Хотя президент совершенно справедливо заявлял, что не надо никого считать победителем в октябрьских событиях, сам он вел себя именно как победитель, уверенный в своих силах. Отдав распоряжения об упразднении советской власти, Конституционного суда и проведении выборов в верхнюю палату будущего парламента, он преспокойно покинул страну на 36 часов для того, чтобы нанести давно откладываемый визит в Японию. Хотя, по информации, поступавшей из Токио, там готовы были понять Бориса Ельцина, если бы, сославшись на обстановку в России, он в очередной раз отложил поездку. Впрочем, это могло также свидетельствовать и о том, что президент не очень-то и нужен в Москве, и после мятежа в России появились силы, берущие в свои руки рычаги управления страной. При этом наблюдатели смотрят в сторону силовых структур.
Прежде всего обращает на себя внимание странное отношение Кремля к министру внутренних дел Виктору Ерину. Как объяснить, что, когда милиция не в состоянии справиться с ростом преступности, пресечь массовые беспорядки и даже просто остановить колонну автомобилей, мчащуюся от Белого дома к "Останкино", ее шеф получает звезду героя? Поскольку трудно представить, что Ельцину наплевать на общественное мнение — отменил же он предварительную цензуру в средствах массовой информации после ряда критических выступлений — то речь в случае с Виктором Ериным может, возможно, идти о вынужденном шаге, сделанном по политическим причинам. Отличия министра, видимо, должны свидетельствовать о повышении авторитета этой фигуры и новом месте, которое Ерин будет занимать в высших эшелонах власти. Всю неделю его подчиненные довольно активно пользовались этим новым положением своего шефа — информация об избиениях и унижениях задержанных в ходе комендантского часа появлялась во многих газетах, однако о мерах, принимаемых МВД к виновным, нет никакой информации.
Что же касается армии, то заявления гражданских высокопоставленных чиновников о том, что они удовлетворены ее действиями и считают, что военные пришли в Москву своевременно, на минувшей неделе только усугубляли самые разнообразные слухи. Но креп один: именно генералитет извлек наибольшую выгоду из мятежа, а неторопливый ввод войск в охваченную массовыми беспорядками Москву, объясняется желанием продемонстрировать, что только от армии зависит судьба политиков — и в Кремле, и в Белом доме.
Более того, Павел Грачев, не раз заявлявший о том, что армия должна быть вне политики, неожиданно принял участие в самом что ни на есть политическом мероприятии — совещании учредителей Народно-патриотической партии, костяк которой составляют "афганцы". Там министр обороны заявил: "По своим взглядам Народно-патриотическая партия мне близка. Она поддерживает президента, правительство, курс на демократические преобразования в России". Выбор времени и места для заявления о верности демократии выглядит довольно странным — есть более популярные политические объединения, которые после таких заявлений создали бы Грачеву великолепный имидж. Но дело в том, что НПП сейчас имеет более 1700 первичных организаций по всей стране и объединяет около 112 тысяч человек — хорошо организованных, имеющих боевой опыт. В отличие от разного рода демократических организаций, НПП, безусловно, представляет собой эффективную и разветвленную структуру, на которую можно опереться в случае необходимости. В скобках заметим, что в отличие от Русской православной церкви, не рекомендовавшей священнослужителям участвовать в выборах в Государственную думу, Министерство обороны пока не выступило с аналогичным заявлением. Между тем коль уж речь всерьез зашла об очередной попытке построить демократию в России, вероятно, не следовало бы и военным баллотироваться в парламент.
