|
Новый цвет нефти |
 |
| Фото: AP |
Еще не так давно страны--экспортеры нефти мечтали о цене $25 за баррель. Всего четыре года назад основные переговоры велись о сокращении квот на поставки нефти на рынок, чтобы удержать цену на углеводородное сырье, не дать ей упасть. В конце 2001 года едва не вспыхнула ценовая война между Россией и ОПЕК, требовавшей от Москвы сократить экспорт нефти.
Амбициозные проекты энергетических коридоров — вроде практически уже построенного нефтепровода Баку--Джейхан или обсуждавшегося в конце 90-х трубопровода из Средней Азии через Афганистан в Пакистан и Индию — казались сугубо политическими или военно-политическими прожектами, не имеющими практически никакого экономического обоснования. А уж проекты прокладки трубопроводов из Средней Азии и Сибири в Китай казались и вовсе фантастикой.
Сегодня все это реально, целесообразно и рентабельно. Потому что никакие поставки дополнительных объемов нефти на рынок не могут не то что сбить, но даже стабилизировать цены. Более того, экспертов, прогнозирующих рост цен до $100 за баррель, уже никто не считает сумасшедшими.
При этом логического обоснования нынешняя цена на нефть не имеет. Эксперты приводят целый набор фактов и факторов: война в Ираке, рост экономик Индии и Китая, игры биржевых спекулянтов, наконец, ураган Катрина. Однако ни каждый по отдельности, ни вместе взятые эти факторы не объясняют столь стремительного роста цен на энергоносители.
В конце 1970-х годов исламская революция в Иране и последовавшая вскоре после этого ирано-иракская война привели к тому, что ежедневные поставки нефти на рынок сократились почти на 5 млн баррелей, за три года цены выросли с $14 за баррель в 1978 году до $35 в 1981-м. Но после того, как дефицит был восполнен другими участниками рынка, цена стабилизировалась на уровне $27-28 за баррель. То есть в результате политических кризисов (а на это же время, кстати, приходится начало афганской войны и обострение отношений СССР с Западом) цена на нефть всего лишь удвоилась.
Ураганы в Мексиканском заливе случались и тогда, с более или менее равной степенью разрушительности. Что же касается роста индийской и китайской экономик, то следует заметить, что обе они растут стабильно в среднем на 7-10% в год на протяжении последних 15 лет.
Словом, и до конца 70-х годов прошлого века, и после резкий и достаточно долговременный рост цен на нефть был связан прежде всего с дефицитом сырья на рынке. Сегодня такого дефицита нет. А цена растет.
Любопытно и то, что на сей раз впервые цены на нефть поползли вверх не в результате кризиса или конфликта, а как раз накануне потрясений. После падения в 1996 году цена на нефть вплоть да весны 2000 года колебалась на уровне $10.
Летом же нынешнего года цены поползли вверх. ОПЕК повышала квоты на добычу, США выбрасывали на рынок нефть из стратегических запасов. Все без толку. Вслед за ценой на сырье вверх поползли и цены на бензин. По Европе прокатились "бензиновые бунты".
Европейские правительства попытались обвинить во всем страны ОПЕК. Ответная реакция была незамедлительной. Глава ОПЕК Рилвану Лукман заявил, что "высокие цены на бензин определяются не только ценой на нефть. Всего 16% стоимости барреля очищенной нефти идет экспортерам, остальные 84% формируются за счет внутренних налогов на бензин". Иными словами, Лукман предложил искать причины кризиса в политике индустриальных стран--потребителей нефти и крупнейших транснациональных энергетических корпораций.
 |
| Если бы Джорж Буш-младший посмотрелся в зеркало истории, то он увидел бы Чингисхана |
А вскоре игра "большой нефти" вовсю развернулась на мировых просторах. События, происходящие на Евразийском континенте, в последнее время все чаще называют "большой игрой", намекая тем самым на историю многолетней борьбы Британской и Российской империй за контроль над Центральной Азией в конце XIX века. Только сейчас место Британской империи заняли Соединенные Штаты. В самом деле, современные российско-американские отношения, особенно в третьих странах, дают повод к подобным аналогиям. Достаточно вспомнить недавние андижанские события в Узбекистане, в результате которых погибло несколько сотен человек.
