Вчера в Санкт-Петербургском военном суде военно-морских частей (в/ч 224) началось рассмотрение дела о гибели летом этого года пятерых курсантов и одного офицера Морского корпуса имени Петра Великого. По мнению военной прокуратуры, моряки погибли из-за превышения полномочий, допущенного офицерами корпуса. Один из них погиб вместе с матросами, второй предстал перед судом. С подробностями — ДМИТРИЙ МАРАКУЛИН.
Судебные слушания решили провести не в суде (там идет ремонт), а непосредственно в Морском корпусе, где для этой цели один из учебных классов срочно переоборудовали под зал заседаний. Правда, потерпевшие — родственники погибших моряков, равно как и журналисты, узнали об этом непосредственно перед началом заседания, придя к зданию военного суда на площади Труда, 1. Около 11 часов утра (на это время было назначено начало процесса) к площади подъехал автобус, судебные приставы аккуратно препроводили в него всех потерпевших и привезли их к зданию корпуса на набережной Лейтенанта Шмидта. Матери погибших курсантов пытались протестовать, полагая, что "военные хотят скрыть правду, сделав судебный процесс закрытым". У здания корпуса родственники погибших устроили стихийную акцию протеста. Прижав к груди портреты сыновей, матери выстроились полукругом у входа и стали кричать: "Руководство корпуса спасает свои погоны, расследование — сплошное вранье, а сам процесс — глумление над чувствами родственников". "Как мой сын не смог доплыть?! — спрашивала мать одного из погибших курсантов Ирина Герасимова. — Он с 11 лет занимается в секции". Еще один из родителей пояснил Ъ: "Мы даже не знаем, как шло следствие: письма из прокуратуры нам прислали уже после того, как само дело отправили в суд. А я не верю, что ял перевернулся, — может быть, это было столкновение с яхтой или катером какого-нибудь высокопоставленного лица".
Наконец к женщинам вышел дежурный офицер и пригласил их зайти. Они двинулись к КПП, но не заходили, требуя, чтобы первыми в зал запустили журналистов. Офицеру пришлось уступить требованиям. В зале суда матери сели во второй ряд, поставив перед собой на спинки кресел портреты погибших сыновей. Если судья Александр Сапсай поднимал голову, он должен был неизбежно натыкаться взглядом на эти фотографии. Рядом с последним портретом сел и единственный подсудимый — капитан III ранга Максим Гаврилов. Заместитель окружного военного прокурора ЛенВО Геннадий Савва изложил формулу обвинения: днем 8 июня Максим Гаврилов выпивал вместе с Олегом Малинкиным, затем подсудимый предложил своему сослуживцу "прокатиться". Офицер забрал шестерых курсантов, оформил им увольнительную и предупредил дежурного, что они могут не вернуться к назначенному времени — к 24.00. Все вместе моряки направились на шлюпочную базу, где забрали ял и примерно в 21.00 вышли в Малую Невку. Как позже установила прокуратура, шлюпка не была оснащена спасательными средствами, офицер Гаврилов не уточнил прогноз погоды и не предупредил контрольные службы о выходе в море курсантов. Из Малой Невки экипаж вышел в акваторию Финского залива, где ветер достигал 12 метров в секунду, а высота волн была около 1 метра. Ял шел под парусом, во время выполнения поворота он перевернулся — ЧП произошло примерно в 500-800 метрах от берега. Максим Гаврилов разрешил пятерым курсантам вместе с Олегом Малинкиным плыть к берегу, сам же остался у шлюпки с курсантом Иваном Пикулем, — спустя час их подобрали рыбаки, а все матросы, пытавшиеся спастись вплавь, погибли из-за переохлаждения. Прокуратура квалифицировала действия Максима Гаврилова как превышение должностных полномочий. После оглашения формулы обвинения судья задал Гаврилову единственный вопрос: "Признаете ли вы себя виновным?" Подсудимый ответил: "Признаю частично". И после паузы добавил: "Безусловно, я нарушил статьи устава внутренней службы, распоряжение администрации Морского порта..." Когда он замялся, судья пришел ему на помощь: "Вы конкретизируете во время процесса". Максим Гаврилов с облегчением сказал: "Так точно" — и сел на свое место.