Египетская сила

30 августа умер один из самых ярких богачей современности — Мохаммед аль-Файед. Ему было 94 года. Он олицетворение могущества и бессилия арабских миллиардов. Он жил в королевском замке, тратил миллионы на помощь искусству и спорту, был накоротке с королевскими особами. Но сейчас его помнят лишь как отца любовника принцессы Дианы и человека, который, несмотря на все свое богатство, так и не смог купить британский паспорт.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Смерть Мохаммеда аль-Файеда застала всех врасплох. Десять последних лет он вел почти затворническую жизнь, а его имя не появлялось в массмедиа. С поправкой на относительное богатство (1512-е место в списке богатейших людей мира по версии Forbes 2022 года) и ставшие забываться обстоятельства его жизни, вполне можно сказать, что умер он в такой же безвестности, в какой и родился.

Египетская ложь

Мохаммед Файед (тогда еще без всякого «аль») родился в 1929 году в Александрии. Его отец работал в Министерстве просвещения. Первые свои деньги Мохаммед заработал, продавая напитки на шумных улицах торговой столицы Египта. Дело оказалось прибыльным, и через некоторое время Мохаммед уже продавал швейные машинки.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Он мог бы застрять на этом рынке, но ему повезло больше. Он познакомился в Александрии с заехавшим туда по делам Аднаном Хашогги. Позже он станет самым известным торговцем оружием в мире. В то время же он был сыном лейб-медика короля Саудовской Аравии. Хашогги-старший, как утверждает биограф аль-Файеда Том Бауэр, научил молодого человека жить. До того как стать врачом августейшей особы, Хашогги-старший был посредственным ветеринаром. Но обладал даром втираться в доверие и втирать собеседникам всякие небылицы. Он жил в полном соответствии с геббельсовской идеей о том, что чем невероятнее ложь, тем быстрее люди в это поверят. Собственно, враньем он и проложил путь в палаты короля, став попутно одним из самых влиятельных людей страны. Файед переехал в Саудовскую Аравию, стал его помощником и конфидантом, а потом и зятем, получив в свое распоряжение все связи и знакомства лейб-медика.

Молодая семья обосновалась в Генуе. Там Мохаммед с финансовой помощью братьев создал судоходную компанию, которая, впрочем, быстро прогорела. В поисках места, где его бы не настигли кредиторы, Мохаммед выбрал Гаити. В страну он приехал уже без жены. Добившись расположения дочери наводившего на всех ужас диктатора Жан-Клода Дювалье-старшего, Мохаммед Файед без труда получил концессии (и, что важно, деньги) на развитие торгового порта и поиск и разработку месторождений нефти. Файед снова прогорел и снова бежал, спасая уже не только деньги и свободу, но и саму жизнь. Латинская Америка и бОльшая часть Европы были для него закрыты. В Азию не хотелось. Файед отправился в Лондон.

Египетская ловкость

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В начале 1960-х арабские лица в Лондоне были еще относительной редкостью. И ассоциировались не с нелегальными иммигрантами, а с нефтяными шейхами. Файед не стал разочаровывать лондонскую публику и принялся играть роль плейбоя, сорящего деньгами направо и налево. О том, что чуть ли не единственным активом Файеда была доля в строительной компании Costain, небольшой, неизвестной и не приносившей серьезных доходов, никто, разумеется, не знал. Тут, кстати, пригодилось то, что Файед был женат (пусть и недолго) на дочери врача саудовского короля. Это придавало ему вес.

В Лондоне Файед познакомился с человеком, который открыл ему путь к настоящим деньгам. Египтянин завел дружбу с Махди аль-Таджиром, послом Дубая. Аль-Таджир был настолько очарован египетским бизнесменом, что когда Мохаммед предложил построить первую в эмирате больницу, современный аэропорт и сеть асфальтированных дорог, то посол передал эти предложения на родину, поручившись, разумеется, за Costain. В итоге фирма получила свой, кажется, первый серьезный международный проект, а у Мохаммеда появились первые настоящие деньги. Необходимость играть роль богатого арабского бизнесмена отпала. Он стал им по-настоящему. Более того, дубайская концессия помогла ему с именем и биографией. Как позже рассказывал аль-Таджир, по просьбе египтянина он сделал ему дубайский диппаспорт.