Запад скептически отнесся к официальной версии о мятеже исламских фундаменталистов и потребовал независимого расследования. Москва же фактически взяла под защиту ташкентский режим, оказавшийся в международной изоляции. И последующие события, когда через некоторое время Узбекистан отказался продлить срок пребывания на своей территории американской базы, казались продиктованными Россией, недовольной военно-политической активизацией США в ее "мягком подбрюшье". Потому что впервые это требование было озвучено на саммите Шанхайской организации сотрудничества в Астане в начале июля в форме совместного заявления лидеров стран-участниц, лидирующее положение среди которых занимают Россия и Китай.
Противостояние России и Запада из-за контроля над постсоветским пространством действительно имело место. И это была действительно игра России — иногда удачная, иногда не очень. Однако эта игра закончилась на рубеже веков. И не потому, что Москва приняла все условия Вашингтона и смирилась с поражением. А потому, что США сейчас борются не с Россией или Китаем и даже не с "Аль-Каидой" и мировым терроризмом. США сегодня ведут беспощадную и бескомпромиссную войну за нефть, потому что благополучие и даже само выживание Соединенных Штатов связано именно с нефтью.
Нефть — единственный в мире товар, который торгуется только в долларах. А если нефть оценивается в долларах, то мы имеем право оценивать и доллар в нефти. Тем более что после того, как в 1972 году было отменено золотое содержание американской валюты, именно нефть стала главным обеспечением доллара, который сегодня фактически является мировой резервной валютой.
До 1973 года, когда нефть колебалась в пределах $3 за баррель, доллар стоил 53 литра нефти. В 2000 году, когда ушла администрация Билла Клинтона и пришла нынешняя команда республиканцев, доллар стоил почти 16 литров. Сейчас он девальвировался до 2,65-2,27 литра. А к весне следующего года вполне может опуститься до полутора литров.
Таким образом, речь идет не об удорожании нефти, а о галопирующей инфляции доллара. Американская валюта не обрушивается в силу известных причин. Во-первых, сегодня она пока поддерживается практически всем миром — как через использование доллара в качестве резервной валюты, так и через торговлю нефтью. Во-вторых, относительная устойчивость доллара подкрепляется военно-политической мощью единственной сверхдержавы мира, которая сегодня де-факто выполняет функции мирового жандарма, обеспечивая относительную стабильность нынешнего мирового порядка.
Нетрудно заметить, что заметное падение доллара (в нефтяных ценах) началось с приходом к власти нынешней администрации США. А стремительные темпы оно набрало после того, как стало окончательно ясно, что Вашингтон, объявивший антитеррористический поход после 11 сентября 2001 года, не собирается ограничиваться Афганистаном и "Аль-Каидой" Бен Ладена.
Вторжение в Ирак, активизация США на Ближнем Востоке, вокруг Каспия, в Индийском океане продемонстрировали одно — речь идет о попытке серьезного геополитического передела, об окончательном изменении старого миропорядка. А подобная операция стоит больших денег. Прогнозы — дело неблагодарное, особенно столь масштабные. Однако исторические параллели и аналогии вполне допустимы.
В истории однажды такое уже было. В XIII веке возникла монгольская империя Чингисхана. История ее возникновения, стремительного взлета и распада известна всем, кто закончил общеобразовательную школу. Гораздо менее известна экономическая история и экономическая подоплека чингисовой империи.
У Чингисхана были не только талантливые полководцы, у него на службе были и толковые экономисты и управленцы. Самым выдающимся из них был Елюй Чуцай, финансовый и экономический гений Чингисхана. Именно он сказал великому хану знаменитую фразу о том, что "верхом на коне можно завоевать империю, но управлять ею с коня невозможно". Елюй Чуцай, отпрыск киданьской императорской династии, правившей в Северном Китае, стал в итоге первым премьер-министром монгольской империи, бессменно возглавлявшим имперское правительство вплоть до смерти хана Угедея, сына Чингисхана. Он разработал налоговую систему, провел экономические реформы, упорядочил систему управления, набрал первоклассных управленцев, создал нормально функционирующий бюрократический аппарат.
