бойнях. В интернете даже появился сайт, посвященный жестокости KFC, а активисты движения начали пикетировать рестораны сети по всей Америке. Напрасно представители KFC говорили, что собственных боен у них нет и что претензии, если таковые у PETA имеются, следует предъявлять по другому адресу. Организаторам акции удалось создать образ жестокой и негуманной корпорации, которая ради собственной прибыли обрекает на мучительную смерть миллионы цыплят.

Нельзя не отметить такого совпадения — кампания против неэтичного убийства цыплят развернулась вскоре после того, как в глазах потребителя оказались скомпрометированы их рогатые собратья по фауне — коровы: в 2003 году в США были зафиксированы случаи коровьего бешенства, и экспорт американской говядины снизился на 90%. Вместе с производителями говядины огромный ущерб несли и некоторые конкуренты KFC — рестораны быстрого обслуживания, специализирующиеся на гамбургерах и чизбургерах (к примеру, акции McDonalds в это время упали на 7%). Борьба за права цыплят оказалась для них как нельзя кстати.

Еще одна знаменитая история связана с морской нефтяной платформой Brent Spar, которую ее владельцы, компания Shell, собирались затопить в Северном море в 1995 году. Этому воспрепятствовало британское отделение Greenpeace, объявившее, что затопление платформы приведет к небывалой экологической катастрофе: по данным специалистов Greenpeace, в Северное море попало бы огромное количество вредных веществ, способных уничтожить там едва ли не все живое.

Кампания против затопления Brent Spar стала главным событием лета 1995 года. В Европе и Америке проводились демонстрации протеста. Был объявлен бойкот бензозаправкам Shell, а в Германии несколько десятков бензоколонок подверглось нападению. Одна из них была даже взорвана (в Greenpeace теракт осудили, но вину за происшедшее возложили на Shell). Нефтяная компания пыталась сопротивляться. Была организована независимая экспертиза, которая подтвердила, что затопление Brent Spar опасности для окружающей среды не несет. С выводами экспертизы вынуждены были согласиться представители Greenpeace, которые признали "неточность" своих первоначальных данных. Тем временем доходы Shell в Европе и Америке падали, акции компании теряли в цене едва ли не ежедневно. Руководители Shell выбросили белый флаг. Платформу Brent Spar разрезали на металлолом (это более дорогой способ утилизации).

А на следующий год на парламентских выборах в Британии впервые за долгие годы победили лейбористы. Данные опросов общественного мнения показывали, что 57% британцев знали о проблеме Brent Spar, из них 57% поддерживали позицию Greenpeace. Во время предвыборной кампании кандидаты лейбористов часто обращались к теме Brent Spar и тесных связей Shell с консервативным правительством Джона Мейджора. Британцы отказали Мейджору в доверии — к власти пришел Тони Блэр.

Как это делает правительство

Еще более грозным экологическое оружие становится тогда, когда оно попадает в руки государства.

Американские рыбаки долгие годы страдали от иностранных конкурентов, поставлявших на рынок США более дешевую продукцию. Справиться с ними помогли экологи, которые объявили войну рыболовам, наносившим огромный урон популяции дельфинов: животные попадали в сети для ловли тунца и задыхались не в силах выбраться оттуда. В середине 90-х годов в США был принят специальный закон о защите дельфинов, запрещавший ввоз рыбы из стран, применявших небезопасные для дельфинов методы ловли рыбы. Проблема, над которой американские рыболовы бились годами, была решена одним росчерком пера: рынок США тут же оказался закрыт для продукции из Мексики, Венесуэлы, Колумбии и стран ЕС. А на американских консервах из тунца появились надписи о том, что при их изготовлении не пострадал ни один дельфин.

Если европейцы недовольны американскими законами по защите дельфинов, то американцы также возмущены необыкновенно строгими, по их мнению, европейскими правилами, касающимися продажи генетически модифицированных продуктов (вредность которых никем не доказана). Когда в начале 90-х годов в США широкое распространение получили трансгенные сельскохозяйственные и пищевые продукты, в европейских странах сообразили, что это может стать благовидным предлогом для защиты отечественных производителей (и так, кстати, изрядно защищенных государственными субсидиями). Под запретом оказался импорт американской сои, пшеницы, ржи и мяса (животных кормили трансгенным кормом).