«Я спросил фамилию и возраст. Он добавил к фамилии “аль”, чтобы звучало внушительнее, а из реального возраста вычел пять лет»,— вспоминал посол.

Это стало началом легенды о Мохаммеде аль-Файеде, сыне важного египетского паши, сколотившего состояние на торговле хлопком. Легенда позже сыграет важную роль, когда Файед решит стать кумом королеве Елизавете.

Окончательно Мохаммед Файед—уличный торговец превратился в Мохаммеда аль-Файеда—успешного бизнесмена благодаря знакомству и сотрудничеству с одним из богатейших людей своего времени — Омаром Али Саифуддином III, султаном Брунея. Султан, пораженный связями Мохаммеда, сделал его своим финансовым советником. Так у Файеда появилась возможность тратить еще больше и заводить дружбу с еще более богатыми и влиятельными людьми.

Египетская хватка

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

К началу 1970-х у Мохаммеда была своя небольшая бизнес-империя, которая, впрочем, не приносила ему ни особых денег, ни особой славы. И то и другое он завоевывал, работая от имени и по поручению брунейского султана. Он помог султану купить множество полезных, а главное, знаковых активов в Британии и Европе. Одним из них стал отель «Дорчестер». Не забывал Мохаммед и о себе. Он купил парижский «Риц», в который вложил кучу собственных и заемных денег. Инвестиции щедро окупились. «Риц» стал самым престижным отелем Парижа, приносящим хороший доход, а благодарная Франция сделала аль-Файеда кавалером ордена Почетного Легиона.

Впрочем, французские почести имели для египтянина второстепенное значение. Он был очарован британской аристократией и очень хотел стать ее частью.

Мохаммед тщательно копировал поведение британской знати. У него был особняк в Мейфэре, было загородное поместье. Он летал на собственном вертолете (вертолеты вошли в моду благодаря сестре королевы принцессе Маргарет). Он посещал все нужные мероприятия, занимался правильной благотворительностью. Именно на его деньги был снят оскароносный фильм «Колесницы огня», которым до сих пор гордится Британия.

Аль-Файеда начали принимать в лучших домах Лондона, в Букингемском дворце и Виндзорском замке. В желании быть ближе к королевской семье он купил дом бывшего короля Эдуарда VIII, после своей женитьбы ставшего просто герцогом Виндзорским,— особняк в Булонском лесу в Париже. Наконец, в 1986 году он купил то, что считал окончательным и бесповоротным пропуском в высший свет,— компанию The House of Fraser, которой принадлежит самый знаменитый и самый главный универсальный магазин Европы Harrods. Тот самый, который гордо указывал в своем логотипе гербы своих клиентов: королевы, королевы-матери, герцога Эдинбургского и принца Уэльского.

Египетские казни

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Копирование жизни британской знати скорее вредило, чем помогало аль-Файеду. Оно было механическим, и скоро миллиардер оказался в неприличном положении «мещанина во дворянстве». Та же покупка дома герцога Виндзорского была чудовищной ошибкой: если кого королевская семья и хотела забыть, так это бывшего короля Эдуарда VIII, скандально лишившегося престола и не скрывавшего своей приязни к Гитлеру.

Ну а покупка Harrods окончательно разрушила планы аль-Файеда. Сделка была слишком скандальной, и, кроме того, в борьбе за магазин египтянин бросил вызов Роланду «Тайни» Роуленду, бизнесмену, который кроме всего прочего владел тогда и старейшей в мире воскресной газетой The Observer. Роуленд обвинил аль-Файеда в предоставлении ложной информации об источниках дохода (одним из условий покупки Harrods была безупречность доходов), а журналисты The Observer довольно быстро накопали массу компромата на египтянина: от лживости истории о «сыне шейха» до фактов подкупа парламентариев и министров. Один из министров даже попал в тюрьму.

