Пленарка и пастух

12 сентября президент России Владимир Путин провел пленарную сессию Восточного экономического форума (ВЭФ), в конце которой специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников услышал от президента признание, которого он до сих пор никогда не делал.

Утром 12 сентября российский президент встретился с вице-президентом Лаосской Народно-Демократической Республики Пани Ятхоту, а потом и с модераторами дискуссий на ВЭФ.

Встреча с модераторами могла показаться и лишней. Это происходило прямо перед пленарной сессией, и вопросы неизбежно должны были повториться. К тому же раньше такого формата вроде не было. Причем все случилось в режиме видео-конференц-связи (ВКС). То есть Владимир Путин сидел в том же здании, где собирались участники пленарной сессии, а модераторы — в соседнем. И общались они при помощи ВКС. А могли бы и докричаться.

К тому же тут еще в Новосибирской области на пшеничном поле словно в рамках зерновой сделки с Богом приземлился пассажирский самолет, летевший в Омск из Сочи, да еще и с отказавшей гидравликой... И в это же время в Россию торжественно въехал северокорейский лидер Ким Чен Ын (лишний раз подтвердив, что на поезде надежней).

В общем, информационные поводы с утра перемешались в одну адскую, местами при этом жизнерадостную кучу, из которой вдруг выскакивало утверждение господина Путина о том, что термин «возвращенцы» ему очень даже нравится, ибо он же помнит другой, «лишенцы», а такого еще не слышал (про «невозвращенцев», именем которых писатель Александр Кабаков в свое время назвал свой литературный бестселлер, ему удалось как-то, значит, не услышать, несмотря на то что примерно в это время он как раз по работе невозвращенцами и занимался. Но, очевидно, они называли этих людей как-то по-другому, более, может, определенно, как им казалось).

Тут, между прочим, новость состояла в том, что господин Путин крайне благожелательно, чего раньше никогда не было, выразился о тех, кто уехал, а потом решил вернуться, то есть именно о «возвращенцах». Он просто-таки пожелал им возвращения. Раньше он, казалось, просто не мог заставить себя сказать что-то в этом роде, хотя время от времени, похоже, даже пытался. Но в последнее мгновение чувства, очевидно, брали верх, и уехали так уехали, а мы тут как-нибудь сами.

Теперь было так: мы по-прежнему как-нибудь сами, но и вы можете присоединиться, если хотите. И это, повторяю, была новость в его устах. Может, он даже сам от себя не ожидал.

Впрочем, о необходимости сокрушительного патриотического воспитания господин Путин через несколько минут говорил другому модератору в таких багрово-торжественных тонах, что те, кто подумал бы, что и правда, что ли, вернуться уже, если, например, все равно ничего не склеивается, быстро раздумали бы торопиться со скоропалительными выводами.

В зале уже почти все собрались, на пленарное заседание, но Владимиру Путину после встречи с модераторами предстоял еще обед, который он не мог пропустить (когда еще в следующий раз?).

Между тем первый ряд в зале заняли бизнесмены, которые удивления не вызывали: Геннадий Тимченко, Аркадий Ротенберг, Леонид Михельсон, Олег Дерипаска, Андрей Костин... Это все были люди, сделавшие свой выбор и регулярно, в том числе и сейчас, подтверждавшие его. Кроме них в первом ряду я увидел китайских бизнесменов, которых раньше тут не было, тем более в таком количестве, как сейчас. И конечно, здесь же, в первом ряду, сидела бывший министр иностранных дел Австрии Карин Кнайссль, заслужившая свое место в этом ряду всей своей жизнью (а вернее, отказом от нее). Это все не помешало ей, впрочем, заснуть, по моим наблюдениям, примерно на 13-й минуте вступительной речи Владимира Путина.

Никто не ожидал, конечно, что пленарное заседание начнется ровно в 15 часов. Но к 15 часам все, разумеется, были на местах. Пришел, и между прочим раньше многих других, даже глава общества «Знание» Максим Древаль, для которого спуститься по длиннейшей лестнице ко входу в зал было настоящей проблемой: он шел на костылях, которые переставлял со ступеньки на ступеньку крайне осторожно, но твердо. Максим Древаль рассказал мне, что пострадал недавно на Камчатке, где так апокалиптически воспользовался квадроциклом. Но не придти сюда не смог. Хотя говорили, что не сможет придти.

Модератором выбрали управляющего директора телеканала РБК Илью Доронова, который уверенно проявил себя здесь же год назад. И правда, от добра не стоило, может, искать добра (а то это и так вечная русская забава) или же зла.