Финансовые управленцы чингисовой империи обратили внимание на то, что в монгольской системе управления огромную роль играл ханский ярлык, то есть фактически доверенность императора. Ярлыки разного достоинства (золотые, серебряные, бронзовые и т. д.) получала почти вся номенклатура империи — от правителей протекторатов до имперских гонцов. И каждый понимал, что за владельцем ярлыка стоит великий хан, слово повелителя Вселенной.
Финансисты империи придумали еще один ярлык — бумажный, заменяющий золотые, серебряные, медные монеты. Универсальное средство платежа, обеспеченное ханской тамгой (печатью), то есть нерушимым словом императора. Бумажные денежные средства использовались в Китае и до этого, однако это были все же не полноценные деньги. У них был ограниченный срок действия, конвертация их в драгоценные металлы была запрещена, и вообще они более всего напоминали государственные векселя, по которым правительство платить не собиралось.
Монгольское правительство эмитировало банкноты с неограниченным сроком действия и обеспечивало конвертацию бумажных ярлыков в серебро, золото или бронзу. Одновременно в империи было запрещено свободное хождение (но не продажа и покупка) золота и серебра в качестве платежного средства. Для поддержания оборота наличных правительство требовало уплаты некоторых налогов банкнотами, а не натуральным товаром. Ханский бумажный ярлык находился в свободном обращении по всей империи.
Экономика ожила. Торговля активизировалась. Появились и монгольские олигархи, прежде всего из числа уйгурских и согдийских купцов, которые первыми освоили захваченные монголами торговые пути. Предприимчивые люди объединялись в торговые корпорации, которые, в свою очередь, финансировали многие военные походы имперских войск. Лидеры корпораций прочно обосновались при дворе, щедрыми подарками прокладывая путь к трону.
Первый их прорыв во власть свершился после смерти Угедея, сына Чингисхана, когда фактической правительницей империи оказалась ханская вдова Туракина, когда пробил час олигархов. Согдийцы откупщик Абдурахман и купец Махмуд Ялавач убедили ханшу сместить неуступчивого скрягу Елюя Чуцая. Новым премьером стал уйгур Чинкай.
Империя взяла курс на продолжение экспансии. Военные экспедиции следовали одна за другой. Хан Хубилай предпринял даже попытку морского десанта на Японские острова. Японцев спас "божественный ветер" (камикадзе) — шторм, потопивший монгольскую эскадру. Но все новые и новые рекруты шли на завоевание новых земель.
И все больше и больше бумажных ярлыков требовалось для оплаты военных экспедиций и прочей демонстрации державной мощи. Ни о каком золотом, серебряном или медном покрытии этих бумаг речи уже не было. Имперская валюта — тенге — держалась на плаву лишь благодаря всевозможным ухищрениям власти (монополия правительства на различные жизненно важные продукты вроде соли) и имперской военно-политической мощи.
В 1286 году ежегодный выпуск денег превысил уровень 1260 года более чем в 27 раз. Деньги стремительно обесценивались. К началу XIV века бюджетный дефицит в империи достиг астрономической суммы — 7 млн тенге. Доверие к валюте было подорвано окончательно. Западные улусы (протектораты) империи отпали от нее и провозгласили свою независимость, начав чеканить полноценные, честные золотые, серебряные и медные монеты. Между двумя имперскими столицами — Пекином и Каракорумом (в Монголии) — вспыхнула война, завершившаяся победой Пекина и окончательным превращением монгольской империи в китайскую империю Юань.
А еще через 100 лет, в 1368 году, проиграв войну с повстанцами, последний монгольский император династии Юань на китайском троне вместе с уцелевшими сторонниками бежал в Монголию.
Так закончилась первая в истории попытка создания глобальной экономики и универсальной валюты.
АФАНАСИЙ СБОРОВ