Спасибо деду за ладу
«Лада Голд»: еще одна сказка про 1990-е
На платформе «Иви» вышел сериал о том, как девяностые в виде золотых жигулей снова выехали из гаража. «Лада Голд», действие которой одновременно разворачивается в двух эпохах,— странное роуд-муви, похожее одновременно на русскую народную сказку и на восточный ковер.
Фото: Иви
Фото: Иви
В далеком 1999-м авторитет из Тольятти — легендарный Мидас, он же Миша Дасыгин, сыгранный Павлом Прилучным (по случаю его украсили блестящей фиксой),— уходит на покой, зону топтать. Укладывает спать внука Артура красивой сказкой про славных рыцарей и злого дракона, от которого они решили откупиться золотым конем, и сдается в руки милиции. Организует его отъезд местный опер, капитан Огурцов, он же Бронебойный, в исполнении Ивана Фоминова (ему от художников по гриму достались анекдотические усы). В служебных жигулях Огурцова дожидается внук Пашка.
Через двадцать с лишним лет Пашке с Артуром вместе предстоит разбираться с наследием в виде той самой рыцарской лошадки — «Лады Голд», цельнозолотого универсала, сделанного в недрах ВАЗа для московских покровителей Мидаса и подрезанного в ходе его ареста Огурцовым.
Фото: Иви
Фото: Иви
Фото: Иви
Фото: Иви
Фото: Иви
Фото: Иви
Фото: Иви
Фото: Иви
ВАЗ, Тольятти — это, конечно, хорошо, но запрягает в путь «Лада Голд» с упоминания другого волжского бренда. «Издалека долго движется черная „Волга"»,— с рэпом «Каспийского груза» в магнитоле и на гигантском черном мерсе с номерами 999 возвращается из Европы в родной город повзрослевший Артур (Роман Евдокимов). С брусничной челкой и серьгой в ухе он слишком выбивается на общем похоронном фоне — Артура из аэропорта везут прямиком на кладбище, где провожают Мидаса в шикарном двухдверном гробу. Одновременно с крестным дедом, на том же погосте, но куда скромнее, отпевают и легендарного опера Огурцова. Его внук Паша (Эльдар Калимулин) и получает в наследство ту самую ладу, которую ищет весь бандитский Тольятти, подельники и преемники Мидаса, а также казахские партнеры и московские покровители. Сюжет «Лады Голд» представляет собой погоню за этим передвижным кладом. Паша и прибившийся к нему Артур, как колобки, бежавшие от дедки и бабки, катятся во весь опор через темный лес, чтобы встретиться лицом к лицу с его обитателями — Шамраем, Лысым, Бубой, Касымом,— но до поры обходятся угрозами и телесными повреждениями разной степени тяжести.
Для кино сказочный нарратив — неплохой способ сюжетостроения (не зря же сценаристы изучают труды Владимира Яковлевича Проппа), но авторам «Лады Голд» одной сказочной структуры русской сказки или ее героев маловато будет. У них амбиция мифотворческая, и золотой агрегат порой вязнет под грузом этой амбиции так крепко, что не может обойтись и без фигуры сказителя, бахаря, который должен подтолкнуть фантастические сказочные перипетии. Сказочники вторгаются в это кино, обернувшись героями-эпизодниками. Работяги, охранники — в общем, народ. Все как один из гаражного кооператива, в котором 20 лет простояла золотая машина, и, конечно, знают, как все было на самом деле. Так что, перехватив у авторов сериала повествовательную инициативу, на правах флешбэков красочно лепят такой макабр и вампуку, что любые анекдоты из девяностых покажутся документальной хроникой.
Склеить разрозненные сказы в единый поток — непростая и, скорее всего, не такая уж необходимая задача. Это скорее ковер, упоенный симметрией и рифмами, чем некий внятный путь из начала в конец. Забудьте о достоверности, забудьте о правдоподобии и даже о законах физики (интересно, смогла бы действительно золотая лада сдвинуться с места?). «Лада Голд» перемещается исключительно по узорам национального мифа к национальной мечте. Первый определяет, кем мы себя мним, а вторая — кем хотим стать. Но кто всерьез сможет отличить одно от другого?
Неспроста салон пресловутой лады обивают коврами сразу после пересечения казахстанской границы, когда история приобретает совсем уж гротескные черты. В «Ладе Голд» действительно чудится что-то восточное, что-то индийское: отцы и дети кружат в едином хороводе повторяемых из жизни в жизнь ошибок, не особенно задумываясь о драматургических мотивациях или психологических подтекстах. Подобную попытку взглянуть на девяностые как на циклический природный процесс предпринимал Роман Михайлов в своей дебютной «Сказке для старых» — но у него было больше медитативной задумчивости, гипнотической рефлексии, усталости от насилия и надежды. А тут, наоборот, много истерики на грани крика, стрельбы на грани пения, любви, зажигающейся, как спичка, и танцев с бубном (в какой-то момент в кадре натурально возникает казахский шаман).
В «Ладе Голд», как в «Докторе Живаго», все со всеми неизбежно встречаются. И один герой без труда находит другого посреди пустыни, будто уже изобрели телепорт, а потом обязательно влюбляется, да так, что не оторвешь и ничем природу этих чувств не объяснишь. Привыкнуть к эмоциональному напору и степени условности происходящего не просто, но, пожалуй, если дать сериалу какое-то время на разгон (что-то подсказывает, что золотые машины делают это не быстро), можно будет даже различить в замысле под конец что-то шекспировское — ромео и джульетты тут по крайней мере в изобилии. С одной стороны, ко всему привыкаешь (тут, конечно, стоит отметить сметливость программной политики «Иви», где сериалы выкладывают целиком), а с другой — попробуй-ка доедь на этой ладе хотя бы до четвертой серии. Доедь и не устань от бешеной скачки видеоформатов (картинка то квадратная, то широкая, то в фильтрах VHS, то в ч/б), дикого ора, корейского по духу насилия и красочных актерских бенефисов. Среди последних стоит особенно отметить жирную, на грани фола, отчетливо пародийную партию Даниила Воробьева, сыгравшего бандитского терминатора по фамилии Шамрай, и включившегося в это душегубское лицедейство Игоря Черневича. Да, исполнители в «Ладе Голд» действительно золотые, а вот остальные детали и, главное, сборку, кажется, должно проверить время.
Смотреть: «Иви»
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram