После продолжительной болезни ушел из жизни поэт Николай Добронравов. Песни, написанные им совместно с Александрой Пахмутовой в последние шестьдесят с лишним лет, были в репертуаре Иосифа Кобзона, Майи Кристалинской, Льва Лещенко, ВИА «Песняры», Муслима Магомаева и других звезд советской эстрады. Ему было 94 года.
Николай Добронравов
Фото: Вячеслав Прокофьев / ТАСС
Николай Добронравов
Фото: Вячеслав Прокофьев / ТАСС
Николай Добронравов и Александра Пахмутова познакомились в 1956 году в детской редакции Всесоюзного радио. Они написали вместе песню о детских каникулах «Лодочка моторная». К этому времени Пахмутова уже сочиняла песни, а Добронравов работал актером в московском ТЮЗе и даже успел сняться в нескольких фильмах. В молодости он был исключительно киногеничен, недаром супруга говорила, что полюбила его в буквальном смысле за красивые глаза. Они поженились через три месяца и больше никогда не расставались. В многочисленных телефильмах к разнообразным юбилеям пары ветераны эстрады обязательно отмечали, что порознь Пахмутову и Добронравова никто не видел. Александр Градский вспоминал, что, несмотря на абсолютное лидерство Пахмутовой в советском композиторском цехе, в семье Добронравов отнюдь не был подкаблучником.
В начале 1960-х супружеская пара фактически вдохнула новую жизнь в жанр комсомольской песни. В теме военных подвигов и ударных послевоенных строек благодаря Пахмутовой и Добронравову появились лирические, свойские интонации, каких раньше не было.
Они хорошо слышны в одном из первых шлягеров, обессмертивших имена авторов,— «Главное, ребята, сердцем не стареть». Текст примирял молодых строителей коммунизма с суровыми таежными буднями. Поселок у них «пока что небогатый», сами они — «зеленый, молодой народ», но ступают они по земле «по-хозяйски» и скоро заберут у нее все богатства. 15 лет спустя герои рязановской «Иронии судьбы» уже пели эту песню в бане. Эпоха комсомольских свершений сменилась брежневским застоем, но под пиво, «пристегнувшись простынями», почему-то все равно хотелось петь про зеленое море тайги.
В 1965 году, вдохновляясь дружбой с Юрием Гагариным, Николай Добронравов и Александра Пахмутова написали самую совершенную свою песню — «Нежность». Первой ее исполнительницей стала Майя Кристалинская. Гагарин любил петь «Нежность» с друзьями, старался не пропускать концертные исполнения и, вероятно, успел посмотреть фильм Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе», главную мелодраму советского кино с Татьяной Дорониной в центральной роли. Сложно поверить в то, что песни Пахмутовой и Добронравова подвергались цензуре, но такое бывало, и конкретно в «Нежности» Добронравову рекомендовали заменить Экзюпери на фамилию советского летчика Бахчиванджи. Поэт свою версию отстоял. И песню не испортил, и тиражи книг французского писателя поднял.
К слову, тот же Экзюпери вдохновил Добронравова на текст песни «Маленький принц», написанной вместе с Микаэлом Таривердиевым для фильма «Пассажир с "Экватора"». Это один из самых ярких примеров его творчества вне супружеского дуэта с Пахмутовой.
Особое лирическое чувство — возможно, главное, что дали Николай Добронравов и Александра Пахмутова советской эстраде. Собственные отношения пары всегда оставались за закрытыми дверьми их дома. Общеизвестно, что детей у них не было, но домашнее тепло преобразовалось в краски, которые есть в «Надежде», «Мелодии», «Беловежской Пуще», в «Я не могу иначе», в «Как молоды мы были» и «Нам не жить друг без друга». И конечно, в прощальной песне «Олимпиады-80». Вряд ли взлет олимпийского мишки со стадиона в Лужниках вызвал бы такие искренние эмоции, если бы звучали другая музыка и другие стихи.
Одни и те же люди оперировали в своем сочинительском деле доверительной товарищеской интонацией, щемящей нежностью и абсолютной пропагандистской прямотой.
Александра Пахмутова вспоминала, что песня «И вновь продолжается бой» вызвала недовольство цензоров, мол, слишком роковые там барабаны, а «юный Октябрь» может быть услышан как предвестник новой революции. Что-то роковое в ней спустя годы после появления разглядели «Ногу свело!», «Ленинград» и даже «Гражданская оборона». Но в 1970–1980-е эта песня, как и «Любовь, комсомол и весна», «Ленин, партия, комсомол» и «Не расстанусь с комсомолом», входила в канон официальной эстрады и ассоциировалась ни с каким не с роком, а с утомительными первомайскими демонстрациями и исполинскими портретами Маркса-Энгельса-Ленина на городских площадях.
Все это писал человек, чьего отца репрессировали и убили в 1937 году. Мать забрали годом позднее, и последующие восемь лет до ее возвращения Добронравов прожил с бабушкой, защитившей его от всяческих невзгод. Годы войны он вспоминал как, «может быть, самые счастливые в жизни». В 1943 году он вернулся в Москву из эвакуации в Горьком, полюбил всей душой театр, отлично учился в школе.
Судя по поздним интервью Добронравова, репрессии в отношении родителей, как и война, были неизбежным фоном, данностью, желания отрефлексировать их в творчестве не возникало.
Энтузиазм, светящийся в строчках «Если дело отцов станет делом твоим — только так победим» или «Нам карта побед вручена», в его мире никак не противоречил испытаниям, выпавшим на долю его семьи. В советской вселенной им с супругой было комфортно, и другой они не хотели.
Николая Добронравова, как сообщил мэр Москвы Сергей Собянин, похоронят на Новодевичьем кладбище.