Илья Доронов, между прочим, в самом начале рассказал именно про граничащую с чудом (а на самом деле, конечно, за гранью) посадку Airbus А320 «Уральских (опять, как и тогда, в случае с А321-211 и кукурузой в августе 2019 года! — А. К.) авиалиний» — просто, кажется, для настроения. И правда, даже я как-то мысленно приободрился.

Вступительная речь президента не имела решающего влияния на умы людей в зале. Она была почти полностью посвящена проблемам Дальнего Востока, а ими не так просто заинтересовать эти умы, в которых в это утро было к тому же слишком много спящих ячеек.

Более того, к концу первого получаса в зале спали уже просто десятки, мне казалось, людей. И дело было даже не в речи Владимира Путина. Она, конечно, тоже действовала убаюкивающе (в этом был один из смыслов), но все же большинство людей в зале и сейчас жили совсем в другом часовом поясе.

Илья Доронов между тем задал президенту несколько вопросов по поводу его выступления (он-то слушал внимательно, хотя большинство вопросов были, конечно, и так предрешены). Так, господин Путин в который раз убеждал российских бизнесменов: «Инвестируйте в Россию! Мы же видим, что происходит! Не наступайте дважды на одни и те же грабли!»

— Не до всех дошло, что ли? — интересовался у него господин Доронов.

Владимир Путин опять разъяснял, чтобы дошло до всех уже, говорил про беззастенчиво конфискованные российские активы и в какой-то момент, можно сказать, даже сорвался:

— Да мы уже в два раза больше заработали!

Это было просто-таки по-пацански. Жаль, что пацанов нет на той стороне.

Илья Доронов между тем все больше расслаблялся и заводился одновременно. Год назад он чувствовал себя вроде бы зажато для первого раза, и это шло на пользу делу: формулировал вопросы так, как они у него были записаны, так что все было четко. Теперь он отвлекался, ремарки становились обширнее, и появился, на мой взгляд, риск того, что все пойдет не туда. Господин Путин уже несколько раз перебивал модератора и просил позволить ему договорить («Лаосские суворовцы! — смеялся модератор в ответ на одно из замечаний господина Путина, глядя на сидевшую на сцене вице-президента Лаоса, а она не очень понимала, что тут вообще происходит.— Ладно, спасибо...» Российский президент не считал, впрочем, что уже «спасибо», он хотел договорить...). Я начинал думать о том, что было бы жаль потерять толкового модератора.

Но тут он либо спохватился, либо просто заговорил про деньги. Вопросы про слабеющий курс рубля по отношению к доллару были профессиональными. Ответы должны были успокоить.

Все под контролем, намерен был дать понять господин Путин.

На вопрос, будут ли подняты налоги, президент России заверил:

— Пока нет необходимости поднимать налоги.

Встревожило.

В какой-то момент Владимир Путин заговорил о том, что Россия никогда, в отличие от западных стран, не была колонизатором.

— Еще в 1957 году, мне фотографию показывали, в европейские страны, скажем, в ту же Бельгию, привозили из Африки людей в клетках! Без слез смотреть невозможно! — воскликнул президент.— Дети в клетках сидят, их выставляли напоказ! В клетках привезли людей и показывали! И целыми семьями, и отдельно детей в клетках держали! Ну как это можно забыть? Да в Африке это никто не забудет!

История была и правда душераздирающая. Хотелось услышать версию бельгийской стороны.

— И сейчас еще пытаются командовать и проводить там свою в целом неоколониальную политику! — продолжал президент.— Обременили страны Африки, они там, наверное, триллионы должны! Устроили такую финансовую систему, в рамках которой африканские страны расплатиться по выданным им кредитам не могут по определению вообще! А у нас совсем другие подходы! Были и есть.

В зале были африканцы, так что все не зря.

— А как быть с Чехией, с Венгрией, со странами, которые говорят, что Россия себя вела как колонизатор, когда вводила танки в Прагу или Будапешт? — неожиданно уточнил модератор.

Это уж точно он добавил от себя. И уточнение было волевое.

Для меня было даже странно, что Владимир Путин сразу согласился:

— Эта часть политики Советского Союза была ошибочной и вела только к ухудшению отношений,— произнес он.— Нельзя ничего делать в сфере внешней политики, что идет в противоречие с интересами других народов. Вот и все. Но именно на эти грабли наступают сегодня, особенно Соединенные Штаты... Они давят своих союзников... У них нет друзей. У них есть только интересы.

Для вежливости — пара вопросов вице-президенту Лаоса. Дама благородной осанки на все культурно ответила.

