Два воронежских театра открыли новый сезон спектаклями о разных проявлениях любви. В театре кукол приглашенный режиссер Руслан Кудашов поставил «Похороните меня за плинтусом», а в театре юного зрителя приглашенный Александр Огарев — «Ромео и Джульетту». Оба спектакля так или иначе заигрывают с театральными условностями и показывают, что «мир — театр». Но такой подход, как убедился корреспондент «Ъ-Черноземье» Александр Прытков, не совсем оправдался.
Фото: Арик Киланянц
Фото: Арик Киланянц
Фото: Арик Киланянц
Фото: Арик Киланянц
Фото: Арик Киланянц
Премьерные показы спектакля «Похороните меня за плинтусом» по одноименной книге Павла Санаева прошли в воронежском театре кукол имени Вольховского 30 и 31 августа. Его поставил уже работавший здесь главный режиссер петербургского Большого театра кукол Руслан Кудашов.
За сюжет о жизни мальчика Саши (Григорий Вахрушев) с деспотичной бабушкой (Елена Киселева) и безвольным дедушкой брались и театры, и кинематограф. Руслан Кудашов, вероятно, имея в виду автобиографичность истории (дедушка из книги — актер Всеволод Санаев, а мать мальчика, которую в Воронеже играет Елена Симанович,— актриса Елена Санаева), добавил еще больше театральных условностей.
Поначалу все происходящее и вовсе кажется цирком. Подсвеченная лампами сцена устроена в виде цирковой арены, рядом — гримерная. Часть декораций уносят-приносят монтировщики (они же в финале могильщики) в тельняшках. Актеры условно загримированы под клоунов, поначалу всячески кривляются и играют скорее напоказ, чем психологически точно.
Такой подход может сбить с толку, однако вместе с тем он оказывался органичен историям, которые доносились до зрителя как смех сквозь слезы. Бабушка всячески обзывает и ругает внука за малейшую провинность, поносит последними словами его мать, но это не отменяет и комедийности, как, например, в рассказах о походе на стройку или купании. Кроме того, по задумке режиссера, сцена-арена — это «мир бабушки, мир несостоявшейся актрисы, которая превращает любое помещение в сценическое пространство, а самую обычную жизненную ситуацию — в очередное действие бесконечного представления».
Но чем ближе к финалу, тем меньше буффонады. А Елена Киселева показывает весь спектр эмоций — от гротеска до глубоких переживаний человека, который по-настоящему любит, но не может выразить свою любовь кроме как через агрессию, ругань и выставление напоказ собственного страдания и жертвенности ради этих «неблагодарных» родных.
Кукол Руслан Кудашов тоже приспособил ловко. Бабушка хочет полностью подчинить жизнь родных себе, чтобы ее окружающие фактически стали послушными марионетками. Поэтому дедушка и представлен только как кукла — за ней не закреплен отдельный актер. А у дочери, уже давно упорхнувшей из дома в самостоятельную жизнь, кукольного альтер эго нет вообще. Поэтому Григорий Вахрушев и играет Сашу, и водит куклу — и запихивает ее в рюкзак, когда уходит от бабушки. Впрочем, есть кукла и бабушки, которая появляется в редкие и жутковатые эпизоды. И отдельный аттракцион — огромная надувная шестирукая кукла, как бы преследующая убегающих Сашу и его маму.
С театральной реальностью заигрывает в другом спектакле о любви худрук Астраханского драмтеатра Александр Огарев, поставивший на большой сцене воронежского ТЮЗа «Ромео и Джульетту». Премьера прошла 1 и 2 сентября, и пока этот эксперимент над пьесой кажется весьма спорным.
Фото: Константин Кириакиди
Фото: Андрей Парфенов
Фото: Андрей Парфенов
Фото: Константин Кириакиди
За время существования «Ромео и Джульетты» чего только на сцене с этим текстом не делали. Александр Огарев добавил пьесе современности, но при этом избежал каких-то радикальных решений.
Костюмы сделаны под старину, но с современными элементами — кто-то ходит в спортивных штанах, у кого-то на ногах кроссовки, кто-то не расстается с наушниками. Музыка по большей части современная, тот же пир у Капулетти с героями в таких нарядах больше похож на тематическую дискотеку.
Декорации постоянно меняются, но внимание привлекает все время находящаяся на сцене конструкция с неоновыми лампами, больше всего похожая на остановку общественного транспорта. Реквизита тоже много, но функционал его не совсем ясен: является ли, например, скульптура единорога только символом невинности или же это еще и намек на то, что с ним можно делать, из популярной франшизы «Ведьмак» (а подростки, на которых рассчитан спектакль, вероятнее всего, такую аллюзию увидят, даже если она режиссером не заложена).
Сами актеры то и дело показывают зрителям, что все происходит не всерьез, что это такая игра. Некоторые такие подмигивания почти незаметны. В других комедию дают в лоб. В одной из сцен слуга говорит «Кушать подано», а потом следом играющий персонажа актер заявляет, что всегда мечтал произнести эту фразу. В другой сцене застывшему артисту говорят: «Чего уставился? Это рампа». Но такие заигрывания не особенно усиливают атмосферу.
А сбивает ее окончательно то, что актеры постоянно интонируют шекспировские фразы (пьесу взяли в переводе Бориса Пастернака) в прозаический текст. Кажется, что заданный ритм приносят в жертву для большего психологизма, но персонажи в такие моменты за редким исключением лучше не раскрываются, а уход в драматизм сбивает с изначального ироничного настроя. Вдобавок спектаклю не хватает скорости, некоторые сцены длятся очень медленно, и причина такого темпа, возможно, именно в сбоях с ритма.
Никаких проблем не возникает разве что в сценах с Ромео (Роман Лютиков) и Джульеттой (Ирина Секушина). Говорят, для актеров этот спектакль не просто игра — это видно. Тот случай, когда театр ворвался в реальную жизнь, и это пошло на пользу как минимум одной постановке. Которой, кажется, все же не хватило времени, чтобы предстать в ясной форме, а не в множестве разрозненных задумок.