Было бы логично, в развитие демократии, доделать с госбезопасностью то, что не удалось сделать после августа 91-го: разделить этого монстра на несколько независимых друг от друга структур. Слухи о возможности такого шага также появились на прошлой неделе. Но оказалось, что формального повода для реорганизации у Кремля нет. Как заявил на пресс-конференции министр безопасности Николай Голушко, "весь руководящий состав министерства и сотрудники на местах оказались верны долгу и приняли все меры для выполнения указа президента #1400". Министр отрицает возможность разделения ГБ. При этом шеф госбезопасности, видимо, считает, что верность лучше, чем профессионализм. Он заявил, что действия Белого дома не прогнозировались специалистами его ведомства и нападения на мэрию и "Останкино" явились полной неожиданностью. Несмотря на это, госбезопасность, очевидно, настолько уверена в своем положении, что министр решился даже бросить камень в огород Бориса Ельцина, намекнув, что и он виноват в том, что произошло: касаясь причин происшедших событий, Николай Голушко заявил, что надо было раньше принять более решительные меры по наведению порядка.
Между тем ранее ответственные сотрудники МБ заявляли, что они были в курсе всего происходящего в Белом доме, вплоть до того, что располагали информацией, у каких окон расставлены боевики и где размещены пулеметы и гранатометы. Заявления же министра, видимо, рассчитаны на то, чтобы обосновать в дальнейшем расширение полномочий его ведомства, поскольку, теперь, после октябрьских дней, всем должно быть ясно, что без этого нельзя эффективно обеспечивать безопасность государства. И г-н Голушко даже обозначил направления, по которым намерен действовать.
Чтобы понять, как в дальнейшем будут развиваться события, очевидно, следует обратить внимание на структуры ГБ, связанные с борьбой с терроризмом. Министр предлагает их усилить — то есть усилить боевые отряды ведомства, которые, очевидно, могут действовать не только против криминальных элементов. Николай Голушко также считает, что необходимо создание единой службы охраны различных органов государственной власти, включая и те, которые находятся в субъектах федерации. И с этим предложением он уже обратился в правительство. Однако давно известно, что граница между охраной и конвоем весьма тонка, и если такая структура будет создана, ее руководство сможет в какой-либо ситуации нейтрализовать все органы власти. Сам министр допускает, что такая служба может быть подчинена президенту, но может оказаться и под его руководством.
Естественно, что, как бывший главный борец с диссидентами, Николай Голушко не мог оставить в стороне и общественные движения. По его мнению, необходимо усилить контроль "за некоторыми организациями, которые в своих уставах пишут одно, а на деле действуют совершенно по-иному". Бесспорное предложение, когда оно исходит от прокуратуры, для этого и поставленной. Когда же такое предлагает госбезопасность, ничего, кроме тревоги, это вызвать не может. Поскольку у данного ведомства весьма опасные методы контроля — прежде всего путем внедрения сексотов.
Все это дает основания для того, чтобы сделать вывод о возможном, хотя и осторожном, выходе на политическую сцену той самой третьей силы, которая обычно приходит к власти после хаоса. Не обязательно ее представители занимают высшие государственные посты, не обязательно ее возглавляет один человек. Диктатор может быть коллективным. Упразднение местных органов представительной власти, кстати, можно рассматривать также не только как ликвидацию советской власти, но и как способ облегчить переход к более жесткому правлению путем устранения возможных очагов сопротивления. Однако из этого совсем не следует, что не состоятся декабрьские выборы в парламент. Шум предвыборной кампании удобен и для того, чтобы успокоить Запад, и для того, чтобы заглушить шаги тех, кто в действительности приходит к власти.
Тем временем в Кремле президентское окружение не имеет единства даже по тем вопросам, по которым уже высказался Борис Ельцин. Никто до сих пор точно не знает, когда все же состоятся выборы президента, будут ли в декабре выборы в местную представительную власть. Все это играет на руку не только тем, кто может использовать Бориса Ельцина как ширму, но и бывшим депутатам. Борцы с Ельциным из тех, что не в бегах и не в Лефортове, активно включились в парламентский марафон. Их страстное желание остаться на политической арене, а также бесконечные расколы среди пропрезидентских сил приводят к тому, что победа демократического большинства в Федеральном собрании вовсе не гарантирована, что в конечном итоге выгодно все той же третьей силе.
ОТДЕЛ ПОЛИТИКИ