Потом два собеседника с облегчением вернулись к своим делам. Обсудили подскочившие цены на бензин и его дефицит. Президент разъяснил, что все это временное явление и что скоро мы в этом убедимся. Хотелось бы убедиться.

У модератора был вопрос по наследнику Алексея Кудрина в Счетной палате. Уже несколько месяцев после его ухода не назначают главу этой организации. «Алексей Кудрин был настолько хорош, что ему никак не могут замену найти? И зачем тогда было его отпускать?»

А что, вопросы шли по существу.

Другое дело, что от человека, отвечавшего на них, услышать что-то нелестное про Алексея Кудрина было нереально.

— У нас же не рабовладельческий строй,— пожал плечами господин Путин.— Захотел перейти на работу в бизнес... Мы же не можем его там насильно держать... И он был, конечно, на своем месте... И министром финансов был хорошим... Но Счетная палата работает, и работает эффективно...

В общем, как стало ясно между строк, нынешнему и. о. председателя Счетной палаты Галине Изотовой предстоит еще утвердить себя на эту должность.

Илья Доронов поинтересовался, как выглядит в глазах Владимира Путина основатель «Яндекса» Аркадий Волож.

Речь шла о не чужих для Владимира Путина людях.

Между тем вопрос был сформулирован так, что Аркадий Волож выглядел как неродной:

— Недавно был создан сайт Аркадия Воложа. И там написано следующее: «Израильский предприниматель, родившийся в Казахстане, сооснователь одной из крупнейших в Европе интернет-компаний «Яндекс»... Для вас грань, которую нельзя переходить, где находится?..

— Послушайте, это не у меня грань должна находиться,— вроде бы предсказуемо ответил господин Путин, ведомый формой вопроса.— Она должна находиться в сознании и оставаться на совести тех людей, которые делают определенные заявления. Как правило, связано это со стремлением этих людей сохранить свой бизнес, свои активы... Тем более если люди перебрались и решили связать свою жизнь с другой страной. Ну он живет в Израиле... И я могу себе представить: чтобы жить там на хорошем уровне и иметь хорошие отношения с властями, он и вынужден делать определенные заявления.

Нет, все оказалось гораздо мягче, чем могло быть. Владимир Путин, похоже, решил поберечь Аркадия Воложа.

— Сидел же, молчал долгое время, потом решил сделать заявление...— добавил президент.— Ну дай бог ему здоровья, ну пусть ему там хорошо живется... Особенно, честно говоря, не задевает.

Тут, конечно, стало понятно, что задевает.

— Но в целом,— сказал господин Путин,— если человек вырос на этой почве, получил образование, стал успешным, чувство совести должно быть в отношении страны, которая ему все дала. Я сейчас не Воложа имею в виду.

Не Воложа, но Воложа.

— Можно себе представить, что человек не согласен с тем, что делают сегодняшние власти. Может он высказывать свою позицию? Конечно! Но и здесь много нюансов!.. Человек сам, внутренне определяет для себя, он кто? У него есть какое-то чувство национального самосознания или он вообще хочет мимикрировать и чувствовать себя не русским человеком, не рожденным в Советском Союзе, а кем-то другим... Ну он сам для себя все выбирает...

Это, наверное, тоже было не про Аркадия Воложа. Хоть это и сложно было себе представить.

В портфеле заказов господина Доронова оказался еще один человек, не чужой для Владимира Путина. Совсем уже не чужой. То есть Анатолий Чубайс.

И вот тут все вышло совсем по-другому.

Ждал ли этого вопроса Владимир Путин? Похоже, да. Хотел ли ответить? Когда ответил, было уже понятно: хотел. Иначе бы откуда столько скрытой, и даже очень хорошо поначалу скрытой страсти?

— В июле вышла статья независимого эксперта из Глазго в российском журнале «Вопросы экономики»,— представил модератор.— Знаете, кто автор? Анатолий Чубайс! Он выступает в этой статье как независимый британский ученый. У меня вопрос: вы британским ученым вообще доверяете?

Знал он, кто автор. Конечно, знал.

— Если занимаются дурачеством, тогда это не ученые, это квазиученые...— кивнул Владимир Путин.— Они развлекают публику. Ну что, тоже неплохо, пускай подурачатся... Хотя можно в цирк сходить, и в цирке что-то посмотреть...

Нет, начало не предвещало ничего хорошего.

— Но то, что Анатолий Борисович там зачем-то прячется, я вообще не понимаю... Мне показали фотографию из интернета (интересно, кто? — А. К.), где он уже не Анатолий Борисович Чубайс, а Моше Израилевич какой-то живет там... Зачем он это делает? Удрал...

