Несработавшее противоядие
Как русская императрица проиграла заочную литературную дуэль французскому аббату
Это история о том, как Екатерина II попыталась полемизировать с французским академиком, который путешествовал по России и написал о своем путешествии книгу. «Антидот» — написанный ею лично, но изданный анонимно критический разбор этого довольно язвительного травелога,— должен был показать просвещенной Европе, насколько прекрасна ее империя, но стал лишь памятником не вполне адекватным литературным амбициям русской государыни.
Иллюстрации Жан-Батиста Лепренса из первого издания «Путешествия в Сибирь по приказу короля в 1761 году» Жана Шаппа д’Отероша, 1768
Фото: Chez Debure
Иллюстрации Жан-Батиста Лепренса из первого издания «Путешествия в Сибирь по приказу короля в 1761 году» Жана Шаппа д’Отероша, 1768
Фото: Chez Debure
В 1770 году в европейских книжных лавках появилась новинка, на которую сразу обратили внимание тогдашние интеллектуалы. «Антидот, или Разбор дурной, великолепно напечатанной книги под заглавием "Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761 году"».
Издано было сочинение непонятно где — то ли в Амстердаме, то ли в Петербурге. Автор — аноним — намекал, что он обыкновенный образованный русский, болеющий душой за славу отечества. Однако книгу заметили и прочли все, кто в принципе интересовался книгами,— и немецкие профессора, и французские академики. И на то были свои причины.
Из названия ясно, что это — принятый вызов, поднятая перчатка, начало полемики. Так и есть: в 1761 году Россию посетил французский астроном аббат Жан Шапп д’Отерош. Ученый мир Европы ждал тогда редкого явления — прохождения Венеры по диску Солнца. Высчитали, что лучшая точка для наблюдения — находившийся где-то в невообразимой сибирской глуши Тобольск. Французский король договорился с императрицей Елизаветой, и академик д’Отерош, вооружившись телескопами и прочими астролябиями, отправился в наши снега.
Аббат проехал через всю Россию, и увиденное так его потрясло, что он решил написать не только отчет для коллег-астрономов, но еще и путевые заметки для всех, кого занимают дикие страны. Книга вышла злой и по-французски остроумной, хотя не особенно глубокой. От д’Отероша, впрочем, особых глубин никто и не ждал — звездочетом он был выдающимся, а вот в мыслителях его не числили. Дидро о коллеге по академии отзывался просто: «Тот еще дурень».
Французу в России не понравилось вообще ничего. Даже для растущих вдоль дороги елочек он нашел обидные слова. Он пропутешествовал тысячи верст, но рассмотреть смог только мрак, нищету и дикость. Деревеньки, утопающие в грязи, в которой возятся голые дети. Городки, мало чем отличающиеся от деревенек. Пьяные священники, не способные связать двух слов. Суеверие вместо веры (едва ли наш автор знал русские пословицы, но вот крестьянина, разбившего в процессе усердной молитвы лоб, видел своими глазами).
Он нашел добрые слова для народа — талантливого, умного, способного к просвещению. Но русские — рабы. Все поголовно. Крестьяне принадлежат дворянам, но и дворян не назовешь свободными: цари имеют над ними полную власть. «Любовь к славе и к отечеству в России неведома. Деспотизм губит здесь умы и таланты, подавляет душевные порывы. В России никто не осмеливается думать — доходит до того, что униженные, ввергнутые в скотское состояние люди утрачивают к тому всякую способность. Страх, пожалуй, единственная движущая сила, поддерживающая жизнь в оном народе». А какое просвещение среди рабов? К тому же русские мало путешествуют и не могут перенимать опыт других, более развитых наций.
Фото: The Elisha Whittelsey Collection
Фото: Chez Debure
Фото: Jean-Baptiste Le Prince
Но особенно потрясла путешественника баня. Он что-то слышал про русскую баню еще в Париже и, конечно, решил выяснить, что это: ученый есть ученый. Оказалось — преддверие ада на земле, раскаленные сараи, где нечем дышать, куда местные дикари ходят каждую неделю (!), но не чтобы мыться, а чтобы потеть. Где секут друг друга розгами, а потом пьют мутную жижу, изготовленную из заплесневелых хлебных корок, каковую именуют квасом.
Книга аббата имела успех. Она понравилась королю, который Россию недолюбливал. И конечно, в России у нее нашелся как минимум один очень внимательный читатель. Вернее, читательница. Д’Отерош приехал в империю Елизаветы, уезжал из империи Петра III, а «Путешествие» свое издал уже при Екатерине II. Государыня поначалу на троне чувствовала себя не очень уверенно и пристально следила за тем, что о ее государстве говорит Европа. Государыня обиделась.
Она ведь была идеальной монархиней, воплощенным Просвещением на престоле! Лучшие умы Запада состояли с ней в переписке. Она привыкла, чтобы ею восхищались! Ею и восхищались, не всегда бескорыстно. И дело не только в деньгах: просветители надеялись на практике проверить свои идеи, реализовать в грандиозной империи грандиозный эксперимент, а для этого требовалось, чтобы молодая императрица думала, что это ее идеи, а не их.
В общем, все, кто следил за интеллектуальной и политической жизнью, понимали, что сочинение аббата не останется без ответа. Таким ответом и стал «Антидот». Поначалу предполагали, что настоящий автор сочинения — княгиня Дашкова, но потом, в том числе и по намекам в письмах императрицы к заграничным корреспондентам, поняли, что нет, не Дашкова. Сама Екатерина ринулась в бой, защищая честь собственного царства.
Она привычно ждала восторгов. А восторгов не было. Противоядие вышло слабым, и все это понимали. Научная солидарность оказалась сильнее любых прагматических соображений: хвалить неудачное произведение никто не взялся. «Антидот» должен был стать памятником величию Екатерины, а оказался свидетельством прискорбной переоценки собственных возможностей. Талантов государыни недостало на то, чтобы на равных сразиться с академиком.
А она ведь старалась. Она разносила «Путешествие» д’Отероша едва ли не построчно. Елки у нас веселые. Дети не играют в грязи. В городах не только деревянные дома, есть и каменные. Суд праведный, солдат в Пруссии муштруют жестче, чем в России, и уж, конечно, никакие русские не рабы. Они просто искренне любят своих правителей. И с путешествиями у них нет никаких проблем: они путешествуют по миру, совершая многочисленные завоевания.
И, разумеется, русские не моются еженедельно. Некоторые вообще ни разу в жизни не были в бане. И никто там никого розгами не сечет, хотя иногда и машут в воздухе свежей зеленью или влажными простынями для создания приятной прохлады. Впрочем, склочного аббата могли и высечь. В шутку. Потому что русские вообще любят веселые шутки.
Понятно, наверное, почему натужные шутки «Антидота» не зашли европейским интеллектуалам, превратившим остроумие в культ. Императрица и сама все поняла. Смирилась. На последней странице «Антидота» читателям сообщалось, что готовится продолжение, которое всем окончательно разъяснит, как велика Россия и как ничтожен аббат д’Отерош. Императрицу спросили, когда ждать продолжения. И она, вздохнув, ответила, что автор пал героем на войне с турками и продолжения не будет. Она ведь уже выяснила, что успешные войны и «многочисленные завоевания» — куда более надежный способ завоевать политический авторитет, чем сочинение памфлетов и переписка с хитровыделанными умниками. В ее случае — сработало, хотя вообще работает не всегда.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram