5 сентября под председательством президента России Владимира Путина в режиме видеоконференции состоялось заседание Российского организационного комитета «Победа», на котором обсудили запланированные рутинные, казалось, вопросы текущей повестки. И если бы Владимир Путин, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, не заговорил с Александром Школьником и Берлом Лазаром о героях и героизации нацизма, то ничего бы и не случилось.
Владимир Путин на заседании оргкомитета «Победа» в какой-то момент, казалось, отчаялся добиться интересующего его ответа
Фото: пресс-служба президента РФ
Владимир Путин на заседании оргкомитета «Победа» в какой-то момент, казалось, отчаялся добиться интересующего его ответа
Фото: пресс-служба президента РФ
Заседание оргкомитета «Победа» не обещало никаких прорывов. Должны были прежде всего в формате видео-конференц-связи утвердить список новых городов трудовой доблести (работавших для фронта, для победы), который был согласован давно и прочно. Все споры по поводу списка (а они были) закончились до заседания. Но формальности предстояло соблюсти.
Впрочем, на этом заседании принципиальное значение имел фон. Фоном являются, разумеется, события на Украине.
И в принципе почти любое слово на заседании, обращенное в глубь десятилетий, можно было при желании перенести в современность.
Так, Владимир Путин рассказывал:
— 80 лет назад был дан старт и шефскому движению тыловых городов над освобожденными территориями, создавались фонды помощи людям, которые там жили...
И он, впрочем, быстро к этой современности и обратился:
— Ребята наши геройски сражаются, некоторые отдают жизнь за Россию. И они, и члены их семей должны быть обеспечены всеми положенными участникам операции льготами и мерами поддержки, включая статус участника боевых действий. Это вопрос справедливости, признания особых заслуг защитников Родины.
Президент предложил, кроме того, косплеить выставку «Сто раритетов российской государственности», которая случилась в московском Новом Манеже в 2018 году.
— Предлагаю подготовить такой проект и по теме Великой Отечественной войны,— разъяснил он.— Собрать артефакты по ключевым событиям: от первых боев на границе до водружения Красного знамени Победы над поверженным Берлином, резонансные приказы Ставки и блокадные дневники ленинградцев, акты о капитуляции Германии и Японии.
С особым чувством он обратил внимание на следующее:
— Для глубины восприятия можно разместить и трофейные документы. Думаю, жестким напоминанием тем, кто забыл историю, будет демонстрация приказов нацистского командования о варварском обращении с советскими военнопленными и мирными гражданами, документов о преступлениях пособников Гитлера, разного рода коллаборационистов... Подлинные документы — это самые убедительные аргументы. Открытый показ архивных материалов — достойный ответ тем, кто сегодня воюет с прошлым и осознанно, в угоду политической конъюнктуре сегодняшнего дня, часто личным амбициям, перевирает историю. Сейчас, как известно, таких немало, есть представители этого движения, мягко говоря, и в той же Европе, в которой многим людям напрочь отшибло и память, и совесть.
Уже было понятно, что рядовое заседание оргкомитета «Победа» Владимир Путин решил поставить на службу сегодняшнему, а не вчерашнему дню.
Так будет, это очевидно, и со всем празднованием 80-летия Победы.
— Новые смыслы, вызовы времени четко показывают, что в 1945 году нацизм был повержен, но, к сожалению, не изжит — снова проявляется в той же русофобии или антисемитизме, а героизация нацистских преступников, прямая пропаганда нацизма в прибалтийских странах, в той же Украине вообще стали нормой. Будто и не было Нюрнберга! — пожал плечами Владимир Путин.— Нет (как будто.— А. К.) международных законов, запрещающих такие действия!
Господин Путин заявил, что стране нужен Национальный центр исторической памяти. И это тоже решенный, как стало ясно, вопрос. Вообще-то таким центром должен быть любой музей, но, видимо, нужен более ударный институт.
Секретарь генерального совета «Единой России» Андрей Турчак, докладывая, перечислил выбранные города: Владимир, Воткинск, Находка, Новомосковск, Подольск, Прокопьевск, Рязань, Рубцовск, Улан-Удэ и Ханты-Мансийск. Они будут называться городами трудовой доблести. Без сомнения, все города заслужили это звание как раз 80 лет назад. И возражений тут никаких не предполагалось.
В какой-то момент дошла очередь до выступления Александра Школьника, директора Центрального музея Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на Поклонной горе. Он знал, что говорить:
— Мы посчитали важным говорить о нашей битве с украинскими фашистами прямо сейчас! Пусть сражение еще не завершено, но у него уже есть своя история, свои победы и свои подвиги. Рассказывать о них нужно уже сегодня. Молчать нельзя! Эта правда очень нужна людям!
Он, кстати, прямо сказал, для чего нужен Национальный центр исторической памяти:
— Действительно, сегодня история превращена в оружие! Мы столкнулись с новым типом войны, которая ведется не только за умы, но и за души молодых людей, наших детей и внуков! Поэтому мы просто обязаны создать эффективный инструмент противодействия агрессии такого рода. Необходима площадка, я бы даже сказал, оперативный штаб, способный консолидировать усилия в области сохранения исторической памяти, блокировать попытки фальсификации истории и дать достойный отпор врагу!
Нужен штаб, который будет называться Центром исторической памяти.
У Александра Школьника была только одна просьба к президенту:
— Если возможно, поручить управлению делами президента Российской Федерации выступить в роли учредителя Национального центра исторической памяти при президенте Российской Федерации! Это, кстати, общее мнение. Центр должен получить статус при президенте Российской Федерации в связи с его значимостью и тем безусловным доверием, которым общество наделяет структуры, связанные с главой государства. Предварительно такая возможность обсуждена с коллегами.
Казалось, игра в поддавки закончена, и можно заканчивать это успешное во всех отношениях заседание.
— Готовы к работе с полной уверенностью в том, что у страны должен быть не только мощный оборонный, но и ценностный щит. Убеждены в безусловной победе нашего Отечества на всех фронтах и во все времена! — на подъеме закончил Александр Школьник, который по всем признакам готов играть в работе центра не последнюю, а, скорее всего, первую роль.
Но тут выяснилось, что все только начинается.
— Александр Яковлевич,— обратился к господину Школьнику президент,— вы сейчас говорили об исторической памяти, что является одной из ключевых тем нашего сегодняшнего совещания, нашей сегодняшней встречи. Вы как директор Федерального государственного учреждения — Центральный музей Великой Отечественной войны — можете напомнить: примерное количество жертв за всю Великую Отечественную войну нам понятно, а сколько погибло и было уничтожено нацистами мирных граждан?
Вопрос никак не был запланирован. Это стало ясно по реакции Александра Школьника. Он замялся:
— Это... порядка нескольких миллионов... А, я знаю точно такую цифру... Например, вы говорили о вкладе в Великую Победу: у нас же было 197 миллионов граждан до войны, в Советском Союзе, из них воевать ушло 34,5 миллиона за все четыре года, а остальные граждане — 100 с лишним миллионов человек, каждый практически из них начиная с подросткового возраста вносил свой хоть маленький, но вклад в Победу... Я думаю, что мы должны впредь помнить и эту составляющую великого подвига всего нашего народа!
Нет, ответа у него не было.
— Все-таки нам нужно понять, сколько у нас людей погибло, ушло из жизни, защищая Родину в ходе боевых действий, и сколько пострадало, было уничтожено мирных граждан нацистами,— выяснялось, что господин Путин намерен услышать конкретные цифры, даже если придется поставить директора музея в окончательно неудобное положение.
Зачем-то ему это было нужно. Он, видимо, задумал иллюстрировать этими цифрами какую-то свою мысль.
— Это миллионы и миллионы, Владимир Владимирович! — заверил президента Александр Школьник.
— Понятно, миллионы и миллионы...— президент выглядел уже раздраженным: в конце концов ему никак не давали перейти к тому, что пришло ему в голову.— Это очевидно. Но надо примерную цифру хотя бы представлять!
И он, кажется, решил не мучить больше директора музея, поняв, что не там ищет ответ:
— Я хотел бы у главного раввина России господина Берла Лазара спросить, чтобы нам напомнил о количестве жертв холокоста в целом.
— То, что знаем,— это точно больше шести миллионов,— кивнул Берл Лазар, который тоже ведь является членом оргкомитета.— Понятно, что сама цифра шесть миллионов предварительная. Самое страшное — это дети, которые погибли. И вы правильно говорили об антисемитизме: это не только тогда, сегодня мы видим снова этот всплеск в Европе, в Германии. К сожалению, это мы видим также в соседних странах... Поэтому все, что вы говорили,— это очень правильно!
Ну вот, безупречно же выступал человек! Хоть и тоже точно ничего не знал. Но каков класс.
— Бороться нужно не только с теми явлениями, которые бывают, что называется, в политическом мире, но это прежде всего в идеологическом, потому что идеология нацизма — это самая страшная идеология, которая может быть на свете. И спасибо вам за то, что вы постоянно это подчеркиваете и говорите об этом, напоминаете, что с этим нельзя никак смириться, нельзя найти никакого компромисса, нужно бороться до конца! — цементировал Берл Лазар.
— Да, и мы должны видеть связь между трагическими событиями прошлых лет и сегодняшним днем,— господин Путин все равно намерен был во что бы то ни стало выйти на какую-то полюбившуюся ему мысль.— Сколько евреев было уничтожено нацистами на территории Украины во время войны?
— Четкие цифры,— признался Берл Лазар,— к сожалению, не знаю. Я знаю одно, что во многих городах, к сожалению, когда нацисты пришли... Уже там, местечко или город были, как называется, юденфрай... Уже были освобождены от евреев, потому что коллаборационисты и люди сами уничтожили евреев, даже до прихода нацизма, фашистов.
— Точно,— согласился Владимир Путин.
С тем, что говорил мудрый еврей Берл Лазар, невозможно было спорить. Но это была все же другая мысль. А господин Путин имел в виду что-то еще.
— Александр Яковлевич, у вас есть такие цифры? — снова он вдруг взялся за Александра Школьника.
— Да,— с облегчением доложил тот,— мы нашли цифры: 12,7 миллиона граждан Советского Союза мирных погибло... Где-то порядка так.
— Да, 12,7...— задумчиво повторил президент.— А сколько евреев было уничтожено на Украине нацистами и коллаборационистами, о которых сейчас сказал главный раввин России?
Голос его вдруг, можно сказать, зазвенел.
— Не смогу точно ответить, Владимир Владимирович,— признался Александр Школьник.
— А я вам скажу... А я вам скажу!..— воскликнул Владимир Путин.— Это полтора миллиона человек. Женщины, старики, дети. Полтора миллиона человек! Это если всего за холокост было уничтожено нацистами шесть миллионов, то это четверть, 25 процентов жертв.
Он понял, видимо, что никто ему сегодня не поможет публично дойти до сути, кроме него самого. Но он предпринял последнюю, можно сказать, отчаянную попытку:
— Александр Яковлевич, а кто это делал на Украине?
— Ну, собственно, это делали в том числе и сами украинцы, которые вступали в подразделения...— снова замялся господин Школьник.
— Какие украинцы?..— это были уже вопросы не то что к Школьнику, а к дошкольнику.
— В смысле?.. Ну?..— от неожиданности, видимо, переспросил президента директор музея.
Так, признаться, ему еще никто не отвечал. Нет, никто так не переспрашивал. А многие бы мечтали...
И господин Путин, еще больше раздражаясь, отдавал себе в этом отчет:
— В прямом смысле! Там были украинцы, которые спасали других людей. А кто уничтожал?
Он упрямо подводил к ответу, который ему был нужен и который казался, видимо, таким правильным и неизбежным.
— Ну это были нацисты! — предположил Александр Школьник.
— Да...— то ли утвердительно, то ли разочарованно протянул господин Путин. Так или иначе, а ответ устроил его не до конца.— Это были не просто нацисты! Это были те самые коллаборационисты, о которых сейчас главный раввин России сказал. Это как раз бандеровцы и иже с ними давали прямые указания!
Ну ответ-то был простой с самого начала! Ну на поверхности же! Я как человек, который с самого начала болел за Александра Школьника, был все-таки рад, что в конце концов суть оказалась обнаружена во взаимодействии с ним.
— Немцы, даже войска СС, не считали возможным принимать участие в этих массовых репрессиях! — добавил Владимир Путин.— Они практически передали это все в руки местных националистов и антисемитов.
И вот что хотел сказать наконец всем этим российский президент:
— Это имеет прямое отношение к сегодняшнему дню! И все, чем мы занимаемся, не должно иметь какого-то умозрительного значения. Это все конкретные вещи, которые связаны с днем сегодняшним!.. Все эти цифры известны, понятны. Всему миру известно, что именно бендеровцы и иже с ними (но все-таки бандеровцы.— А. К.) занимались реализацией этого замысла, чудовищного замысла нацистов. Но и нужно показывать, и показывать убедительно и ярко, чтобы ничего подобного не повторилось в будущем, показывать, кого сегодняшние власти Украины возвели на пьедестал почета и кого они героизируют! Ведь мы же сказали, что нужно все сделать для того, чтобы воспрепятствовать героизации нацизма. А там происходит именно это. Кто же такие люди, которые сегодня на знамени сегодняшних властей Украины,— надо это показать! Там все ясно.
Зря Александр Школьник решил снова высказаться. На сегодня уже ничего нельзя было исправить. Но он высказался:
— Владимир Владимирович, у нас, в Музее Победы, 15 апреля прошлого года, еще не прошло месяца после начала спецоперации, мы открыли выставку «Обыкновенный нацизм», где рассказано о том, о чем вы говорите.
Получилось, что в Музее Победы рассказали обо всем гораздо раньше, чем об этом теперь говорил Владимир Путин.
Нет, это был не день Александра Школьника.
Хотя разве это было плохо? Не успел даже подумать человек...
— Послушайте, Александр Яковлевич, спецоперация здесь совершенно ни при чем! — уже не сдерживал себя господин Путин. — Все, о чем мы сейчас говорим, происходило в годы Великой Отечественной войны, тогда людей уничтожали! Когда смотришь реальные архивные документы, кровь в жилах стынет просто, без слез смотреть на это невозможно, и это нужно вытаскивать и показывать! Кого сегодняшние власти героизируют? Убийц кровавых, вот кого, нелюдей возводят на пьедестал, с плакатами и с их портретами ходят по центру городов! Я не уверен, что на Украине все люди знают, о чем идет речь. Но хотя бы отсюда давайте будем показывать, ладно?
Это «ладно» звучало, конечно, примирительно.
Нет, по итогам этого дня у Александра Школьника не должно возникнуть проблем с трудоустройством. Не потому, что ему обязательно подыщут местечко.
А потому, что он на своем.