Вчера президент России Владимир Путин встретился с президентом Всемирного банка Полом Вулфовицем — и остался ему должен. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Встреча между Владимиром Путиным и Полом Вулфовицем случилась в Представительском кабинете Кремля. Господин Вулфовиц радовался этой встрече так пылко, что мне стало на какой-то миг неудобно за них обоих. Так пылко один человек радуется другому, только когда хочет получить с него свой долг (Россия до сих пор должна Всемирному банку чуть больше пяти миллиардов долларов).
Хорошо, по крайней мере, то, что у Всемирного банка никто в России уже давно не берет взаймы. И не потому, что он не дает. Просто прошло то время, когда Россия брала у всех без разбора. А время, когда она сама давала бы по своему усмотрению, еще, видимо, не настало.
Господин Путин решил сразу напомнить Полу Вулфовицу его место — по крайней мере, в истории отношений с Россией. Он заявил, что хорошими отношениями с Россией Всемирный банк обязан прежде всего предшественнику господина Вулфовица Джеймсу Вулфенсону. Все, кому надо, помнят, что Всемирный банк в свое время предложил России кредит в 13,5 миллиарда долларов США.
— Мы воспользовались восемью миллиардами,— разделил ответственность господин Путин за судьбу этого кредита, хотя дело было ведь не при нем, а, в свою очередь, при его предшественнике.
Впрочем, он постарался дать понять, что мы все-таки удержались тогда от соблазна взять все, что нам предлагали. Ответственность за отказ от искушения он тоже, таким образом, великодушно принял на себя.
В последнее время Всемирный банк, не надеясь на то, что в Москве кто-то заинтересуется его кредитами, пошел в регионы. Господин Путин одобрил эту инициативу с максимальной пользой для себя:
— Я думаю, это правильно: российская финансовая система сейчас демонстрирует устойчивость и стабильность.
Господин Путин также поблагодарил Всемирный банк: россиянам было важно чувствовать рядом с собой экспертов Всемирного банка.
То есть мы их никогда толком не видели. По-моему, это было равносильно признанию в том, что последние годы Россия в мучительных поисках своего пути двигалась вслепую. А на роль поводырей, стало быть, все это время претендовали эксперты Всемирного банка. И кроме того, президент России недвусмысленно дал понять, что теперь россиянам уже не так важно чувствовать рядом с собой этих людей. Таким образом, больше Россия в их услугах не нуждается.
— Я очень рад! — по-русски воскликнул Пол Вулфовиц.Он, на мой взгляд, адекватно среагировал на это соображение (хотя и имел в виду на самом деле явно что-то другое). По-русски это называется "гора с плеч". Но таких русских выражений господин Вулфовиц не знал.
— Я очень люблю русский язык, но я буду говорить на английском,— честно предупредил он и рассказал трогательную историю о том, как, будучи студентом, услышал от своего преподавателя, что если Пол хочет знать математику, то должен учить русский язык. (И, видимо, наоборот.) И Пол два года честно хотел узнать математику при помощи изучения русского языка. (Странно, что его в результате не выгнали из университета. Видимо, все-таки вовремя спохватился.)
Сейчас Пола Вулфовица, по его словам, прежде всего интересует, что Всемирный банк мог бы сделать для Санкт-Петербурга (на Москву во Всемирном банке, очевидно, совсем уже махнули рукой; о том, что еще интересует господина Вулфовица в России, см. в его интервью на стр. 14). Город Владимира Путина и Валентины Матвиенко привлекает внимание Пола Вулфовица в основном потому, что в следующем году здесь пройдет саммит "восьмерки".
— Мне сказали, что в Москве сегодня очень хорошая погода,— отметил президент Всемирного банка (это и правда так, но тут я поневоле задумался, все ли у него самого в порядке со зрением, если он ему не доверяет и верит кому-то на слово. А поводырь-то тогда, спрашивается, кто? — А. К.).— И мне еще сказали, что это необычно для этого времени года. И будет, мне сказали, гарантированно хорошая погода в июле следующего года в Санкт-Петербурге, когда там состоится саммит G8.
А мог бы без этих витиеватых намеков просто сказать, что тоже с удовольствием подъехал бы в Питер — если бы его кто-нибудь пригласил.