Господин Путин, оказалось, приготовил и фактологию:

— Может, это связано еще с тем, что идут сложные процессы в структуре нанотехнологий, которую он возглавлял долгие годы. И там большая дыра. Огромная дыра такая финансовая... Да-да, правда... Не буду сейчас цифры называть... Большие цифры... Там, слава богу, нет уголовных дел, преследования...

Так ведь могут и быть, кажется, давал он понять.

— Может, с этим связано...— не до конца понимал президент.— Может, он опасается... Поэтому в Израиле даже перешел на нелегальное положение... На фига ему это нужно, честно говоря, не понимаю!..

Владимир Путин смеялся. И это был, конечно, сигнал. По-другому это никак нельзя было понять. Смысл прятаться, если все нам известно?

И хорошо бы я ошибался.

— Вопрос, как ни странно, про приватизацию и деприватизацию,— сказал модератор.

Ничего странного в этом не было. В конце концов с кем, если не с Анатолием Чубайсом, связывают любую приватизацию на свете? Вот и навеяло.

— Никакой деприватизации не намечается,— ответил президент.

Интересно бы понять, что это означает: будет или не будет?

Владимир Путин тем временем выгораживал «Роскосмос» в истории с потерей «Луны-25» Почему, кстати, именно «25»? Сколько их было? О чем мы еще не знаем? Рассказывал, что станция пыталась сесть на незнаемую часть Луны...

Но давайте называть вещи своими именами. Не пропал ли фарт в деле освоения космоса с уходом Дмитрия Рогозина? Если так, дело плохо. Фарт в этих делах иногда, да нет, часто решает все. И не смейтесь. Это все серьезно.

И вот что еще хотелось бы сказать. Время с господином Дороновым текло, можно сказать, незаметно. Вопросы-то были нескучными. Проблема была только в одном. Они, как и ответы, били по живым людям.

Илья Доронов чувствовал себя между тем очень уверенно и все уверенней. В какой-то момент он даже начал подсказывать Владимиру Путину нужные слова.

Речь шла о решении демографических проблем.

— Надо...— замялся он, подыскивая слово.

— Побуждать,— нашел его Илья Доронов.

— Побуждать,— согласился Владимир Путин.

И даже на тему президентских выборов покусился модератор:

— До выборов остается полгода. Вы по-прежнему в раздумьях?

— У нас в соответствии с законом решение (о проведении выборов.— А. К.) парламент должен принять за полгода. Вот когда решение будет принято, дата будет названа, тогда и поговорим,— заявил президент.

А кто-то думает, что раздумья могут привести к тому, что Владимир Путин решит не выдвигаться?

Еще несколько минут Владимир Путин рассказывал, что не ждет ничего особенного от выборов президента США.

— Вряд ли что-то изменится кардинальным образом,— пожал он плечами.

Наконец дошла очередь и до меня.

— В июле специальный корреспондент газеты «Коммерсантъ» Андрей Колесников, который завтра в «Коммерсанте» напишет про эту пленарку замечательную статью (видимо, вот эту.— А. К.), которую будем читать, он разговаривал с вами и провел параллели нынешнего времени с 1937 годом. Вы ему ответили, что сейчас 2023 год. Я с Андреем не согласен в этом смысле! — поспешил оговориться Илья Доронов.

Кто бы сомневался.

— Мне на ум приходит другое! 1922 год, так называемый философский пароход...— добавил он.

Ну тоже неплохо.

— И не только на пароходах людей отправляли. Тогда людей заставляли уезжать из страны, делали это большевики. Сейчас несогласные у нас сами уезжают, их никто не выгоняет... Но! Страна снова лишается талантливых людей. Как эта потеря скажется на развитии России? — сформулировал в конце концов Илья Доронов.

— Вы знаете, каждый человек делает сам свой выбор...— повторил господин Путин.— А что там... Те же журналисты подсчитывают... Деятели культуры — где-то человек 160–170 — выехали за рубеж. Они не согласны с политикой Российского государства. Можно быть не согласным с политикой Российского государства и быть здесь!.. Никто же не запрещает!.. Накупили за последние года домов, квартир за границей, счета там за границей... Люди хотят это сохранить, боятся потерять...

Но уж точно не все накупили и не все боятся потерять.

— В том числе и потому уезжают и сидят. А чтобы сохранить... От них требуют... Это же тоже хорошо известно... Требуют, чтобы заявляли... обличали... Вот они критикуют, обличают... Повторяю, некоторые искренне не согласны с тем, что российское государство делает. Повторяю, никто же не запрещает критиковать, будучи здесь!