Harrods у аль-Файеда не отобрали. Его даже не перестали приглашать на приемы и охотно принимали его приглашения, спонсорские пожертвования и тому подобное. Но все его просьбы о предоставлении гражданства отклонялись.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Самой главной ошибкой Мохаммеда аль-Файеда стала попытка добиться расположения королевской семьи через ее самого открытого представителя — принцессу Диану.

У них быстро установились дружеские отношения. Однако египтянин не учел, что Диана (как и он сам) — чужая в семье. Ее дружба с аль-Файедом не приблизила его к заветной цели. Более того, сделала ее недостижимой. А затем привела и к личной трагедии.

Египетский сын

В 1997 году Мохаммед аль-Файед свел принцессу Диану (тогда уже бывшую в разводе) со своим сыном от первого брака Доди. Диана и Доди были знакомы с 1986 года, однако именно в 1997 году, на яхте Мохаммеда, у них случился роман. Роман необыкновенно публичный, учитывая внимание прессы и к принцессе, и к сыну скандального миллиардера. Фотографии улыбающихся, загорающих, обедающих, гуляющих Доди и Дианы ежедневно появлялись в британских таблоидах. Пошли слухи и о том, что дело идет к свадьбе. Так ли это было — неизвестно. Роман был интенсивным, но недолгим. В сентябре того же 1997 года пара погибла в автомобильной катастрофе в Париже.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Гибель сына изменила Мохаммеда. Он, кажется, забросил дела, а все свои немалые ресурсы пустил на то, чтобы если не доказать, то по крайней мере публично заявить о том, что в гибели Доди и Дианы виновата королевская семья, которая, по его мнению, и организовала фатальную катастрофу. Несколько расследований совершенно опровергали эту теорию, но для Мохаммеда это ничего не значило. Выводы комиссий он считал подтасованными или откровенно лживыми, продолжал публично обвинять королевскую семью в заговоре. Особенно он ополчился на супруга королевы принца Филиппа, которого считал организатором заговора, а позже уверовал в то, что принц — глава мирового теневого правительства. Все это, разумеется, не осталось без последствий.

Про британских монархов любят говорить, что они царствуют, но не правят. В этом есть некоторое упрощение. Все зависит от того, кто, собственно, царствует. Во времена Мохаммеда аль-Файеда царствовала Елизавета II. Она сумела поставить египтянина на место не проронив ни слова. Просто в 1999 году Королевское шоу лошадей в Виндзоре отказалось от Harrods как от спонсора. На следующий год стало известно, что королева, ежегодно закупавшая 1,5 тыс. рождественских пудингов в Harrods, перенесла заказ в Tesco, британский аналог «Перекрестка». А в 2000 году принц Филипп отозвал у Harrods свой герб и право называться поставщиком его двора.

Британская пресса фактически объявила бойкот аль-Файеду. Его перестали слушать, и о нем перестали говорить. Он пытался бороться. Он открыл в Harrods «Египетский зал», установив там свою статую, и отделы, посвященные сыну и принцессе Диане. Он сохранил особняк в Мейфэре, но бОльшую часть времени проводил в загородном поместье или вообще за границей. Там его еще принимали и слушали, но со временем и европейцы устали от все более диких обвинений.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В 2010 году House of Fraser (вместе с Harrods, естественно) был продан катарскому суверенному фонду за вполне приличные £1,5 млрд. В одном из некрологов кто-то очень гуманный (или просто осторожный) отметил, что после продажи Harrods Мохаммед отошел от публичности и остаток дней провел в своем поместье на юго-западе Англии вместе со своей женой Хайди. Но, как и продажа Harrods, его «отход от публичности» был следствием бойкота, объявленного ему.

Заговорили о нем только после смерти. Руководство принадлежавшего ему некогда футбольного клуба «Фулхем» назвало его другом. В газетах появились некрологи, тон которых был печальным, но сдержанным, а иногда и сочувственным. Королевская семья же откликнулась на сообщение о смерти своего друга, превратившегося в преследователя, оглушительным молчанием.

Вячеслав Белаш