Борьба ЕС и США закончилась в прошлом году победой американцев: в Европе разрешили-таки продажу трансгенных продуктов питания. Правда, производителей обязали сообщать на этикетке о наличии в составе продукции трансгенных ингредиентов. А так как за время антитрансгенной кампании у потребителей сформировалось стойкое предубеждение к такого рода продуктам (например, гамбургеры в Европе называют "Франкенбургерами"), победу американцев можно считать формальной.

Знаменитый скандал с британской "бешеной" говядиной в 1996 году стал для многих стран мира поводом для ограничения импорта мяса. "Для континентальных государств наша проблема стала настоящим подарком,— говорит английский фермер Майкл Лидс.— ЕС — это зона свободной торговли. А тут у европейских стран появился повод закрыть доступ на свой рынок нашего мяса". Но в конце концов британскую говядину пустили на мировые рынки. Исключение составила только Франция, которая до сих пор, несмотря на распоряжения ЕС и огромные штрафные санкции, запрещает ввоз британского мяса.

Большой опыт в области экологической конкуренции накоплен и в России. Многие помнят, как в 2003 году санитарные службы запретили ввоз в страну абхазских мандаринов: в них якобы был обнаружен вредитель, способный нанести ущерб российскому сельскому хозяйству. "Никогда этого жучка не было, и вдруг он появился",— негодовали в Абхазии. Хотя никто этого жучка так и не видел, он действительно угрожал серьезным ущербом сельскому хозяйству, только не российскому, а абхазскому: на экспорт цитрусовых приходится более 80% поступлений в бюджет этой республики. В Абхазии в это время как раз шла выборная кампания, в которой Россия принимала самое деятельное, хотя и не слишком успешное для себя участие. Когда политические силы пришли к консенсусу, жучковый карантин был снят.

А летом 2004 года Россельхознадзор вдруг обнаружил опасного вредителя — калифорнийского трипса — в голландских тюльпанах; запрет на импорт последовал немедленно. К концу года российские власти вовсе запретили импорт цветов из Голландии, которая к тому времени была основным поставщиком тюльпанов и роз в Россию. Запрет был снят лишь в феврале 2005 года. Наблюдатели не сомневались в том, что трипс — только благовидный предлог. "Такой живности и у нас достаточно",— говорил тогда глава российского отделения Мирового цветочного союза Влад Кулешов. Просто Голландию решили наказать за то, что она в начале 2004 года выступила в ЕС против закупок российского зерна и поддержала введение ограничительных квот и тарифов на его импорт. Кстати сказать, голландцы в отличие от России не прибегали к лукавым экологическим аргументам: необходимость ограничения российского импорта они объясняли тем, что после расширения ЕС в его составе оказались Венгрия и Польша, которые тоже производят зерно, а потому потребности ЕС в российском зерне сократились.

В мае 2005 года российские власти ввели запрет на ввоз в страну молдавской сельскохозяйственной продукции. Условия выращивания, содержания и транспортировки молдавских овощей и фруктов, утверждали представители Россельхознадзора, не соответствуют международным стандартам, в результате на территории России могут появиться опасные сельскохозяйственные вредители. По странному стечению обстоятельств сельскохозяйственная продукция Молдавии стала опасной для России в тот самый момент, когда молдавские власти заняли более жесткую позицию по проблеме Принднестровья. Впрочем, объемы поставок молдавской сельхозпродукции в Россию не так уж велики, а потому последствия от введения запрета оказались не слишком серьезными. России пришлось искать новые формы давления на страну — сейчас, как известно, у молдавских виноделов случился дефицит российских акцизных марок. Но это уже совсем другая — неэкологическая — история.

НИКОЛАЙ ЗУБОВ