А вот в этом вообще никто не уверен. Жизнь не подтверждает. Статьи о дискредитации и фальсификации никто не отменял. Можно сказать, что надо критиковать, не фальсифицируя. Но кто определит грань...

— Я честно скажу: может, уж лучше пусть он делает там за границей... Интересы, которые он хочет обслуживать... Чем капать тут на мозги миллионам наших граждан и продвигать какие-то нетрадиционные ценности! — вырвалось в конце концов у господина Путина.

Сейчас под «нетрадиционными ценностями» господин Путин имел в виду более широкое понятие, чем обычно. Не узкоспециальное.

— У нас все работает, слава богу: театры, выставочные залы, концертные площадки...— с удовлетворением констатировал президент.

Поговорили об иноагентах...

— Перевалило за 400...— вздохнул Илья Доронов.— Мы их всех подряд не гребем?

— Мы вообще никого не гребем,— заверил президент.— Кого мы гребем?

Вот и снова, как год назад здесь же, на Восточном экономическом форуме, задал чуть ли не все оперативные вопросы, которые были к Владимиру Путину. И это производило впечатление.

Я уж было подумал, что не будет вопросов про Украину. Да нет, были. В этих ответах не было, впрочем, ничего принципиально нового. Кроме одной истории.

— Совсем недавно на нашей территории ФСБ в ходе боестолкновения...— рассказал господин Путин.— Несколько человек уничтожила, остальных взяли в плен. Выяснилось, что это диверсионная группа украинских спецслужб. Идут допросы. И что они показывают? Задача у них была нанести ущерб одной из наших атомных электростанций. Подорвать ЛЭП с целью нарушить деятельность энергетической установки. И это не первая такая попытка. И на допросе они показали, что готовились под руководством британских инструкторов. Они вообще понимают, с чем они играют, или нет? Они чего, нас провоцируют на какие-то ответные действия по украинским атомным электростанциям?! Я знаю, что после моих слов вой там начнется: угрозы, опять ядерный шантаж... Я вас уверяю: полная, абсолютная, чистая правда!

Видимо, да.

— Эти гаврики сидят у нас и показания дают,— кивнул он.— И руководство британских спецслужб знает, что я говорю правду! Они не чувствуют краев!..

— Но они же понимают, что мы не ударим по атомной энергоструктуре,— с чувством легкого, как мне показалось, беспокойства произнес модератор.

Не было ни одного шанса, что Владимир Путин подтвердит сейчас: нет, не ударим, конечно. Не для того он все это рассказывал. Если и не ударит, то все равно, конечно, не подтвердит.

— Я вам сказал, что они, может быть, провоцируют нас на эти действия,— пожал плечами российский президент.

Давным-давно уже не то что скучала или там страдала в своем кресле вице-президент Лаоса. Она, наверное, успела передумать за последние полтора часа, что о ней все забыли, многое, а скорее всего, все. И это были не особенности российско-лаосских отношений. Жизнь прошла, думаю, перед ее глазами. И потом еще раз. Время-то было.

Но все-таки в какой-то момент и о ней из вежливости вспомнили. И она тоже получила пару вопросов, на которые из вежливости ответила.

Отвечая на очередной вопрос про Украину, президент сказал вот что:

— Вы знаете, я вспоминаю то, что князь Потемкин написал когда-то Екатерине Второй, когда речь шла о присоединении Крыма.

Это было уже интересно как никогда. Он раньше этого не говорил. Но это было то, о чем он думал. В том числе и перед тем, судя по всему, как все решить для себя и для всех накануне 24 февраля 2022 года.

— Я не смогу воспроизвести дословно эту цитату,— продолжил Владимир Путин,— но смысл передать смогу. Написал он следующее: пройдет время, и будущие поколения поставят вам в вину то, что вы могли присоединить Крым и не сделали этого, и вам будет стыдно.

Он просто не хотел, чтобы ему было стыдно.

— Интересы государства — прежде всего,— добавил он.— Мы руководствуемся именно этими соображениями, это ставим во главу угла. И за это нам точно не стыдно.

Ничего. Вообще ничего личного. Ничего не принимать близко к сердцу. И за это не будет стыдно. Все, что не может пережить человек, сможет пережить тот, для кого интересы государства — прежде всего.

А жаль.

Это было самое откровенное признание, которое я слышал от Владимира Путина за последние полтора года.

Андрей Колесников, Владивосток